Александр Штейнгарт - цитаты, высказывания

Вспомнил маму

Загрустило в голых ветках небо,
Лёг вздремнуть на тучку солнца круг.
Я вдруг вспомнил тёплый запах хлеба,
Руки мамы, детство вспомнил вдруг.
За стеклом кривая панорама,
Чей-то мир застыл в моём окне...
Ночью мне сегодня снилась мама,
Как же это было нужно мне.
В мире странном, грязном, лживом, пошлом,
Где душе предписано страдать,
Я люблю в своём любимом прошлом
В тишине о разном помолчать.

Серый день задаст свою программу,
Серый вечер скатится во тьму...
Пожилой мальчишка вспомнил маму,
Не мешайте, граждане, ему.

За этот миг...

За этот миг, длиною в тыщи лет,
Я все грехи, любимая, впитаю.
Тебя спрошу… - не говори ответ, -
Я по глазам твоим всё отгадаю.

Ещё далёк, далёк сезон дождей,
Ещё мила случайная дождинка…
Любовь моя, прижмись ко мне сильней,
Здесь так узка, извилиста тропинка.

Ночной сонатой полнится земля,
Метелью звёзды небо закружили…
Нам можно всё, и даже, что нельзя.
Как без любви с тобой мы раньше жили?

Луна нырнёт русалкой в облака,
Колючий ветер зашипит листвою…
А мне всё любо, нежная, пока
Лелеешь душу ты мою собою.

За этот миг, длиною в тыщи лет,
Я все грехи, любимая, впитаю.
Тебя спрошу… - не говори ответ, -
Я по глазам твоим всё отгадаю.

Ты говоришь, что солнце не погасло

Ты говоришь, что солнце не погасло,
А просто спать устало примостилось.
Что не дождит, что это с неба масло
По всей планете красками разлилось.
И ты меня совсем не разлюбила,
Что это в осень превратилось лето,
Что всё вокруг таинственно и мило,
Как в странных бреднях странного поэта.
Ты говоришь, что ты пришла из сказки,
Где чудаков, таких как я, прощают.
Что как всегда, твои родные глазки
Творят тепло и бархатом ласкают.

И я поверю в то, что не погасло,
И что таких как я… ну, нет на свете.
И что немного в разных красках масла
Вчера плеснуло небо по планете.

Ревность

Ты котёнком свернулась в постели,
Под щекою примяла подушку,
И сомненья к тебе прилетели,
Будто знали искать где подружку.
Жаль, что злые сомнения эти
Понапрасну меня обвиняли -
Ты одна для меня в целом свете!
Но они всё шептали, шептали....
Ночь легла за окном чумовая,
Дремлет месяц в созвездии пышном.
"Я люблю тебя очень, родная!" -
Прохриплю, прорычу я неслышно.
Прикоснуться к тебе бы губами,
Что бы прочь разбежались сомненья,
Только горы стоят между нами
И большие, как замки, строенья.
А вокруг тебя грозная стража,
Лишь мелькают зловещие тени.
На душе моей чёрная сажа
От твоих нехороших сомнений.

Тебя утро разбудит лучами,
Ты потянешься сладким котёнком.
Нет сомнений уже между нами,
Улетевших на облаке тонком.
Ты протянешь навстречу мне руки,
Утонув в глубине поцелуя....

Мы вчера погибали от муки,
Чем-то чёрным на чёрном рисуя.

Без любви

БЕЗ ЛЮБВИ
Александр Штейнгарт

Вновь вуалью печаль
Твои окна завесила,
Только радость свою
Ты зови не зови:
Без любви твоему
Сердцу будет не весело,
Будет грусть да тоска
У тебя без любви.

А душа без любви
Не горит и не светится,
А душа без любви
Будто пленница льда.
Без любви никогда
В жизни чудо не встретится,
Лишь мелькнут за спиной
Странной тенью года.

Пусть лучом золотым
Твоё сердце наполнится,
Чистый голос любви
Будет плыть над землёй,
И любая мечта
Непременно исполнится,
Если будет любовь
Постоянно с тобой.

Деда ладонь

Деда ладонь подложивши под щёчку,
Дремлет мой ангел в кроватке своей.
Кто она? Это сыночкина дочка.
Добрые сказки витают над ней.

