Mila Poznanskaia - стихотворение «Пристал, как банный лист»

Пристал, как банный лист

КОСМОНАФТ

Домик строила Свинья…
Не подумайте, Друзья!
Поросята – хороши!
Волк скафандры им пошил…
(Не из сказки Михалкова)
Дом – на Марсе! – всё толково!
Всё как надо, по уму…
Звали также: Ниф, Наф, Нуф…

Что б придумать им такого?
Как у Лёни-то Попова…
Или Лёни Каденюк…
Чтобы был в порядке люк
Корабля для Экипажа –
Хрюшки пусть себя покажут!
Превзойдут пусть нас, двуногих!
(С пятачками – нет убогих)

Как же дальше продолжать
Сказочку с полётами?
В полит-русло направлять? –
Станут идиотами…
Взять мне детский лейтмотив?
«Да!» - пищат Наф, Нуф и Ниф…
В таком случае не буду
Здесь экспромтом рассуждать…

Дом построен. Марс. Оттуда.
Стали всех иначе звать –
Так, как в старом анекдоте,
(Если ж смысла разберёте…)
Космо-Нафт пристроил лифт!
Космо-Нуфт и Космо-Нифт
Удивлялись втихомолку:
«Для чего!?» От Космо-Волка! -

Тот в космическом масштабе
Может сказку испохабить…
«Должен быть особый класс
Вне Земли – На Марсе!» - (Маркс)
Прилетайте! Пролетарий!
Домик Нафта посмотреть….
Или – пишем в комментарий,
(Чтобы Свиньи знали впредь…)

Не летать им по Планетам!
Ну, а сказка ж не об этом…
Космо-эвтаназия?! -
Продолжай! (С фантазией...)
Не могу я оторваться
От картинки этой!
«Догоняйте, люди-братцы!» -
Космо-Нафт с ракетой…

Инструкция перед поездкой за рубеж

Я вчера закончил ковку, и два плана залудил
И в загранкомандировку от завода угодил.
Копоть, сажу смыл под душем, съел холодного язя
И инструкцию прослушал, что там можно, что нельзя.

Там у них пока что лучше бытово
Так, чтоб я не отчебучил не того,
Он мне дал прочесть брошюру, как наказ,
Чтоб не вздумал жить там сдуру, как у нас.

Говорил со мной, как с братом, про коварный зарубеж,
Про поездку к демократам в польский город Будапешт:
«Там у них уклад особый, нам так сразу не понять,
Ты уж их, браток, попробуй хоть немного уважать.

Будут с водкою дебаты, отвечай:
Нет, ребята-демократы, только чай.
От подарков их сурово отвернись,
Мол, у самих добра такого завались».

Он сказал: «Живи в комфорте, экономь, но не дури.
Ты гляди, не выкинь фортель — с сухомятки не помри.
В этом чешском Будапеште уж такие времена.
Может скажут: «Пейте, ешьте», ну, а может, ни хрена».

Ох, я в Венгрии на рынок похожу.
На немецких, на румынок погляжу.
Демократки, — уверяли кореша, —
Не берут с советских граждан ни гроша.

«Буржуазная зараза там всюду ходит по пятам.
Опасайся пуще сглаза ты внебрачных связей там.
Там шпионки с крепким телом, ты их в дверь — они в окно.
Говори, что с этим делом мы покончили давно.

Но могут действовать они не прямиком,
Шасть в купе, и притвориться мужиком.
А сама наложит тола под корсет…
Ты проверяй, какого пола твой сосед»

Тут давай его пытать я:»Опасаюсь, маху дам.
Как проверить? Лезть под платье? -Так схлопочешь по мордам».
Но инструктор парень-дока, деловой. Попробуй, срежь!
И опять пошла морока про коварный зарубеж.

Я популярно объясняю для невежд:
Я к болгарам уезжаю, в Будапешт.
Если темы там возникнут — сразу снять.
Бить не нужно. А не вникнут — разъяснять.

Я по ихнему ни слова ни в дугу и ни в тую.
Молот мне — так я любого в своего перекую.
Но ведь я не агитатор, я потомственный кузнец,
Я к полякам в Улан-Батор не поеду наконец.

Сплю с женой, а мне не спится: «Дусь, а Дусь.
Может я без заграницы обойдусь?
Я ж не ихнего замеса, я сбегу.
Я ж на ихнем ни бельмеса, ни гу-гу».

Дуся дремлет, как ребенок, накрутивши бигуди.
Отвечает мне спросонок: «Знаешь, Коля, не зуди.
Что-то, Коль, больно робок. Я с тобою разведусь.
Двадцать лет живем бок о бок, и все время Дусь, да Дусь.

Обещал, забыл ты, верно, ох хорош!
Что клеенку с Бангладеша привезешь.
Сбереги там пару рупий, не бузи.
Хоть чего, хоть черта в ступе привези».

Я уснул, обняв супругу, Дусю нежную мою.
Снилось мне, что я кольчугу, щит и меч себе кую.
Там у них другие мерки, не поймешь — съедят живьем.
И все снились мне венгерки с бородами и ружьем.

Снились Дусины клеенки цвета беж
И нахальные шпионки в Бангладеш.
Поживу я, воля божья, у румын.
Говорят, они с поволжья, как и мы.

Вот же женские замашки: провожала — стала петь.
Отутюжила рубашки — любо-дорого смотреть.
До свиданья, цех кузнечный, аж до гвоздика родной.
До свиданья, план мой встречный, перевыполненный мной.

Пили мы, мне спирт в аорту проникал.
Я весь путь к аэропорту проикал.
К трапу я, а сзади в спину, будто лай:
«На кого ты нас покинул, Николай!»

- Не изменяй!
Ты говоришь, любя.
- О, не волнуйся.
Я не изменяю.
Но, дорогая...
Как же я узнаю,
Что в мире нет
Прекраснее тебя?