Цитаты Helga Wolf про разное (Страница 2)

Парикмахерская

Пелерина бела – чистый выпавший снег,
А на ней – как стираемый маркер:
И теней чертежи,
и следы,
и осек,
Из секущихся веток и прутиков сеть, -
Режет спятивший парикмахер.

Красоваться недолго невесте загадано,
Платье белое быстро угваздано,
Зайцы глупые вытерли лапы свои,
И копытом елозил олень,
Органзовая складка – тропинка змеи,
Постираешь – хоть снова надень.

Натянули до выи тебе белизну,
В простыне парикмахерской тесно, -
Если замуж тебя никогда не возьмут,
В этом белом побудешь немного невестой.

В этом зеркале, словно в воде ледяной,
Серебро отражает слегка искажённо
Твою чёлку лохматую, - куст под сосной,
И древесную тишь твоих рук обнажённых.

Ворон крыльями выстриг полоской нечёткой
Тишину, словно ножницы резали слепо;
Голый лес чешет чёрной расчёской
Завитки белокурого неба.

Голубые глаза полнят сильной тоской, -
Выставляют счета, наступает конец,
Запоёт в твою честь первый ранний скворец,
Снимут белое: вот и окончен покой.
(Ольга Волкова)

Попутчики

Увозят поезда-разлучники
И в добровольный плен берут;
О братья по часам, попутчики,
Вы здесь, наверное, к добру.

Мы равноправны здесь, голубчики,
Но выше тот, кто обделён,
Не злитесь, стойкие попутчики,
На нас, сидящих с двух сторон.

Пути расходятся, как лучики,
И солнце яркое слепит.
О говорливые попутчики,
От вас, за вас душа болит.

Ждут помидоры и огурчики
В теплице ваших добрых рук;
Вы там давно уже, попутчики,
Хотя стоите здесь вокруг.

Одеты в платья и костюмчики,
И сумки дачные держа,
Вы исчезаете, попутчики,
Ещё быстрее миража.
(Ольга Волкова)

В голубом просторе

Стёкла окон - в ледяном узоре,
Мёрзнет у художника рука.
На картине - северное море,
И над синим морем - облака.

До утра от холода не спится,
Льдинки в самоварном животе.
А душа художника стремится
К юности прошедшей и мечте.

В безграничном солнечном просторе
Так лазурна голубая высь!
Парусник-судьба, носимый морем,
Белый парус - словно чистый лист.

Парусник, волнами уносимый,
Пасынок погоды и людей,
Оставляет сзади берег зимний
И летящих белых лебедей.

Словно накрахмаленные, свежи,
В голубых купаясь небесах,
Лебеди, как символы надежды,
Улетают прямо на глазах.

Разве можно в холоде согреться,
Северный морской рисуя край?
Но теплеет творческое сердце,
Греет память, как горячий чай.

За окном заря встаёт горою,
Солнце брызжет струйкой золотой.
И, борясь со скукой городскою,
Вспоминает автор холст пустой.

Белый холст, обняв мольберт треножный
Лебединой верностью навек,
Был на север юности похожий,
Чистый, словно совесть или снег.
(Ольга Волкова)

Синица

Отобрали у кота синицу,
Не смогла синица улететь.
Жалко было эту чудо-птицу,
Кот решил её, наверно, съесть.

Дети голосили и носились,
Кот поддался папе и сбежал,
Крылышки у птахи опустились,
Клюв на пальце семечкой лежал.

"Папа, папа, - говорили дети, -
Улетит синица? Оживёт?
Все игрушки, те, что что есть на свете,
Мы б отдали, чтоб спасти её!"

Чёрная головка неподвижна,
Пёрышки дрожат на сквозняке.
Папа говорит: "По сказкам в книжках
Оживёт", - и с ней ушёл в руке.

Вырыл ямку, спрятал птичье тело,
И вернулся, встреченный под смех:
"Папа, папа, птичка улетела,
Видели: за яблоню, наверх!".
(Ольга Волкова)

Летать и ползать

Сколь будет опытна душа,
Сколь будет тело крепко,
Столь и идти тебе, да в шаг
Махать рукою с кепкой.

