Стихотворение «А я и не скрываю, что из деревни родом»

А я и не скрываю, что из деревни родом

Домик в тихой деревне

Домик в тихой деревне невысок, неказист.
Осень ласково дремлет, с яблонь падает лист.
Здесь душа пилигрима потеряла весну…
Только грусть несравнима, когда ждёшь тишину.

Я открою калитку – скрип, как память в долгу.
С нежной грустью в обнимку снова в детство войду.
И к порогу родному годы тихо сложу…
Сердце рвёт по живому, чем всегда дорожу!

Полисадник красивый, георгины в цвету...
Бегал здесь я счастливый, догоняя мечту.
И дружил с облаками, как беспечность ловил!
Не сказать мне словами, что душой заплатил.

Домик в тихой деревне, где всё детство прошло.
Здесь рассветы напевней, здесь от грусти тепло.
И судьба только смотрит, куда жизнь завела…
Осень радость не портит, но тоска позвала.

Вечный свет

В суете городов,
Задохнувшихся шумом и смогом,
Озираюсь с тоской:
Ну, зачем, вдруг, сюда занесло? –
И по долгу стою
На просёлочной тихой дороге,
Где так пахнет землёй,
И на сердце, как в детстве, светло.
Сколько б раз не пришлось
По проспектам бродить необычным,
Сколько б ярких реклам
Не мигали мне в дымке ночной,
Я забыть бы не смог
Даже ради прописки столичной
Ни тайгу и ни степь,
Ни просёлок, ведущий домой.
Пусть толкут без меня
По Москве горделиво-спесивой
Митинговую пыль
Чьи-то нервные пары штиблет,
Всё ж большая Москва –
Слава Богу, ещё не Россия,
И не в звёздах Кремля –
Самый чистый и праведный свет.
Не от чёрных машин,
Что стоят у парадных подъездов,
Не от властных дворцов,
Где, как прежде, не верят слезам –
Я беру этот свет
От улыбки далёкого детства,
От высокой мечты, давшей ветер моим парусам.
Я беру этот свет
В свои песни, надежды и память
От степных родников,
Утолявших печали не раз;
От ночного костра,
Навсегда уронившего пламя,
Словно в синий туман,
В поволоку единственных глаз.
От лесов и полей,
От озёр красоты несказанной,
От рассветных лугов,
Затаивших вселенскую грусть,
Я беру этот свет
Самый чистый и праведный самый,
Что веками хранит
Деревенская горькая Русь.

В деревенской избе пятистенной,
опоясанной витым плетнем,
мне открыла просторы вселенной,
повитуха сентябрьским днем.
бормотала молитвы встречая,
обмывала водой ключевой,
пуповину узлом завязала,
спеленала простынкой с тесьмой.
за окошком лило, как с ведерка.
дождь по лужам метелкою мел.
говорила: «удачлив мальчонка,
дождь в дорогу на счастье пришел!»
говорила, как в воду смотрела.
жизнь заладилась, грех горевать.
сорок лет, как стрела пролетело,
стал деревню свою забывать.
горожанин, в туфлях по асфальту,
и забыл, как скрипят хромачи.
в отпуска все на кипр да мальту.
вдруг... увидел: на клумбе - грачи.
встал столбом, сразу вспомнилось детство,
запах свежий поднятой земли...
будто обручем стиснуло сердце,
и сдавило виною виски. бросил все.
на вагонную полку,
и в деревню, под стрекот колес.
я вернулся пешком по проселку
в те края, где родился и рос.
вышел к месту, где дом пятистенный
посредь улицы крепко стоял.
лишь бурьян - венчеватель нетленный
меня, блудного сына, встречал.
нет деревни, и ветер гуляет
там, где детство гуляло мое.
здесь никто никого не встречает.
все быльем да травой поросло.
на погосте - труха от распятий.
провалилися в землю холмы.
видно я тут последний мечтатель,
представитель родной стороны.
хотел горькую выпить - не лезет.
в горле ком и без водки тошно.
я надеялся, здесь меня встретят,
постучусь я хоть в чье-то окно.
нет ни окон, ни стен - нет деревни.
не хранится то, что не хранят.
а когда-то просторы вселенной
открывались вот здесь для меня.