Новые цитаты великих людей про философию (Страница 2)

Философия высока и ценна не сама в себе, а как указующий перст на Христа и для жизни во Христе.

Древняя философия была мельницей, а не дорогой. Она состояла из вопросов, которые вращались в круге, из противоречий, которые всегда начинались сначала. В ней проявлялось огромное напряжение и совсем не было прогресса.

Презрение философов к богатству было вызвано их сокровенным желанием отомстить несправедливой судьбе за то, что она не наградила их по достоинствам жизненными благами; оно было тайным средством, спасающим от унижений бедности, и окольным путем к почету, обычно доставляемому богатством.

Философия учит нас все отыскивать в Я. Впервые через Я входит порядок и гармония в мертвую и бесформенную массу. Единственно через человека распространяется господство правил вокруг него до границ его наблюдения, и насколько он продвигает дальше это последнее, тем самым продвигаются дальше порядок и гармония.

При философской дискуссии больше выигрывает побежденный — в том отношении, что он умножает знания.

Медицина — сестра философии.

Наши философы стремятся быть не столько умными, как мудрыми, не столько мыслителями, как мудрецами. Русский ли характер, исторические ли условия влияли тут — не берусь решать. Но несомненно, что философии «головной» у нас не повезло. Стародумовское: «ум, коли он только ум, — сущая безделица», — находит отклик, кажется, во всяком русском.

Я даже надеюсь, что уже недалеко то время, когда философы добудут себе привилегию откровенно признаваться, что их дело вовсе не в разрешении проблем, а в искусстве изображать жизнь как можно менее естественной и как можно более таинственной и проблематичной. Тогда и главный «недостаток» философии — огромное количество вопросов и полное отсутствие ответов — уже не будет недостатком, а превратится в достоинство.

Торжество над самим собой есть венец философии.

Любовь к мудрости (наука о мудрости) называется философией.

Сократ — друг, но самый близкий друг — истина.

Мысли философа — как звезды, они не дают света, потому что слишком возвышенны.

Философия и медицина сделали человека самым разумным из животных, гадание и астрология — самым безумным, суеверие и деспотизм— самым несчастным.

Во все века естественная философия встречала докучливого и тягостного противника, а именно суеверие и слепое, неумеренное религиозное рвение.

Древние философы размышляли гораздо больше, чем читали (и недаром). Вот отчего в их сочинениях так много конкретности. Книгопечатание все изменило. Теперь читают больше, чем размышляют. Вместо философии у нас одни комментарии. Именно это имеет в виду Жильсон, когда говорит, что на смену эпохе философов, занимавшихся философией, пришли профессора философии, занимающиеся философами.

О философия, вождь жизни!.. Ты породила города, ты созвала разрозненных людей в сообщество жизни.

Вне богословия философия — ничто.

Философы говорят много дурного о духовных лицах, духовные лица говорят много дурного о философах; но философы никогда не убивали духовных лиц, а духовенство убило немало философов.

Шутка у философов столь умеренна, что ее не отличишь от серьезного рассуждения.

Я предпочитаю ошибаться вместе с Платоном, чем разделять правильное суждение с этими людьми.

Аристотель научил меня удовлетворять свой разум только тем, в чем убеждают меня рассуждения, а не только авторитет учителя.

Издеваться над философией это значит, поистине философствовать.

Философии значат столько, сколько значат философы. Чем больше величия в человеке, тем больше истины в его философии.

Философия — мать всех наук.

Нужно решиться ввести в мыслительный аппарат необходимое различие между философией очевидной и философией приятной. Иначе говоря, мы можем прийти к философии, которая противна уму и сердцу, но которая напрашивается. Так, для меня очевидная философия — абсурд. Но это не мешает мне иметь (или, точнее, учитывать) философию приятную. Например: точное равновесие между умом и миром, гармония, полнота и т. д. Счастлив мыслитель, который отдается своей склонности, а тот, что отказывает себе в этом — из любви к истине, с сожалением, но решительно, — мыслитель-изгнанник.

Историк и поэт отличаются друг от друга не речью — рифмованной или нерифмованной; их отличает то, что один говорит о случившемся, другой же о том, что могло бы случиться. Поэтому в поэзии больше философского, серьезного, чем в истории, ибо она показывает общее, тогда как история — только единичное.

Философия есть нечто не побочное, а основное.

Философы превосходят остальных людей тем, что, если законы уничтожаются, философы будут жить по-прежнему.

Я не могу представить себе философии, более пагубно отзывающейся на нравственности и независимости писателей, как та, которая учит кормиться на счет благоволения министров и знати. Никакая философия не может так верно превращать людей, предназначенных природою быть нашим благословением и украшением, в позор и чуму общества.

Нет величайшей нелепости, которая не была бы сказана кем-либо из философов.