Не спотыкнуться б от жары,
Усталость наращая;
Смотри: внизу, где блеск Куры,
Страна кипит большая.

Ты от жары сползёшь к камням
Холодною гюрзою,
Иль станешь беркутом и сам
Бой поведёшь с грозою,

Ты полетишь иль поползёшь,
Лишь ты один решаешь,
Как низко ты в судьбе падёшь,
Как высоко взлетаешь.
(Ольга Волкова)

Несмеяна

Глаза твои большие
Печальны и темны,
И рукава аршинны,
И волосы длинны.

Унылая берёзка, -
Господь тебя спаси, -
Царевна допетровской
Романовской Руси.

Поёт о воле в клетке
Домашний соловей,
Раскрашенные ветки
Сплетаются сильней.

Устали скоморохи
Вокруг тебя плясать,
И стали шутки плохи,
И гусли раздражать.

Из теремного зала
Лишь в церковь выходя,
С рожденья ты не знала
Что голод есть, нужда.

Везли царю каменья
Восточные купцы
Тебе на украшенья,
Владыке на венцы,

Восточные приправы
Везли через моря,
С Востока, с той державы,
Где родилась заря.

Нет краше и скромнее
Тебя в парче, шелках,
Нет жемчуга крупнее,
Чем на твоих щеках.

Царевна-несмеяна,
Страдалица-душа,
Вся светишься ты прямо
В оправе витража.

Играет солнце ярко
На стенах расписных,
На самоцветах жарких
Меж нитей золотых.

Не даст богатство счастья
В любые времена.
Ты над судьбой не властна,
Пропавшая весна.

У братьев будут семьи,
А у тебя - лишь ты,
Да расписные стены,
Где вечные цветы.

Молись - пусть станет легче,
Да от еды толстей.
И опадают плечи
Над вышивкой твоей.

Причудливо плетётся
На покровце подзор,
И золото, как солнце,
Вплетается в узор.
(Ольга Волкова)
… показать весь текст …

Лён-Иван

Сиротой, Иван,
Уродился ты:
Ни отца-то нет,
И ни матери.

Твоё имечко
Ветер дал тебе,
Да и кликали
Не тебя тогда.

Твоя матушка -
Мать сыра земля,
А твой батюшка -
Дождик частенький,

Любый братец твой -
Ясно солнышко,
А сестра твоя -
Холодна луна.

И зовут тебя
Люди кратко: Лён.
На поклон к тебе
Ходят осенью.

У тебя глаза -
Будто божий день,
Славный Лён-Иван
Синеглазонький.

У других парней
Нету глаз таких,
Нет таких волос -
Тонких, шёлковых.

Только зла судьба
К сиротинушке,
С долею худшею
Да смиреннейшей.

Никому Иван
Худа не желал,
А его пришли
С ног валить долой.

Для того ль блистал
Ночью месяц-серп,
Чтобы днём с тобой
Поквитаться смог?

И тебя потом
В воду кинули,
И потом ещё
Били палкою,

Исчесали весь
Да измучали,
Не жалел никто
Невиновного!

А ты кротким был,
Зла не помнящим,
За жестокость ты
Отплатил добром,

И одел ты их,
Накормил ты всех,
И детей своих
Дал мучителям!

И зачем же, Лён,
Уродился ты
Малым зёрнышком
Во сырой земле,

Раз тебе потом
Белым саваном,
Не воскреснув, лечь
В землю сызнова?
(Ольга Волкова)
… показать весь текст …

Мстино, рыбное

1. Есть речушка с названьем, похожим на "Месть", -
Холодна, глубока речка Мста.
И моста нету там, только мистика есть,
Мстино озеро лишь в двух верстах.

Я была там наверно лет 20 назад,
Возле Мстино. Ноябрь. Первый лёд. Снегопад.

Там я в куклу-русалку играла с одной,
И боялись: русалка утащит на дно;
Страшно было у озера: мы в темноте
До столовой тащились с роднёй на хвосте.

В клуб на взрослый спектакль мы ходили смотреть.
Там же шёл и фильмец - "Со стыда помереть"
(Мы пришли в середине на этот фильмец
И, самом собой, не досмотрели конец!).

Там писала стихи. Там меня клоп куснул,
Там меня мальчик злой бил башкою об стул.

