Водолей - стихотворение «Сегодня братцы погуляем!…»

Посвящается Кузи (коту)

Ты был такой хороший,
Пушистый и родной,
Куда в ночи ушёл ты?
Когда вернёшься ты?

Мы часто вспоминаем ,
Тебя,как часть семьи,
Зачем в ночи ушёл ты?
Нас взором облучив..

Я помню,что играли,
С тобой мы,как друзья,
Меня не предавал ты,
Мог выслушать всегда,

Зачем в ночи ушёл ты,
Ты котик наш родной,
Любимый и пушистый,
Питомец дорогой!

На экстренном

На экстренном банкет-корпоративе
Интригой стал ещё один роман.
По жизни я нисколько не ревнивец,
Но почему-то нерв мой взял реванш.

Она мне самому нужна! И точка.
Знавал я эту женщину не раз.
А он пускай гуляет. И пешочком
В фуражке-менингитке из бобра.

Мой инструмент, конечно, подыграет!
Оттягивайтесь, хоть на полный рост.
Но знай, моё терпенье небезкрайно.
Я вам не шут, не с носом Дед Мороз!

Её создал Бог для духовных дел...

Её создал Бог для духовных дел,.
А меня - от нечего.
На авось. .
Он нашёл меня, оглядел, раздел, поломал,
Но правильно не срослось.

И её хранили от всех кручин,
От меня, конечно же, в том числе.

Но я грел весомых пятьсот причин
Не терять её мимолётный след.

Я следил, как ветер её ласкал,
Я был воздухом между её ресниц,
Замирал, когда зверь, обнажив оскал,
Возле ног её радостно падал ниц.

И она ждала моих первых слов,
Как замёрзший лес ожидал тепла.

И, пожалуй, это меня спасло...
Но сказать вернее - она спасла.

Да, я помню каждый, до мелочей
День, что мы провели вдвоём.

Как она, смеясь на моём плече,
Молчала громко
и обо всём.

Но не знаю, что на меня нашло,
Но не знаю, как я теперь зовусь.

И никто уже не наложит шов
На большую рану острейших чувств.

Лишь она - и лекарь, и боль, и кров,
И меня умеет - по запчастям.
В мой остывший дом ворвалась любовь,
Обнажив всю душу до кирпича.

Я запомнил луч на её щеке,
Осветивший пыль пережитых бед.

Вдруг случайным образом я узрел,
Что она сама излучала свет.

Ей хватало смелости, веры, сил,
Ну а мне хватало её одной.
Этот голос сорванной нотой «си»
Вдруг взлетел и камнем упал на дно.

Её смех остался в моих ушах,
Превращась в страшное «всё пройдёт».

На заре в прохладу она ушла,
И под нею трескался талый лёд.

Сколько раз я ловил себя в тот капкан,
Что уйдёт вся боль, обнажив нутро.
Но броня тех чувств всё ещё крепка,
А вокруг что вертится - всё не то.

И мне кажется, я - самый главный враг
Самого себя. Сам себе я плен.
Я не смог себе хоть чуть-чуть приврать,
Что смогу очнуться и встать с колен.

Эта ложь, как лестница вверх - слезай!
Но спускаться было всё тяжелей,
И при встрече я опускал глаза,
На колени падая перед ней.

И она сняла с меня всю вину,
Обнулила память, ошибки, жизнь.

[В тот момент я высчитал глубину
Беспощадно-острой и глупой лжи.]

Я не мог себе ничего простить,
А она прощала. И без труда.

Эта женщина - мир, и весна, и стих,
И ниспосланный мне херувимский дар.

И она с тех пор, как бы ни хотел,
Выжигает боль голубым огнём.

Её создал бог для духовных дел.
А меня, безумного, -
для неё.