Дремлют, забыв обо всём, её глазки,
Носик мультяшный тихонько сопит,
Спят, утомившись, игрушки, раскраски,
Деда ладошка под щёчкой лежит.

Тени летают по сонной квартире,
То ли жираф на стене, то ли конь...
Разве есть что-то важней в этом мире -
Внучкина щёчка и деда ладонь.

Спит ангелочек немыслимо сладкий...
Нет, в очаге не погаснет огонь!
Дедушка дремлет у детской кроватки,
Дремлет под внучкиной щёчкой ладонь.

Горячий чаёк

Шумный город притих,
Небо быстро темнеет,
Только ярко горят
Городские огни.
Твой горячий чаёк
Вновь меня обогреет,
Ну оставь ты дела
И со мной отдохни.

Уж пирог подоспел,
Он так пахнет приятно,
И над чашками пар
Чуть заметный висит.
Мы с тобой помолчим,
Ведь и так всё понятно,
Пусть за нас телевизор
В углу говорит.

Покружил и упал
Календарный листочек,
Наши дни как всегда
Незаметно бегут.
Ты усталой рукой
Мне подложишь кусочек
И посмотришь на дверь –
Может, дети придут.

Вечер стрелки часов
На стене продвигает,
И листвой шелестит
За окном ветерок.
Пусть меня каждый раз
Взгляд твой добрый встречает,
И пирог на столе,
И горячий чаёк.

Радость и горе

Всё умчится, развеется, канет,
Завтра сложное станет простым.
Кто-то снова кого-то обманет,
Притворяясь при этом святым.
У кого-то игрушка другая,
Кто-то выставлен вон дураком.
И живём мы, любимых прощая,
Хоть в тот миг не совсем и живём.
Мы чужими крадёмся дворами,
Ловим счастье, но снова не то…
И вращается мир вместе с нами,
Как большой барабан спортлото.

***
Уехал день на красной колеснице,
Он не вернётся никогда назад.
Но многим, многим на земле не спится,
И нет того, кто в этом виноват.
И пальцы струн ряды перебирают,
Огонь в душе вдруг разожжёт игра,
Глаза закатным заревом пылают,
И веет жар великого костра.

А после больно. Сдавит сердце сила
Твоей тоски, бессмысленно и зло.
И крик души, которая любила…
Ну, тихо, тихо, милая, прошло.

***
Радость и горе, какое соседство,
Смехом беспечным разбавленный плач.
Радость — от боли чудесное средство,
Горе — жестокий и страшный палач.
Радость и горе, как берег и море,
Два антипода в соседстве своём,
Вечная связь: и в согласьи, и в ссоре,
Вечно в цветах и колючках. Вдвоём.

Ты молчишь

Ты молчишь, устала ты сегодня
И как будто смотришь сквозь меня.
А я рядом, только непригодный,
Не могу зажечь в тебе огня.

Боль твою не в силах я ослабить,
Осушить росинки на щеках…
Мне бы взять, рукой тебя погладить,
Только тяжесть странная в руках.

Ты молчишь, и я молчу с тобою,
За стеною чья-то жизнь кипит…
Хочешь, я посуду всю помою...
Ну скажи, ну что тебе болит.

На лице твоём улыбка грусти,
У меня по жилам стылый лёд.
Ты мне скажешь: "Поболит, отпустит.
Скоро утро, утром всё пройдёт".

Будет диск луны лететь над нами,
Зажигая призрачный рассвет…
Добрый ангел мчится меж домами,
Может к нам, а может быть и нет.

А дети что...

А дети что, у них судьба своя.
Кто мы для них? А это как придётся.
Мы примем всё, неистово любя,
У нас о них, родимых, сердце бьётся.
Отстали мы от них так далеко,
Что не догнать, и мы об этом знаем.
Забыть о нас им в общем-то легко,
Мы ж ни на миг о них не забываем.
Эх, память, душу мне не береди...
Родителей мы тоже обижали,
Но то, что старость ждёт нас впереди,
Не знали мы тогда, совсем не знали.
А телефон предательски молчит,
И дождь идёт, шурша слегка по крыше.
О чём-то телевизор говорит,
Но мы его порой почти не слышим.