Но я памятью вновь возвращаюсь туда,
Где у берега в лёд превратилась вода,
Где замёрзли русалки. В прощальный часок
Мне казалось, что это не лёд, а песок.

2. Там с ребёнком мать гуляла -
Возле Мстино, рядом с нами.
И смотрела в воду ляля
И не отвечала маме.

-Вон, смотри, большая рыба!
Вот потрогать бы руками.

Говорю ей:
-Это камень.
Просто каменная глыба.

И смотрел в воде прозрачный
Камень, что молчит как рыба.
Просто камень, однозначно...

-Просветила! Где "спасибо"?

3. Я видела такой же лёд озёрный
В глазах кое-кого. И тот кошмар, -
И злой мальчишка, и удар позорный
О спинку стула, - кинул тело в жар.

Всё, говорят, из детства, все проблемы.
Проклятые русалки, почему
Меня не унесли вы без дилеммы
Во мстинскую чудовищную тьму?

Несут года течение речное,
Но взгляд не отводило никогда
Все 20 лет - холодное, ночное -
Глаз-озеро под слёзной плёнкой льда.

РЫБНОЕ

1. Ходила к рыбке золотой
Просить себе чудес.
К той потрошённой, вкусной - той,
Что продают на вес.

Она меня ждала с утра,
Не продалась другим.
Она кричала мне "Ура"
Губастым ртом немым.

Потом блеснула чешуёй, -
В гламуре не профан, -
И тело склизкое её
Скользнуло в целофан.

Из 10 заветных просьб
Исполнилась одна:
Доволен был желанный гость,
Уха была вкусна.

2. ...А та любовь была, как сон,
Была, да не сбылась;
Я роюсь в прошлом, будто сом
Копает ила грязь.

Я всех мудрее и умней,
Но всё же не пророк;
Придёт свобода - вместе с ней
И твой вернётся квок.

Ты позовёшь меня со дна,
Как будто в первый раз.
И тело вынесет волна,
Всколыхивая грязь.

Ты будешь рад, что обманул,
Что снова ты умней.
А после - удочки свернул
И потащился к ней.
(Ольга Волкова)
… показать весь текст …

Иванушка

Сон нейдёт к Иванушке,
Времечко бежит.
Как на сером камушке
Голова лежит.

"Словно красно солнышно
В неба глубине -
Милая Алёнушка
Улыбнулась мне.

Ласковая, чистая,
На меня глядит,
И коса пушистая
На плече лежит.

Ей я слово краткое
Побоюсь сказать,
Падая украдкою
В синие глаза.

Вот и я утопленник,
И тебе вина.
Сердце - грешный собственник,
В нём - лишь ты одна.

Много ли Иванушек
Предпочтёшь ты мне?
Сердце моё - камушек
На глубоком дне".
(Ольга Волкова)

Августин

Что ж мы поделаем, бедный мой Августин,
С этой разлукой и этой судьбой?
Раз не хватило терпенья и благости,
Чтоб не расстаться однажды с тобой.

Ах не хватает теперь этой радости
Прикосновений и ласки очей;
Август за окнами бродит, мой Августин,
Наш был когда-то, а нынче - ничей.

Словно дождь мелкий закапал по клавишам -
Слышу мотив неизменный один;
И по-немецки рыдает душа моя:
"Du lieber Augustin,
Alles ist hin"*.

Время шарманку всё крутит в усталости,
С той неизменной, как песня, судьбой.
Как же вернуть теперь, милый мой Августин,
То, что навек потеряли с тобой?
(Ольга Волкова)

*Строчка из песни "Ach, du lieber Augustin" (Ах мой милый Августин).
Alles ist hin - всё пропало.

Навеки ранена душой

Навеки ранена душой,
Печали воду пью;
Вот опустел кувшин большой, -
Схожу ещё к ручью.

Он с гор, прозрачнее слезы,
По лысинам камней
Сбегает в тёмные низы
Злой памяти моей.

Горчит вода, как горький мёд,
И не замутнена,
Её, как чистой правды лёд,
В себя приму сполна.

