Цитаты пользователя «СветИК» - 4.

Старость — у человека в голове. Я пережил крушение вертолета и операцию на спине. Мне вшили кардиостимулятор. Я перенес удар и едва не покончил с собой. Но я говорю себе: я должен расти и учиться дальше. Это единственное противоядие от старости.

К сожалению, начав курить, я уже не мог бросить. Я быстро дошёл до двух пачек в день и продымил так почти десять лет. Решив бросить, я использовал тот же метод, что использовал отец, когда бросал. Он всегда носил в кармане рубашки сигарету и всякий раз, как его тянуло закурить, доставал эту сигарету и спрашивал у неё: «Кто сильнее? Ты? Или я?» И всегда заключал: «Я сильнее». И сигарета возвращалась в карман до следующего приступа. Так он и бросил. И я тоже.

Процесс обучения идёт вплоть до самой смерти.

Я много изучал иудаизм. Я изучал разные религии, а ещё я никогда не навязывал мой иудаизм своим детям. Они сами выбрали свой путь. Мне кажется… нужно думать о других. Это и есть истинная религия, по-моему.

Чем больше я изучал Тору, тем меньше во мне оставалось религиозного. Я понял, что богу не нужны наши хвалы. Он хочет от нас только одного — чтобы мы стали лучше.

Самолюбие есть у каждого.

Прежде всего в женщине меня интересует теплота. Она никак не связана с красивым личиком.

9 мая 1945 года мне выпало счастье прочесть акт о безоговорочной капитуляции Германии.

Мой голос котируется не ниже, чем натуральный Т-34.

Чем детальнее изучен текст, тем вернее будут интонации…

Важно с самых первых шагов выработать в себе умение «видеть» слушателя, даже мысленно представлять, как он реагирует на наше выступление…

Не знаю, удалось ли мне сделать и выразить в моих вещах то, что я хотел, — любовь к жизни, радость и бодрость, любовь к своему «русскому» — это было всегда единственным «сюжетом» моих картин.

Необходимо уметь сохранить в себе нечто свое, родное и делать в этом нечто большое и равноценное тому крупному, что дает Запад.

Мы, русские, не любим свое, родное. У нас у всех есть какое-то глубоко обидное свойство стыдиться своей «одежды» (в широком смысле этого слова), мы всегда стремимся скинуть ее и напялить на себя хотя «поношенный», но обязательно чужой пиджачок.

— Знаете, что меня больше всего удивляет? Судьба окрасила вашу жизнь в холодные, можно сказать, мрачные тона. А ваши картины, наоборот, до краев заполнены солнцем и радостью...
– Это потому, что краски для своих картин я выбирал сам.

Конечно, надо знать мировое искусство, чтобы не открывать Америк, не быть провинцией, но необходимо уметь сохранить в себе нечто свое, родное и дать при этом нечто большое и равноценное тому крупному, что дает Запад. Ведь и Запад у нас ценит все национально оригинальное (и, конечно, талантливое), например Малявина...

«Если у тебя капают слёзы, нужно собрать их и сделать ожерелье», - говорила Бабушка.

Всегда найдутся люди, которые чувствуют себя в этом мире по-настоящему неуютно. Вот для таких я и пою.

В творчестве я никогда полностью ничего не объясняю. Каждый разгадывает мою тайну по-своему. Я предпочитаю недоговаривать.

Не нужно иметь причины, чтобы испытывать чувство страха. Он либо есть, либо его нет.

Критика необходима, грубость бесполезна.

Я люблю союз грусти и красоты, потому как самые красивые вещи проявляются в грусти, трагедии.

Мне не хватает времени для жизни…

Нет других миров. Ты знаешь, что твоя жизнь — здесь…

Ночь, которая не волнует - это бесполезная ночь!

Лишение человека свободы начинается с самого рождения. Общество, родители — все отказываются предоставить свободу, дарованную вам при рождении

Ко всему, что я делаю, я отношусь с неизменной иронией.

Люди боятся смерти намного больше, чем боли. Это странно, что они боятся смерти. Жизнь приносит намного больше боли, чем смерть. После смерти же уже не больно.

Все двери открыты, но ты пройдёшь только в одну, которую выберешь…

Если моя поэзия имеет цель чего-то достигнуть — это освобождение людей от ограниченных способов, которыми они видят и чувствуют.