Гляжу в окошко, штору теребя,
Там путь-дорога в даль слепую вьётся.
Мы ждём детей, тоскуя и любя,
Ах, как о них, родимых, сердце бьётся.

Не бывает любви без грусти

Не бывает любви без грусти,
Без любви не бывает счастья.
Иногда заболит - отпустит
И уйдут из груди ненастья.
Обнимись со своей судьбою,
Приоткрой своё сердце другу,
Ведь удача всегда с тобою,
Твоей тенью скользит по кругу.
Ты не бойся ни скал отвесных,
Ни горячих песков пустыни.
Только б доброго больше в песнях,
Только б солнца на небе синем.
А найдёт если злая туча,
То и здесь унывать не надо -
Не бывает лекарства лучше,
Чем душевность родного взгляда.
Чем костёр посреди поляны,
Чем гитара в руках умелых...
Это счастье - быть в стельку пьяным,
От признаний в любви несмелых.

Стучали два сердца

Стучали два сердца, стучали так гулко,
И было им счастьем стучать в унисон:
В толпе на проспекте, в тиши переулка,
И в жаркой постели, - какой уж там сон.

Но время торопит событий теченье,
Два сердца стучали, но как-то вразброс.
Привычными стали любовь и влеченье,
На гулкость ударов утратился спрос.

Теперь, если сердце одно веселится,
Другое заноет, заплачет в тиши.
Обоим в постели остывшей не спится,
И вялые дни уж не так хороши.


Кружится планета, стирается втулка,
Утратила жизнь свой обычный разгон…
Ах, как же стучали два сердца, как гулко,
И было им счастьем - стучать в унисон.

Новый день

Расползается ночи тень,
Съеден утренний бутерброд,
Вот и начался новый день,
Что-то новое с ним придёт.

Будут птицы о чём-то петь,
Или непогодь будет лить -
Я смогу над землёй взлететь,
Чтобы солнца тебе добыть.

Пусть кружит суматоха дня,
Пусть делами завалит нас,
Но любовь унесёт меня
В светлых мыслях к тебе не раз.

Улыбнусь я своей судьбе,
Хоть живу не совсем в раю…
Солнца я принесу тебе,
Положу на ладонь твою.

Весенняя элегия

Ночь сгустилась, озябшая птица
Дожидается солнца лучей.
Как и мне, ей весна нынче снится
На земле, столь далёкой, моей.
Обойдусь без грустинки едва ли,
Только льются из сердца слова...
Мне родные мерещатся дали,
Где цветёт по весне сон-трава.
Где душа подпевает капели,
Где проталины дышат теплом,
Где пушистые сосны и ели
Омываются чистым дождём.
Пусть трещит ледяная запруда
Под напором весёлой реки.
Ну скажи, разве это не чудо:
Как журчат, как звенят ручейки!

Завтра утром закружится стая,
Собираясь в далёкий полёт.
И стою я, её провожая,
И машу ей вослед... каждый год.

Последний вальс

Он здесь совсем один. Последняя граната.
Лежит у ног пустой, уставший автомат.
Закончена судьба пацанчика-солдата,
Того, что стал за всех, за взрослых виноват.

А дома мама ждёт, запрятав в сердце стоны,
И бабушка не спит ночами у окна.
Но карканье с утра послышалось вороны,
Ой, не к добру, видать, раскаркалась она.

Горит в груди огонь и рана пузырится,
И мысли в голове нелепые сейчас.
И не понять: то явь, иль может это снится -
Он маму пригласил на свой последний вальс.

И подошла к нему в нарядном платье белом,
С улыбкой на лице, его родная мать.
Каким же он себе казался неумелым -
Не дала раны боль ему дотанцевать.

Он с мамой говорил так ласково, так нежно,
Хрипели из груди надежды и мечты...
И красные цвели на платье белоснежном
Подаренные ей сыновние цветы.

Последний вальс кружил над раненой планетой.
Чужие голоса и... сорвана чека.
И взмыла ввысь душа пылающей кометой
Геройского бойца, простого паренька.

Как на холсте, в тиши стелилась панорама,
А высоко над ней светилась бирюза.
И на губах его застыло слово "мама",
И тёплый поцелуй закрыл его глаза.

Бабушка и внучка

Сирена местность оглушила:
Дома, площадку для детей.
И внучку бабушка схватила,
И побежала вместе с ней.