Жду, что остудит, исцелит
Жар сердца - на часок;
Но только жажду распалит
Вновь сделанный глоток...
(Ольга Волкова)

Рубашка

Не стыдно быть гнилью, не стыдно быть прахом,
Быть кем-то - и вдруг рассыпаться в горсти,
А стыдно ненужную боле рубаху
В могилу с собой навсегда унести.

Чего ею скроешь - грехи свои, что ли?
Отдай её, жадный, тому кто замёрз,
Кто ходит, блаженный, по улицам стольным,
Во славу Христа побираясь в мороз.

Тебе не дана была эта свобода,
Закал его духа и тела закал,
Но им ухмыляется, белый, как сода,
Твой череповой идеальный оскал.

Пусть ветер январский живое застудит,
И снег под ногами хрустит, как стекло;
Ни совесть, ни время тебя не осудят,
За эту посмертную глупость - не зло.
(Ольга Волкова)

Слон взбесился

...Однажды, в день жаркий,
В полуденный сон,
В Москве, в зоопарке,
Взбесился слон...

Тут ничего не предвещало
Такого бунта и беды,
Слону всегда везде хватало
Еды, внимания, воды.

Но зов какой-то первозданный
В нём, старом пленнике, возник:
Вдруг закричали обезьяны,
И подстегнул слона их крик.

Он, как для хохмы, вскинул хобот,
И затрубил в него, как в горн,
И разметались брёвна - хопа! -
Не вырванные до сих пор!

К нему служители бежали,
Толпа нахлынула волной,
И любопытство - а не жалость,
Смешалось с злобою одной.

Сей слон терпел смиренье годы,
Закован в цепи без вины,
Не бунта он хотел - свободы,
Которой нету у страны.

Порыв душевный наказуем,
Герой, которого убьют!
Солдаты, в раж войдя безумный,
Ему устроили салют.

"Взбесился слон - вали колосса,
Покуда не попёр на нас!"
И пули сыпались, как просо,
По серой коже молотясь.

Слон опускался на колени,
Как при замедленном кино,
С огромной массы серой лени
Кровь истекала, как вино.

Вот он опять вздымает хобот, -
Что в руки некогда совал,
Ища еды, под детский хохот, -
И падает, как самосвал!

...Аж пять тонн мяса с салом вместе
Ушло на ужин москвичей.
Теперь стоит на этом месте
Политехнический музей...
(Ольга Волкова)

***
Один из первых в Москве зверинцев расположился у Кремлёвской стены, с её внешней стороны, и частично – на месте Исторического музея, то следующий известный зверинец – с внешней стороны стен следующий крепости Москвы – Китай-города, и тоже на месте музея, на этот раз Политехнического. И здесь случилась ещё одна трагическая история со слоном!
На этом месте стоял деревянный зверинец, в котором находился слон. Однажды по весне слону надоело сидеть взаперти, он взбесился, вырвал из стены бревна, к которым был прикован цепями, и начал разметывать зверинец. Слон, раздраженный криками толпы, старался вырваться, но его удерживали бревна, к которым он был прикован. Слон уже успел сбить одно бревно и ринулся на толпу, но к этому времени полиция привела роту солдат, которая несколькими залпами убила великана… В него всадили 144 пули, в результате чего получили 250 пудов мяса и 7 пудов сала. Всё это москвичи успешно съели.
ссылка
… показать весь текст …

Остериа Марио

"Osteria Mario" - слово латинское,
А так - итальянское просто кафе,
Где пасту дают, и где девочек тискают,
Где рыбу с лимоном едят подшофе.

В холодные дни, далеко от Италии,
Заскочим сюда, чтоб себя отогреть,
И тут сеньорита с тонюсенькой талией
Протянет меню, чтоб на рай посмотреть.

Московский ноябрь не балует погодою,
А здесь улетаешь за тысячи миль,
С другою едой, с иноземною модою,
В какую-то южную, дивную быль.

Согреюсь в объятьях счастливого друга,
Закрою глаза, - и уйдут холода;
Ах мой итальянец с московского юга,
Со мною Италия будет всегда!
(Ольга Волкова)

Вертер

Не надо быть несчастным Вертером,
Чтобы грустить ненастным вечером,
И, направляя мысли вектором,
Направить револьвер к виску,
Чтоб затушить за миг страдание,
Чтоб заглушить дождя рыдание,
Сказав навеки "до свидания",
Похоронить свою тоску.

