Цитаты Марины Матисс (Страница 2)

О ребенке

Он еще не сыграл Калибана.
Монографий не публиковал.
Он - фундамент без цек и изъянов,
Отражение наших зеркал.

Мы во взрослом погрязнули мире
Он - частично еще в другом,
Где отличные ориентиры.
Он рожден был всему творцом.

Он не знает фашизма, мачизма.
О войне и главенстве рас.
Ни того, по каким причинам
Это все стало частью нас.

Для чего же ты молишься богу
Среди сводов холодных церквей?
Суть всего бытия не в чертогах,
А во взгляде души твоей.

Настоящее свету причастие -
Где вокруг только горы и степь.
Ты познаешь простое счастье,
Разделяя с бродягой хлеб.

Передай этот свет ребенку,
Хрупкий мир детских грез сохранив.
Его грани до крайности тонки.
Нет границ материнской любви.

Как же хочется выбежать, выбить, разбить.
Или даже самой разбиться.
У эмоций необычайная прыть
И меняющиеся лица.

Можно ссориться, спорить. Планировать месть.
Можно сколько угодно злиться.
Безмятежность хранит твердой выдержкой честь
И порядок наводит в мыслях.

Я их спрячу под лестницею витой
за вуалью узорного ситца.
Кофе общие темы находит с душой
И способен с ней договориться.

Как шутя, твердила: постой,
Задержись на миг.
Нам недолго быть, милый мой.
Мой отходит бриг.

Ты в ответ на меня грозой:
"Не глупи зазря."
Как же больно знать, милый мой,
То, что знаю я.

Мы актеры божественного двора.
Эфемерный эон.
И печаль и радость, когда
Выйдем на поклон.

Остановится здесь навсегда
Той кукушки звон.
Через годы забудешь меня,
Как нелепый сон.

Солнце стелит пушистой махрой
На заре цвета.
Ты прости меня, милый мой.
Я бледнее льна.

Небо – камень мой надо мной,
А кругом трава.
Ты прости меня, милый мой,
Что была права.

Одно касание пылающей души.
Одно касание.
Одно.
Ценою в жизнь.

Словно сшили по чуждому крою
жеманную маску на пол лица.
Поговори со мной по-простому,
а доспехи оставь у крыльца.

Поговори со мной откровенно
и покажи мне свои глаза.
Как бесконечно красиво тело,
когда душа в нем обнажена.

Ты знаешь, а здесь хорошо очень. Правда.
Пусть в волосы не заплетают шелка,
Но он, когда нужен, всегда будет рядом.
Он спас из кромешного мрака меня.

Ведь дело не в страсти больной, агрессивной.
Не в сладости бессодержательных слов.
Он правда считает меня красивой..
Без пудры, жеманства и без каблуков.

я на променажи хожу с ним к солнцу,
В метафоры счастья слагаю слова.
На старых качелях безумных эмоций
Сполна, накаталась с тобою, сполна.

Теперь я должна только голову гордо
Нести, без оглядки на те времена,
Когда мне казалось, ты был моим Богом.
Казалось, я даже любила тебя.

Кто-то рад предначертанному пути -
По теченью плывя, падать в океан.
А я вектор хотела сама чертить
И гулять босоного по облакам.

Есть причины стремиться к судьбе иной
И, рискуя, самой свой искать исход.
Потому что я знаю - за той стеной
Бесконечное светлое небо ждет.

Моя обыденная скука
придет без стука.
Положит лапы свои на плечи,
раздаст картечи

Из едких мыслей, воспоминаний,
из фраз собраний.
Ехидно скалится, упиваeтся
демотивацией.

Штрихами приторно тривиально
портрет вербальный.
В стихах заезжанные рифмы
и титры, титры...

Пустые стены и занавески,
ложе принцессы.
Опустошенный дворец заброшен,
хоть был роскошен.

С петель снимали усердно двери,
к ним ключ утерян.
А мы, как в связке от тех ключей:
Ничья,
Ничей.

В этой жизни ты лишь бродяга,
и в объятиях лишь то неси,
Что позволит сделать без страха
Шаг последний в конце пути.

Человек человеку...

Человек человеку – повесть,
Вдохновение, провокация.
Аксиома в последней инстанции
И незначащий дурачок.

Человек человеку - зеркало.
Отражение в нем – сенсация,
Либо он не имел понятия,
Либо он обо всем молчок.

Человек человеку – выручка.
И чем больше, тем больше хочется.
И желанье коварно щекочется
Даже в самом достойном из них.

Человек человеку – иллюзия.
Корпорация, секта, сословие.
Целый колейдоскоп из историй
И незбыточных мечт пустых.

Человек человеку – трагедия.
И реалий для масс чертежница.
где живьем заливают в изложницу,
Продавая затем драгметалл.

Человек человеку – спасение.
Яркий свет, что ведет из тоннеля.
И из самой его купели
он себя созидает сам.

В лучшей книге по развитию воображения должны быть пустые страницы.

Я уйду до холодных зим,
Лишь укутавшись взглядом твоим.
Чтоб ты видел со мною сны,
Я уйду до прихода луны.

До тоску наводящей тьмы
Я уйду, чтоб остались «мы».

