Стихотворение Мирры Лохвицкой «Я не знаю, зачем упрекают меня…»

Но чтобы радугу в жизни видеть...

А накопленья мои – в подушке… 
В ней слёзы горькие я коплю. 
Бывает больно, тоскливо, душно… 
Она потерпит, и я стерплю.

Я – не спартанец, не бравый воин, 
И не мужчина, и не герой… 
А мне б детей обнимать спокойно, 
Да за любимою жить спиной…

А нам-то женщинам много ль надо? 
Лишь быть любимою и любить.
 Без показухи и серенады, 
И чтобы тылом надёжным быть.

А сердцу любится – не на время. 
На вечность чувства обречены.
 А если с теми любовь, и с теми – 
То лишь побочка шальной весны…

Сейчас ответственность и надёжность – 
Скорей фантастика иль порок…
 Уйти и вычеркнуть есть возможность, 
Но одиночество – вот итог.

А я поплачу сегодня ночью, 
Пока не слышит моя семья… 
А утром буду с улыбкой точно, 
Ведь берегу накопленья я.

Зато не хочет никто похитить 
Мой сейф из горьких, солёных слёз. 
Но чтобы радугу в жизни видеть, 
Я полюбила дожди всерьёз!

Я буду людям душу открывать...

Сегодня как-то пусто на душе.
И целый мир как-будто отвернулся.
Тошнит от лицемерия уже…
Мне в сердце кто-то влез и не разулся…

Намусорил, осколков набросал,
Мечты разбил и затоптал желанья…
Другой жалел и мысли собирал,
А третий перебил других старанья…

И так входили люди в душу мне…
Рассказывали тайны и секреты.
Кто о долгах шептал, кто о весне…
А кто-то о любви, пришедшей летом…

Я слушала, вникала и потом
Слезами обливалась почему-то.
Я так переживала обо всём…
И обо всех, кто в душу лез обутым…

Топтали, я терпела как могла,
Прощала и на помощь отзывалась…
И душу я свою не берегла.
Она непониманьем наполнялась…

Разрезала как яблочный пирог,
Сердечко, и прохожих угощала…
Давился кто-то, кто-то есть не мог,
А в ком-то просто совесть заиграла…

Взлетаю я с израненной душой,
Парю не высоко, но над землёю,
Есть светлый мир души, пусть небольшой,
Но я для всех ту дверцу приоткрою…

Пусть даже будут дальше мне кромсать
Измученное сердце, не стесняясь,
Я буду людям душу открывать.
И буду верить им, не сомневаясь…

Всё, что услышишь обо мне,
всё правда, но могло быть хуже…
и то, что видимо снаружи –
лишь тень, хранимая извне.
Я не стандартный идеал
с набором встроенных приличий,
я к ним настолько безразличен,
что сам себя суду предал.
Завис душой на долгий срок
непозволительных метаний,
возглавил стойкость ожиданий
и стал идейно одинок.