Император - Статусы

Чаша Желаний

В одном государстве жил молодой царь. Он был очень горделив и властен. Когда он проезжал по своим владениям, народ падал ниц и кричал:
- Виват, император!
А сзади шел казначей и кидал этим согбенным фигурам золотые монеты. Люди же были готовы перегрызть глотки друг другу за эти монеты с императорской казны, роясь в грязи в их поисках. Тех же, кто не покорялся и не преклонял головы перед его светлостью, сзади шедший палач рубил головы.
И вот, однажды, шествуя подобным образом, он заметил одного монаха, который не склонял головы и мало того - шел ему навстречу. Палач, увидя это, поспешил опередить императора дабы отрубить непокорному голову. Так как уже не одна голова слетала с плеч по прихоти императора- вольнодумца. И в тот момент, когда он уже замахнулся обезглавить непокорного, услышал зычный голос своего повелителя:
- Стой!
Молодой царь кинулся к этому странствующему дервишу, упал на колени и поцеловал его засаленный халат.
Народ возмутился этому и начал недовольно кричать:
- Виват, Император! - в надежде быть осыпанными золотыми монетами. Но император узнал в этом дервише своего отца, который отрекся в его пользу от престола и отправился искать истину.
- Отец, как я рад, что ты вернулся!
- Нет, я не вернулся. Я был на том краю земли и вот теперь иду на другой край. А дорога моя лежит через твои владения...
- Но это и твои владения! Отец, мне больно видеть тебя в этих жалких одеждах. Казначей, отсыпь ему золота, сколько б ни попрсил!!!
- Нет, сын. Просто накорми меня или дай несколько монет, дабы я мог купить себе пропитание. - и протянул ему свою деревянную миску-чашу. Император велел наполнить чашу. Но когда казначей начал ее наполнять, он оказывалась пустой. Тогда император возмутился и велел высыпать туда мешок золота. Но все повторилось - чаша была пуста.
Тогда молодой царь велел привезти подводу золота, ему было наплевать, опустеет ли казна от этого - перед ним был его отец.
И вот, на сороковой подводе, сын воскликнул:
- Отец, я не пойму, мы высыпали туда 40 подвод золота, но она по-прежнему пуста!
- Сынок, я рад, что ты уже на 40-й подводе задумался над этим вопросом. Ты слишком рано это понял. Я ради этого отказался ото всего, кинул в нее своё царство, здоровье, молодость, в общем все, что имел, но она как видишь - по прежнему пуста!
Ибо это есть чаша наших желаний и, отупляющая жажда наполнения ее отнимет у нас все что мы имеем....... В нее мы можем положить и жизнь, но полнее она от этого не станет!

Император

Помню —то ли пасха,то ли —рождество:
вымыто и насухо расчищено торжество.
По Тверской шпалерами стоят рядовые,
перед рядовыми —пристава.
Приставов глазами едят городовые:
— Ваше благородие,арестовать? —
Крутит полицмейстер за уши ус.
Пристав козыряет:— Слушаюсь! —
И вижу —катится ландо,и в этой вот ланде
сидит военный молодой в холеной бороде.
Перед ним,как чурки,четыре дочурки.
И на спинах булыжных,
как на наших горбах,свита
за ним в орлах и в гербах.
И раззвонившие колокола
расплылись в дамском писке:
Уррра!Царь-государь Николай,император
и самодержец всероссийский!
Снег заносит косые кровельки,
серебрит телеграфную сеть,
он схватился за холод проволоки
и остался на ней висеть.
На всю Сибирь,на весь Урал
метельная мура.
За Исетью,где шахты и кручи,
за Исетью,где ветер свистел,
приумолк исполкомовский кучер
и встал на девятой версте.
Вселенную снегом заволокло.
Ни зги не видать —как на зло.
И только следы от брюха волков
по следу диких козлов.
Шесть пудов(для веса ровного!),
будто правит кедров полком он,
снег хрустит под Парамоновым,
председателем исполкома.
Распахнулся весь,роют снег пимы.
Будто было здесь?!Нет, не здесь.
Мимо!—Здесь кедр топором перетроган,
зарубки под корень коры,
у корня,под кедром,дорога,
а в ней —император зарыт.
Лишь тучи флагами плавают,
да в тучах птичье вранье,
крикливое и одноглавое,ругается воронье.
Прельщают многих короны лучи.
Пожалте,дворяне и шляхта,
корону можно у нас получить,
но только вместе с шахтой.