Когда наступает ночь, на этом море происходит чудо: у самого горизонта оно обрывается, давая выход в открытый космос.
Если в это время сесть на лодку и доплыть до края, достаточно будет лишь сделать один шаг и ты сможешь взлететь, и дна под твоими ногами уже не будет. Только бесконечная высота.
Это станет твоим последним полетом, полным безграничной свободы, перед тем, как тело твое превратится в горящий клуб газа, дающий другим людям свет надежды.
Я сижу на этом берегу часами и наблюдаю за звездами, ожидающими рождение новой звезды.

Говорят ваше право – вещать,
А мое – не слушать.

Мыслители и те молчок
О том, что будет после ада..
Меланхоличней нет заката.
Ты мне – Цветаевский крючок.

Тебя глазами то и дело
Ищу. И мысли там мои.
Без них я лишь сосуд, увы,
Пустое, тлеющее тело.

Стать бы частью твоею сущности,
Прикоснуться к ее реальности,
Оправленной чудесной странностью.
Видеть космос твоими глазами.

И шепчет то и дело: «Шалость
Обычной шутки не вредней», -
Та сущность, что во мне закралась,
Что притаилась в голове.

Моя душа – подтекстов призма,
Я красотой любуюсь в ней
Магического реализма
Моих сочтенно-вечных дней.

Мой сокол! Взнесшись в небеса,
Ты дал мне рай и дивный, чистый
Яд, - я послушно приняла.

Нет муки на свете прекрасней,
Чем участь искать вдохновение.

Постепенно тускнеет сознание.
Света ровно хватает на то,
Чтобы чувствовать, видеть как падаю
На трясины прожорливой дно.

Черный ворон закрыл мое солнце,
Но я помощи не попрошу.
Если б только могла я проснуться...

За шагом шаг и нет сомненья, -
Мне будет счастье. Для того живу
И расшифровку сновидениям
Придумываю на ходу.

Всему есть смысл. Всему есть время.
И я, мой милый, не спешу.
Есть неземное наслаждение
В мгновении каждом, mon chouchou. *

Вокруг меня – волшебный сад, -
Я в нем творец. Мое созданье –
Розарий чувств и песнь цикад,
И звезд далекое мерцанье.

Тебя я знаю, как себя,
пусть мы еще и не знакомы.
Проходят годы, как вода.
и сущности видение вторит:

На дальнем острове надежды
Мне золотые купола
Сияют ярко, как и прежде.
Я как и прежде жду тебя.

Иным отведен был в истории целый параграф,
Мне - фраза одна от заглавной до многоточия..
А округ меня шабаш дам и фанерных графов,
Что души свои ради бренной строки опорочили.

Им лица латают на новый манер гротескный,
Их имя из плоскопечатной - синоним величия.
Сложили им карточные на горе отвесной
Интеримарные храмы богам безразличные.

Кому же мне кланяться, кто же вращает планету?
Теперь и сама я пишу. Без расчетов и фильтров.
..А время меня выпивает..
и разницы нету:
Узнают - забудут. И дальше искать кумиров.

Я растворяюсь.
Ты знал? У ангелов твой лик.

Я слышу снова
Хрустальные их голоса.
"Да, я готова.."
Какие у тебя глаза..

Хоть полон карман мой, но в целом
мире мне пусто.

Во всю животным ревет мой рык,
что я любим!
Я нужен! Я не останусь забыт.
Не буду один!

А мою меткy выела моль
на лоскуте рваном:
«Я величайший в мире король
самообмана. »

Рвала нашу нить на клочья, дворцы сжигала
И голову мне из пепла покрыло дождем
И проседью драгоценного минерала
Окрасило волосы в память мне о былом.

А звезды горят далеко и с них взятки гладки..
Один на один с судьбой, а вокруг полумрак.
В глаза глубоко глядишь – повышаешь ставки,
А я перешла Рубикон и иду ва-банк.

Фотография или портрет имманентной сути?
Есть врата, сквозь которые тот лишь пройдет, кто готов.
Я пришла к тебе с просьбой о временном, щедром приюте
В абиссальных глубинах твоих голубых миров.

Видеть пять измерений на плоскости белой холстины,
Заурядное в сон превратить, его чары узрев.
Нужна техника, чтобы так написать картину.
Нужен гений, чтоб каждый момент ощущать как “ Le Rêve”.

Зачем?

Зачем ленивому талант дал, Боже?
Хоть ежедневный труд твой, знаю, кропотлив,
В таком подарке ценности не больше,
Чем уже целый век спустя после молитв
Пролить вдруг дождь на мертвый сад засохший.

Разжечь огонь и знать, что он остынет
И бесприскорбно принимать унылость дней.
Не жалко потерять на гильотине
Пустую голову, лишенную идей,
Или не быть рожденной и в помине.

Но не могу не думать: может все же
В твоем творении каждом смысл есть,
И иногда лишь верить нужно, Боже,
Что, несмотря на длительный его протест,
Но гений и меня коснется тоже.

Смогу себя, надеюсь, в этом мире,
Как непослушную мою витую прядь,
Во что-то стоящее я отныне
Мозайку словно, по деталям собирать
И чьим – то быть оазисом в пустыне.