Деньги – это вопрос вполне решаемый для того, у кого к жизни правильные вопросы.
Тот, кто не теряет бодрости духа в периоды суровых испытаний, демонстрирует, что в его душе присутствует неукротимая сила, способная устоять перед несчастьями и не сломаться под их давлением.
Когда твои глаза обладают ясным зрением, твоя душа испытывает восторг, когда твои уши воспринимают звуки чётко, ты наполняешься приятными чувствами, а когда твоё тело не терзают боли, ты наслаждаешься гармонией внутреннего покоя.

Шесть букв...

Такие, как ты, остаются одни, и хотят, чтобы их любили.
такие, как ты, подбирают для боли самый красивый слог.
ты говоришь: «Бес, затерянный в кадрили»,
я говорю: «Бог».

я бы подносил букеты к твоему изголовью...
кладбище тоже пестрит цветами, но какой от них толк?!
я говорю: «зверь... молящий о ласке, истекающий кровью»,
ты говоришь: «волк».

по прокуренным кабакам я шатался, ища покоя.
я пытался за ворот себя достать из дерьма.
я почему-то решил, что ты – моя воля,
а ты оказалась – тюрьма.

ты нарушила ритм, но сердце продолжило биться.
я переставил иконы и снял с руки красную нить.
я говорю: «невозможно в тебя не влюбиться»,
ты говоришь: «тебя невозможно любить».

мне твердила ещё живая твоя натура,

что прощание – это боль... но это кромешный ад!
я говорю: «любовь – это микстура»,
ты говоришь: «яд».

пускай сердце – храм, тогда я атеист. некрещёный.
мы не чета. я – сучий сын, ты – сущий дар.
я говорю: «я – холодный и обречённый»,
ты говоришь: «я – пожар».

мне в горло вцепилась агония. жестоко, двумя руками.
душит бессонница-сволочь или проклятый грипп.
или тот крик, что нарекают стихами...
литература, которой зовётся душевный хрип.

нельзя раздавать одну колоду и на Дьявола, и на Бога.
встретив тебя, я понял, что омут действительно тих.
ты сидишь на чужих коленях, строя из себя недотрогу,
а я выбираю покорно стоять на своих.

во мне угасает страх, но закипает кровь.
я нарушаю закон, и честно иду на суд.
я называю всё те же шесть букв – л ю б о в ь,
ты тоже называешь – а б с у р д.

ты не первый мой шаг, но ты первый отказ.
сорваны тормоза и риск уже не равен нулю.
ты – мой жгучий азарт. это мой первый раз.
первый раз... когда я правда люблю.

Прежде всего, лучше исходить из собственных ошибок в равнозначности взглядов — нежели спорить, и доводить дело до агрессивных методов.
Грабли, на которые давно не наступали, злеют, бьют точнее и уже не промахиваются.
Если слона сделали из мухи, это дирижабль или приписки современных чиновников.
У Ленина детей не было, но сифилис мозга он передал по наследству всему населению России.
Альберт? отдыхает!
А Гравитация нещадно так … кривит, корёжит
- пространство и время, а парадокс
«замедления времени» возникать
нежданно с возрастом !?).
Но восприятие времени может
искажаться: с возрастом меняться и
по смене веков и эпох и мимикрирует
под стрессы и чутьё дикой жизни с
ИИ и пр. алисами и роботами !?).
Проживать прошлое можно только, прокрутив его на мясорубке вместе с розовыми очками.
– Почему вы так смело меня поцеловали?
– Спросить разрешения – это дать себе повод получить отказ. А я не был готов так рисковать.
– То-есть, о том, что вы можете получить по морде вы вообще не подумали?
– Подумал. Но вы же не дали мне по морде...


Я уже давно не мог думать ни о ком, кроме неё. Она какая-то непонятно для меня дикая и при этом слишком нежная. Сначала ведь я хотел поиграться, и я даже знал, что она в курсе. Но оказалось, она играет лучше. Её слова стали для меня, как мёд в чае. Глаза – заставили верить в магию, как и заставили бы любого другого дурака. Она была из тех, кто не просто продался в глаза, а врезался в память. Я знал, что она в итоге всегда получала внимание всех, кого желала, и знал, что я тоже попал под эту раздачу. Я покорился, а думал, что завоевал. Я здоровался вместо неё, чтобы никто лишний раз не прикасался к её запястьям, что пахли ранними вишнями. Я шёл всегда на пару шагов за ней, и ловил, падающие на неё взгляды голодных прохожих. Она любила определённость и ненавидела полутона в важных вопросах. Она научила меня тому, что за розой ухаживают так, как нужно розе, а не садовнику.

Она всегда говорила: «Не родился ещё тот человек, без которого я бы не смогла». И я ей завидовал... Потому что она стала моим табачным дымом. Моей смертельной дозой. Моим последним граммом опиума.
Сначала я тону в ней, опускаюсь до самого дна, встречая там свою гордость, а после мне показана УБОД. Но и без неё я живьём ухожу под воду. Мне нравится в ней всё, кроме того, что её нет рядом. Она – сладость, нежность французского сорбета. Она – яд скорпиона. У её губ вкус вишнёвого ликёра, а её глаза – это религия. Такие я видел только у кошек и у неё. Я вечность готов бродить их зелёными райскими садами. В них и в январе цветёт весна. Именно такого цвета было бы море, если бы достигло своего совершенства. Люди с таким цветом глаз любят лишь раз в жизни.

– Я посетил почти все одинокие города и исследовал дикие страны,
я встречал разных женщин, но вас так и не смог забыть.
я помню, вы любите танцы... а что, кроме них?
– романы...
– читать?
– заводить.
Рассказать друзьям
Следующая страница →