Чтобы ужалила без жалости
Оса моей последней шалости
Хоть в грудь, хоть в бок. В висок? - Пожалуйста!
Любой каприз! - Мерси боку!
О как во мне смесь красок радужна!
Но красной краски больше, кажется,
И вот горит ушная ракушка
Как блик рассветный на суку.

Здесь скажут: видно, банка лопнула,
Нет, это дверь от ветра хлопнула;
Не ожидая, тётка охнула.
И если б кто сперва зашёл,
Он бы сказал: "Стыда нет, совести
У этого героя повести:
Развёл бардак от пьяной горести,
Брусничный сок пролив на пол".

А за окном луна свободная
Лизала стёкла, как голодная,
И красных капель влага подлая
Блестела тускло на стекле;
Не надо лишних слов и жалости
Ладоней ласковых шершавости;
Есть место меньше мухи малости -
Нет Человеку на земле...
(Ольга Волкова)

Швея перед куском ткани

Белый бархат на чёрном шёлке,
Словно волосы и лицо:
Складка - губы, и глазки-щёлки,
Ухмыляется наглецом.

Изучаю его, пугаюсь,
И здороваюсь, наконец,
"Да не к вам ли я обращаюсь,
Платья будущего отец?

Вы молчите, как граф презренно,
А вы знаете, как остры
Эти лезвия ножниц верных,
Безобидные до поры?

С золотистым шаром булавка,
В щёку вашу вопьется вдруг,
И лицо ваше в безрукавку
Превратится под ловкость рук.

Я умею на части резать,
Я кроила надменней вас,
Как под Брута рукою Цезарь,
Так себя ни один не спас.

Узкоглазый, вы так похожи
На китайского мудреца,
Что терпение вам поможет
В реинкарнации до конца".

Я теперь бы спросила Будду
(Мне покоя не даст вопрос):
"Кем я в следующей жизни буду,
И какой с меня будет спрос?"

Прикоснуться к загадке страшно,
И веками дрожжит рука
Перед грозным лицом и важным,
Что кривят пред швеёй шелка.
(Ольга Волкова)

Огонь

И бабочек, летящих через свет,
И девушек, сквозь зал бегущих в платьях,
Объединит: изящество и плата
За красоту - изъезженный сюжет!

Чем ярче и воздушнее наряд,
Тем лучше ткани тонкие горят,
И бабочек распахнутые крылья;

Одна свеча сжигает всё дотла,
Она б не меньше на войне смогла,
Чем огневой поддержки эскадрилья.

Принцессам в сказках умирать - не сметь!
Так чем же так их привлекает смерть,
Танцующих, изящных и крылатых?

Глаза их крыльев и глаза их лиц
Глядят в мои. И не озноб гробниц,
Я чувствую, а жар печей проклятых.

Не от того ль наказан Прометей,
Что дал огонь незнанию людей,
Огонь кухарский и огонь сердечный,

Чтобы все мы, как ночью мотыльки,
На свет его летели от тоски,
На жаркой капли образ безупречный?

И бабочек, летящих через свет,
И девушек, сквозь зал бегущих в платьях,
Объединит... всеобщая беда тех,
Кто верит в то, что будет он согрет...
(Ольга Волкова)

Кошмар

Плели ловушки корни, ветви
В зловещем шёпоте листвы,
И Гамлет-принц, в рубашке светлой,
Промок среди сырой травы.

Но надо было, надо было
Найти Офелию на дне,
А ведь и сам не знал: "Любила
Или была покорна мне?"

В конце тропинка стала узкой;
Блестела тускло от луны
Река, как шёлковая блузка,
Неизмеримой глубины.

Луна утопленницей бледной
Лицо держала на плаву...
И принц во сне послеобедном
Рыдал сильней, чем наяву.
(Ольга Волкова)

Сирень

Сирень всю оборвали под окном,
Охапку веток принесла соседка
(Она была когда-то яйцеклетка,
А та сирень - едва ль была зерном.

Она из материнского ствола
Росла - рукой, ногой, - о боже правый!),
Мне кажется жестокою расправой
То, что она флористикой сочла.