Ракеты в небе зашипели,
И грянул гром, но без дождя.
Как ноги бабушки летели,
И мысль одна — спасти дитя.

Ещё одна ракета сбита,
Сирена воет будто зверь.
Вот чей-то дом, но… в нём закрыта
На все запоры мира дверь.

И встав под серою стеною…
Нет, ничего святее нет!
Закрыла бабушка собою
Родную внучку от ракет.

От тех ракет остались тучки,
Сирены сгинули вдали.
Подружки — бабушка и внучка,
Домой, за руки взявшись, шли.

Душа моя

Моя душа, ты на меня в обиде,
Прости меня, я не совсем в себе.
Я сам немного в непристойном виде,
И вот тебя оставил в неглиже.

Поверь, что мне порой немножко стыдно,
Я как хмельной, хоть и не пил вина…
Как мелок я, и это явно видно,
Но вот твоя - бездонна глубина.

Душа моя, ты мне не всё прощаешь,
Но я и так, и этак - всё пойму.
Ты по ночам куда-то улетаешь,
Собой пронзая, как стрелою, тьму.

Идёшь бесстрашно ты порой по краю,
Душа моя, ты многим по душе.
Как женщину тебя я обожаю -
Ты так прекрасна… даже в неглиже!

Бессонница

Всё застыло в нелепой нирване,
Даже стрелки часов на стене.
Дремлет ночь на постылом диване,
Чья-то тень промелькнула в окне.

Бродят мысли по комнатам гулко,
Что-то шепчет беззвучно душа.
На столбах по бокам переулка
Свет фонарный горит не спеша.

Мотыльками порхают сомненья,
А в груди ноет странная боль.
Сон, забыв о своём назначеньи,
Стал чужую разучивать роль.

Взвились новые тени, пропали,
Заблестела сквозь штору луна,
И на стенке мерещатся дали,
И в подушке вопит тишина.

Всё позади

Мне часто снятся долгими ночами:
Мой прошлый мир, взгрустнувший в тишине,
И Женщина с зелёными глазами,
Которая живёт всю жизнь во мне.

Но нет в тех снах ни грусти, ни печали,
И притупилась боль былых потерь.
Не понял я, и впредь пойму едва ли,
Что навсегда её закрылась дверь.

И всё смешалось в будничной рутине,
Покоя нету в суматохе дней,
Лишь где-то в глубине тревожно ныне
Душе такой беспомощной моей.

Она любить всю жизнь меня учила,
Прощать тогда, когда прощенья нет.
И пусть темна, темна её могила,
Она в себя вобрала весь мой свет.

Всё позади, тревоги и дороги,
Сейчас осталось только вспоминать
И понимать, что подарили боги
Мне лучшую на этом свете мать.

Тихим счастьем любовь пришла

Чьё-то «да», а быть может, «нет»,
Что не светят, а лишь чадят.
Только вечером плыл рассвет,
Только утром пришёл закат.
Всё смешалось в дыму судьбы,
Всё быльём зарастёт в свой час.
У дороги стоят столбы,
А вот свет на столбах погас.
Закипает и стынет мгла,
Ниспадает вуалью мрак…

Тихим счастьем любовь пришла,
Будто неба высокий знак.
Запрокинув свой светлый лик
Засмеялась любовь в ночи.
Превратился твой шёпот в крик,
Ввысь метнулся огонь свечи.
И неясно где верх, где низ.
Ты со мной. Ты везде. Везде.
Лишь дрожит под ногой карниз,
По нему я иду к тебе.

Я прождал тебя тыщу лет,
Я тебя не пущу назад…
Пусть вечерний плывёт рассвет.
Пусть под утро придёт закат.

Бывает так

Бывает так, что в мыслях разоренье
И на душе безумствует сквозняк.
Бывает: жизнь - сплошное невезенье,
Всё кувырком летит. Бывает так.

И кажется, что быть не может ладу,
И эта боль уже не отболит,
Как в добрый миг судьба пришлёт награду,
И телефон твой странно зазвонит.
И ты услышишь очень нужный голос…
И дело в нём, а вовсе не в словах.
И нить надежды тонкую, как волос,
Ты ощутишь в опущенных руках.
И мир слетит со всех своих катушек,
И солнца ринет бешеный поток,
И станет громче самых громких пушек
Такой негромкий ласковый звонок.

