Владимир Вальков - стихотворение «В рябиновом огне»

В рябиновом огне

Уйду от вас, оставшись вам...

Я так хочу уйти отсюда.
Мне здесь не нравится давно…
Я лучше грешницею буду.
На шею камень и на дно…

Несправедливость, зависть, злоба…
Зима теплее, чем сердца.
Пусть лучше сверху крышка гроба,
Чем безысходность без конца…

Я Друниной стихи любила
И до сих пор люблю сейчас,
Но газ в авто она включила
И навсегда ушла от нас…

Высоцкий – мой поэт любимый
Реальность видеть не хотел...
И он ушёл тропой незримой,
И целый мир осиротел…

И может длиться бесконечно
Мой список творческих людей,
Что нас покинули навечно,
Но с их стихами мне теплей.

Всё верно. Сильные не гнутся.
Они ломаются и всё...
Зато так искренне смеются…
И тем, кто их встречал – везёт!

Я чувствую, что задыхаюсь.
Себя не в силах победить…
Я в дождь весенний превращаюсь,
Чтоб жизнь по новой пробудить…

И, буду, каплями стекая,
По окнам, паркам и мостам,
Писать куплеты, как живая…
Уйду от вас, оставшись вам…

Последний рассвет

Волчьей шкурой в богатой прихожей украшен дубовый паркет.
А когда-то с чуть слышным урчанием к ней прижимались щенята…
И волчица, блаженно прижмурясь, смотрела на солнечный свет,
Что струился сквозь пышные кроны деревьев в лесные палаты.

Волчья шкура… Приятен на ощупь прохладный податливый мех,
Тёмно-серый, мерцающий, будто слегка припорошенный снегом.
Он сейчас так красив и ухожен, без страшных кровавых прорех,
Что остались от пуль, настигавших в пылу непосильного бега.

Будто не было крови, в потёках которой темнели бока,
Колкой хвои, колючих репьёв, что запутались в скомканной шерсти,
Когда сбитая выстрелом падала вниз… Или вверх… Облака
Танцевали вокруг, словно белые страшные вестники смерти.

Волчья шкура в прихожей… Клыки идеальной блестят белизной,
Их любовно и тщательно полировали умелые руки.
А тогда они были забиты листвою и влажной землёй
И вгрызались в неё вновь и вновь от жестокой неистовой муки.

Волчья шкура в прихожей… Струится сквозь окна рассеянный свет…
Как когда-то струился сквозь пышные кроны задумчивых сосен.
И волчица, не зная о том, свой последний встречала рассвет,
В ту последнюю, тёплую, полную радостных шорохов осень…

Моих детей не будет никогда.
Ни выросших, ни умерших не будет.
Ни в вещих снах, ни в праздниках, ни в буднях —
моих детей не будет никогда.

Устав от волхований, от стыда
перед собой, судьбой и медициной,
я поняла: ни дочери, ни сына —
моих детей не будет никогда.

С тех пор прошло довольно много лет.
Чужих собак я, припадая, глажу.
Но это не чужих собак я глажу:
ласкаю я детей, которых нет.

Когда вы мне бросаете упрёк,
что я молчу, то это я, в молчанье
неведомых имен ловлю звучанье:
мне почему-то кажется, что трёх…

Когда же прохожу я стороной
по улице и выгляжу престранно,
три маленьких разреженных пространства —
три пустоты бегут передо мной.

Мне говорят: не велика беда…
— Не велика! — я отвечаю людям.
Но на земле детей моих не будет.
Нигде. И никаких. И никогда…