Так в 45-ом символом весны
Была сирень. И брали ветераны
Сирень из рук не получивших раны
Детей обратной стороны войны.

...Молчит букет, не высказав обид
(Терпение такое в жизни редко!),
О как в воде благоухает ветка,
И как, по-человечески, болит!
(Ольга Волкова)

Про бабку Ёжку

Была у бабки Ёжки
Избушка о две ножки,
Ёжкин ёж,
Ёжкин уж
И Ёжкин муж.

Гремели дома ложки,
Ласкались к бабке Ёжке,
Ёжкин ёж,
Ёжкин уж
И Ёжкин муж.

Но муж наставил рожки
Однажды бабке Ёжке
И Ёжкин ёж,
И Ёжкин уж
Ушли к тому ж.

Муж бывший бабки Ёжки
Теперь ест лишь из плошки,
А Ёжкин ёж,
И Ёжкин уж
Пьют лишь из луж.

Как будто понарошку,
Но любят бабку Ёжку
И новый ёж,
И новый уж,
И новый муж.

И плачут в лужи, в плошки
Про жизнь у бабки Ёжки
И бывший ёж,
И бывший уж,
И бывший муж.
(Ольга Волкова)

Канарейка

Вот так, купила наконец-то -
Не будет радости конца! -
От злой зимы и скуки средство -
Смешного, жёлтого певца!

Зимой, когда длиннее ночи,
И утомляет белый цвет,
Он будет прыгать, как лимончик,
И нежной песней звать рассвет.

Как спички ножки канарейки!
Как глазки чёрные горят!
Хоть стоишь ты не три копейки,
Но "мал да дорог" говорят.

Под шубой клетка. Ишь несмелый! -
Ведь я тебя домой везу!
И мир теплеет, снежно-белый,
Предвосхищающий весну...
(Ольга Волкова)

Лимонад

Был в Санкт-Петербурге час третий лишь,
Когда, уловив запах кофе,
Решил Александр Сергеевич
Заглянуть к "Беранже и Вольфу".

И нет лучше улицы Питерской,
И места поэту приятней,
Чем в этой любимой кондитерской
Ждать друга с газетой бесплатной.

Он спасся кафе посетителем
От снега над Невским Проспектом...
Как был лимонад обольстителен -
Любимый напиток поэта!

Вот взять бы перо и бумаги лист,
И запечатлеть вдохновенье -
Для счастья-то в общем, пера нет лишь -
Остановись же, мгновенье!..

...И входит, как каменный гость, Данзас,
И рад ему Пушкин, возможно,
И вроде бы всё не в последний раз,
Но как-то вдруг стало тревожно;

Как будто вмешалась реальность в сон,
Которой ему и не надо...
И понял вдруг Пушкин, что в жизни он
Вкуснее не пил лимонада...
(Ольга Волкова)

Нептун

Бог Нептун наверно б сильно
Благодарен был и рад,
Если б знал: планеты синей
Тёзка он и вечно брат.

Но увидев, как от Солнца
Той планете далеко,
Бог Нептун слезой зальётся -
Быть последним нелегко.

...Где-то, средь себе подобных,
Несерьёзный, как пузырь,
Был рождён Нептун, как опыт,
И отправлен, как посыл.

Год пройдёт на нём нескоро,
Мало знают про него;
Синий - значит он из моря
Состоит из одного!

И ещё из всех учёных
Ни один не говорит,
Что пятном огромным тёмным
На Нептуне виден кит.

Мы по космосу летаем,
Ищем жизнь у дальних звёзд,
А Нептун-то обитаем,
А Нептун не так-то прост!..
(Ольга Волкова)

Про него

Для него я как чужая,
Не глядит, не говорит,
Он не знает, как нежна я
С теми, кто ко мне открыт.

Глаз спокойных не подымет,
Словно занят день-деньской,
Шевелюру цвета дыни
Вечно трогает рукой.

Сколько знаю анекдотов,
Слов, приятственных уму! -
Всё кому-то, для кого-то,
Только снова не ему.

