Геннадий Лавринов - стихотворение «Дети - всё! А без них - ничего»

Дети - всё! А без них - ничего

К бабушке в деревню...

К бабушке в деревню отвезли на лето,
Даже не спросили, а хочу я это,
В первый день в колодце утопил сандалии
И под зад ладошкою мне тут надавали.

А потом зерно я курам всё рассыпал,
Дедушка, увидев, чуть в окно не выпал.
Чтоб меня дед с бабой снова не ругали,
Спрятался я в будке - целый день искали.

Собирая в кепку яйца на насесте,
Я хотел как баба замесить их в тесте.
Не нашел муки я, замесил в песочек,
Где нибудь с десяток и еще с пяточек.

После свинье Машке я открыл калитку,
Побежала хрюшка по деревне прытко,
Ну а сам, уставши, спать прилёг в сарае,
Снова всей деревней с Машкой нас искали.

Деда самогончик-полную бутылку
На глазах его я вылил на крапивку,
А когда вторую мы с котом разбили-
Деда валерьянкой еле отпоили.

Чтобы не простыл я, не ходил с соплями,
Свитер с безрукавкой на меня напялен,
Кепку заменяет бабушкин платочек,
Будто не мужик я - маменькин сыночек.

Вот хожу в платочке, порваны колготы,
На ногах в носочках бабушкины боты.
Приезжайте мама с папою поскорее,
Я в такой одежде скоро тут сопрею.

Хорошо в деревне! Воздух и природа,
Этим летом стукнет мне четыре года,
Как пастух колхозный я ругаюсь матом....
Одного ребёнка отпускать не надо!

Пред вами - дети!

Не бейте детей, никогда не бейте!
Поймите, вы бьете в них сами себя,
Неважно, любя их иль не любя,
Но делать такого вовек не смейте!

Вы только взгляните: пред вами - дети,
Какое ж, простите, геройство тут?!
Но сколько ж таких, кто жестоко бьют,
Вложив чуть не душу в тот черный труд,
Заведомо зная, что не ответят!

Кричи на них, бей! А чего стесняться?!
Ведь мы ж многократно сильней детей!
Но если по совести разобраться,
То порка - бессилье больших людей!

И сколько ж порой на детей срывается
Всех взрослых конфликтов, обид и гроз.
Ну как же рука только поднимается
На ужас в глазах и потоки слез?!

И можно ль распущенно озлобляться,
Калеча и душу, и детский взгляд,
Чтоб после же искренно удивляться
Вдруг вспышкам жестокости у ребят.

Мир жив добротою и уваженьем,
А плетка рождает лишь страх и ложь.
И то, что не можешь взять убежденьем -
Хоть тресни - побоями не возьмешь!

В ребячьей душе все хрустально-тонко,
Разрушим - вовеки не соберем.
И день, когда мы избили ребенка,
Пусть станет позорнейшим нашим днем!

Когда-то подавлены вашей силою,
Не знаю, как жить они после будут,
Но только запомните, люди милые,
Они той жестокости вовек не забудут.

Петрович

Водитель у папы был Виктор Петрович.
Денис сторонился, боялся его.
Лишь имя услышит, во рту словно горечь,
Не может понять почему, отчего?!

Толь пахнет Петрович пахучим бензином,
Толь что-то бормочет – вокруг не поймут?!
Спросил он у папы про "странное" имя,
Ведь все почему-то его так зовут.

– Наш Виктор Петрович – давно уже взрослый!
Для всех, только в детстве, он Виктором был.
Детей называют по имени просто…
А папино имя, моё, не забыл?»

– Я помню! Зовут тебя, папа, Иваном!
– Так, значит, лишь вырастешь, как будут звать?
И кто ты? Подсказывать взрослое имя не стану.
Ведь с этой минуты, ты сам должен знать!»

Тут, страх с удивлением пал на Дениса.
Однако, со знанием, чётко, на совесть,
И, хоть голова, поневоле, повисла,
Он всё же назвался: «Денис я… Петрович!»