Бывает так. Ах этот голос в трубке,
Что сбережёт тебя, какой пустяк…
И жизнь ползёт всё в той же мясорубке
Уже не так. Конечно же не так!

Хлебнёт сто грамм

Хлебнёт сто грамм - не надо боле,
Закусит сальцем поскорей
И запоёт о русском поле
В своём Израиле еврей.
И вспомнит он о том, как было,
И вставит мат для связки слов,
Расскажет вновь как жил красиво
В стране "берёз и дураков".
А здесь... что здесь - одни евреи,
Кругом обман, кругом враньё,
В правительстве сидят злодеи,
И в Кнессете сидит жульё.
И душит, душит жар пустыни,
В глазах огонь давно погас.
- Здесь на базаре разве дыни -
Вот дыни были там у нас!
И запоёт... блеснёт украдкой
"Слеза несбывшихся надежд",
В окне напротив вафлей сладкой
Соседка ходит без одежд.
И ждёт тяжёлая работа,
Хозяин - жирный и дурной.
На лбу застыли капли пота.
- Давай, брат, выпьем по второй.
Жена огурчик подрезает,
Мозоля глаз лежат счета,
А денег вечно не хватает -
Зарплата видимо не та.
Но есть билет в круиз по морю,
Стоит "тойота" под окном.
- Давай ещё добавим с горя,
На, закуси, брат, огурцом.
А помнишь, там, как мы бывало?..
А здесь не жизнь - сплошной бардак.
Жена, нарежь ещё нам сала,
И не забудь лучка - вот так.

Хлебнув сто грамм, а то и боле,
Чтоб дух был твёрже и сильней,
Поёт, поёт о русском поле
В своём Израиле еврей.

Нынче солнце дрожит шальное

Нынче солнце дрожит шальное,
Сыпля пыль из своей горсти…
Я в любви к тебе, как в запое –
Ты меня за любовь прости.

Я кажусь тебе очень странным,
Для тебя я смешной чудак…
Был сегодня рассвет забавным -
Это тоже хороший знак.

И под солнцем песчанно-белым
Жёлто-сизые облака…
Ты коснулась меня несмело,
Как прохладна твоя рука.

Ты прости за любовь шальную,
За жару, что весь день печёт…
Всепогодно тебя люблю я.
Круглосуточно. Круглый год.

Ночью дождик пылинки смоет,
Ты меня всё равно прости…
Пусть низвергнется над землёю
Звездопад из твоей горсти.

Ты смеялась, смеялась так звонко

Ты смеялась, смеялась так звонко,
А я речи толкал, как с листа…
То ли женщина, то ли девчонка,
То ли мыслей моих маета.
Тёплый взгляд неземного отлива,
Мне казалось, что я в небесах,
Где отчаянно солнце светило,
В золотых нас купая лучах.
И блуждали ослепшие руки,
И так сладок был вкус твоих губ…
И забыв о чудовищной муке,
На душе затянулся надруб.

Силуэт растворился твой тонкий
В армате чудесной мечты…
То ли женщина, то ли девчонка,
То ли ангелом ставшая ты.

Заблудшая любовь

Напрасно мне не прекословь,
Хоть и мудра ты, но наивна,
В судьбе заблудшая любовь,
Та, что слепа и… не взаимна.
Что вере преданна душой,
Что предана всё той же верой…
Так что же делать мне с тобой,
Какой тебе воздам я мерой?
Тебя ничем не убедить,
И не нужны тебе ответы,
Тебя не смогут погубить
Другим понятные приметы.
Но ты права собой, права,
Как небом посланное слово,
Как позабытая молва,
Та, что тебя ударит снова.
И тихо ты взгрустнёшь во тьме
И, ощущая неизбежность,
Устало подойдёшь ко мне,
Протянешь кротко свою нежность.
И не смогу я не принять
Звезды мерцающей свеченье…
Как можешь ты, скажи, прощать,
Когда не может быть прощенья?

Ах, прекословь мне, прекословь,
Хоть и мудра ты, хоть наивна,
В судьбе заблудшая любовь,
Та, что слепа и… не взаимна.