Он как солнце на восходе,
Но холодный, как луна.
...Ничего не происходит,
Он один, и я одна.
(Ольга Волкова)

Гамлет

И отброшены прочь рапиры,
Бой закончен: один-один.
Милый Гамлет, покойся с миром,
Не судьба дожить до седин.

Ты бы праведно мог и честно
Править Данией и любить,
Но, о боже, как было б пресно,
Как неправильно было б "быть"!

Эту дрянь, что из душ полезла,
Из хороших, на первый взгляд,
Не стерпел. Власть не стала лестной,
Невозможным казался слад.

Маскарад, где наряжен каждый,
Кем угодно, но не собой,
Мести яд, утоляя жажду,
Превратил в откровенный бой.

Хоть одно бы осталось прежним
Изо всех этих близких лиц!
А внутри всё кричало: "Врежь им!",
Будто ты никакой не принц.

И, поддавшись волненью крови,
Уподабливаясь другим,
Встал и сам ты как будто вровень
С самым главным врагом твоим.

И, виновник смертей невольный,
Не жалеешь, что смел убить,
Ибо в мире, где вечно войны,
Просто лучше не быть, чем быть.
(Ольга Волкова)

Анабель

Не забудьте меня, Анабель,
По утру покидая постель,
Чистя зубы, следя за обедом,
Говоря у забора с соседом,
Не забудьте меня, Анабель,
Вы всё так же мне милы досель.

Отчего я так сильно устал? -
За три года ни разу не встал!
Не зажёг и не выключил свет;
(Ах, досадно, и света-то нет!)
Всех забыл я, ваш бедный Марсель,
Не забуду одну Анабель!

Кто-то пишет вам день ото дня,
Только нету письма от меня;
Не сердитесь, предлог мой нелеп:
Я ослаб, я оглох, я ослеп;
Опоил меня сладостный хмель -
Не дойти мне до вас, Анабель.

Вы похожи чертами лица
На ушедшего рано отца;
Вам жить долго, сомнения нет -
Я у сердца храню ваш портрет;
И звенит соловьиная трель:
"Я весь ваш навсегда, Анабель".
(Ольга Волкова)

Июль

Теплынь, и туча будто пластырь
Прилеплена на солнце-глаз,
Здесь лопухи, сныть и райграс,
Полынь, сестра родная астры,

И звон кузнечиков июльский,
И трепетание стрекоз;
Я погружаюсь в море грёз,
И сладок сон, как пряник тульский...

...Наверно многим в тот июль,
К земле приникнувшим от пуль,
На миг невольно вспоминалось,
Что это - детская игра:
Залечь в траву, пока жара,
И чтобы мама не ругалась.
(Ольга Волкова)

Кумир

Воспоминания свежи,
Все - как вчера - переживанья,
И мука старая вершит
Души моей освежеванье.

Мучитель мой, оставь меня,
Грех сотворять себе кумира!
Но долгое теченье дня
Мне говорит: "Не будет мира.

Ему не быть твоей судьбой,
Он никогда тебя не встретит,
Но суд вершает над тобой -
Навязчивый, незримый третий".

И знать лишь мне, как он плечист,
Как поволокой взгляд подёрнут;
И с самой важной датой лист,
Как был тогда - не перевёрнут.
(Ольга Волкова)

Почти библейское

Иуда мой, моя вина,
Что от греха не отвратила;
Темна, тесна твоя могила,
Там проклятая тишина.

А я пойду на светлый пир,
Где все добры, и ни злодея,
Где только нравственность - идея,
Воспетая под голос лир.

И буду я всегда права,
Как благородство пред позором,
Права, как нравственный пред вором,
Бессмертна, правильна, жива.

Прости меня... Сто тысяч раз,
Как я тебя простить не в силах;
Тих сон у грешников в могилах,
Святые не смыкают глаз.
(Ольга Волкова)

Голова и лира

Его убили ни за что,
Толпою разорвав,
И, синий, стал поток речной
От крови розоват.

И лира в ласковых волнах
Качалась с головой,
В слепящих солнечных огнях,
Живая с неживой.

А ночью плыли среди звёзд,
Как будто в серебре,
Как будто млечный путь понёс
Обеих на себе,

И сладко плакала струна
О том, что смерти нет,
О том, что музыка одна
Осталась злу в ответ.
(Ольга Волкова)