Любовь Гавриленко - цитаты, высказывания

Да будет Твоя воля!

Ночь. Гефсиманский сад, овеянный прохладой.
Припав к земле, там спят ученики.
И тишина. Лишь, еле уловимо,
Журча, поют Кедрона ручейки.

Вот, плача слышны приглушенно звуки,
Печальный голос еле различим.
И, будто бы душа, там к небу тянет руки,
И тяготы решает вместе с ним.

И лунный свет, слегка коснулся камня,
Христос колени там свои склонил.
Горячими слезами обливаясь,
Мольбу Отцу, Он в скорби, возносил.

Он сокрушался, плакал, ужасался,
Кровавый пот тек каплями с чела.
Прилежнее молиться лишь старался.
Объята в нем тоской душа была.

Просил Он пронести ту мимо чашу,
И, если можно, из нее не пить,
Не быть отверженным Отцом, за мерзость нашу,
Но Он не отрекался нас любить...

Он лишь молил, Он знал, что ждет мученье,
Что ад все зло обрушит на Него,
Огромною ценой добудет Он спасенье,
И ждал, в томлении, часа Своего.

Ни кто другой, но Агнцем без порока,
На жертвенный алтарь мог только Он взойти.
И кто бы это сделал, кроме Бога,
Рожденного от Духа, во плоти...

« Да будет Твоя воля!»- прозвучало,
И, выпив чашу скорби, до конца,
Смирил Себя Христос до смерти крестной,
Исполнив волю, Своего Отца.

Под знаменем любви, взошел на крест позора,
Любя, в тех страшных муках умирал.
Чтоб ты познал, что в Нем твоя опора,
Своим Спасителем Христа избрал.

Бродяга

Судьбой, как дерево могучее, был сломлен .
Раздавлен горем, будь-то каменной стеной.
Бездомный пьяница лишь с горечью одной.
В лохмотьях грязных и котомкой за спиной.

Хозяином он был когда-то справным,
Веселым балагуром даже слыл.
Когда ж в аварии погиб сынишка малый,
Удар, как инеем виски посеребрил.

А вскоре и жена, не переживши горе,
С тоски , в великой скорби, умерла.
И навсегда покинув дом, деревню,
Ушел, куда дорожка повела.

Ушел, но от себя нигде не скрыться.
Вино и водку, будь-то воду пил.
И чуждый всем, в заброшенном подвале,
Он дни свои и ночи проводил.

Не часто в людном месте появлялся,
Когда уж голод сильно допекал.
Брезгливость в взглядах он ловил повсюду,
И в лицах отвращение читал.

Однажды проходил он мимо дома
И вот мужчина вышел на крыльцо.
А он плотней в лохмотья завернулся
И спрятал в них пропитое лицо.

А тот смотрел вослед с какой-то болью.
И со страданьем в голосе сказал:
«Быть может ты хотел бы, друг, погреться.
Я вижу, что Сам Бог тебя послал».

И содрогнуться голос тот заставил ,
Бродяга вдруг замедлил быстрый шаг.
«Мне показалось, что позвал меня он?!»,-
Не мог поверить он словам никак.

Но голос зазвучал опять, но тверже:
«Постой, я пригласил тебя зайти.
Хочу я угостить тебя обедом.
И вижу, друг, что ты замерз в пути».

Наш нищий был довольно таки скромен.
Лохмотья, грязный вид смутил его.
Хозяин ласков был, но все ж настойчив.
И в дом завел он гостя своего.

Сменив одежду и умывши ноги,
Бродяга сел уж за накрытый стол.
Он не рассматривал картины, мебель,
Но устремил свой взгляд неловко в пол.

Хозяин же ухаживал за гостем,
Пока тот, в изумлении, ел и пил.
И осторожно задавал вопросы,
Где тот живет, всегда ли так он жил?
Затем сказал: «Я сделал для тебя то,
Что мой Господь, когда-то для меня.
Сегодня Он в мой дом тебя направил.
И обратил Свой взор Он на тебя.

Я с детства слышал о любви Христовой,
Но я не знав Его, в пороках жил.
Жестоким был, участвовал в разбоях.
Блудил и жизнь безбожно проводил.

Но как-то раз, в бандитской перестрелке,
Я ранен был и кровью истекал.
В траве меня оставил друг мой прежний,
Махнув рукой, он быстро ускакал.

Меня нашел старик, что жил у леса,
Заметив кровь, когда траву косил.
Выхаживал меня тогда он долго.
А я подумал, что счастливчик был.

Глупец считал, в рубашке, что родился,
Коль смерть к себе меня не позвала.
А старец, усмехаясь, суетился,
И убирал лекарство со стола.

Но дед тот человеком не простым был.
Христианином он себя назвал.
И там, в лесной избушке, я впервые
О Божьем Сыне библию читал.
Я полюбил ту книгу, старика же,
Своим отцом и другом я считал.
Он был наставник мой и мне дорогу
К Спасителю и в вечность указал.

Теперь живу, как жил и мой учитель.
Старик заблудших к Богу приводил.
И не было, кому бы ни помог он,
И чем беднее, тем усердней был…

Наш нищий слушал тот рассказ и плакал.
Впервые он рыдал за много лет.
Казалось, со слезами вытекали
Из сердца боль и горечь стольких бед.

И в этот вечер, преклонив колени,
У Господа прощение просил.
Совсем по-детски, с радости слезами,
За эту встречу, он благодарил.

Благодарил хозяина и дома,
Не дал пройти что мимо он ему.
В свою деревню возвратившись вскоре,
Он многих приютил в своем дому.

Любовью нищих, бедных согревая,
Как огонек светился ею сам.
Когда-то пригласив Иисуса в сердце.
Он в нем воздвиг Святому Богу храм.

Я чувствую себя, как будто, виноватой

Снег под ногами влажной рыхлой ватой,
В нем, утопая, не спеша бреду.
Я чувствую себя, как будто, виноватой,
И потому, понурив взгляд, иду.

Мне солнце по-весеннему смеется.
Чирикая, щебечет воробей.
Причудливо малышки говор льется,
Но вот в душе, сгустилась тучи тень.

В моем воспоминании всплывает
Картина: бомж в рванье и я.
У магазина сжался, замерзает.
И что благотворительность моя?!

Мне стыдно от того, что не сумею
Ему я больше чем-нибудь помочь.
И от того в глаза взглянуть не смею,
И ухожу, поспешно как-то, прочь.

Ну что ж с того, о Боге что сказала,
Что только Он усмотрит жизнь его.
Я «добрым самарянином» не стала.
И «ближним", я не стала для него.

И будет он сидеть, на том же месте,
У входа милостыню собирать.
И вряд ли внемлет он спасенья вести.
А будет жизнь свою так прозябать.

И сколько всех их в закоулке каждом,
Встречаются всегда и каждый день.
Им трудно говорить о самом важном,
Когда скитаются, где только им не лень.

Ребцентры есть, но их конечно мало,
Чтобы помочь им жизни смысл найти.
А кто-то был, но веры не хватало,
Так не сумели ко Христу прийти.

Какая боль смотреть на эти души,
И сознавать, что я таким мог быть.
И так же обреченно «бить баклуши»,
И страшно, не по-человечьи, жить.

Так без вины я стала виноватой,
Когда не знаю, как же им помочь.
И сознаю, являюсь, что богатой,
Христа имея, что Царя я дочь.

О, помоги быть нежною душою,
И кротко на людей таких смотреть.
И раздавая щедрою рукою,
Любовью лишь Твоею пламенеть.

Позволь мне не смущаться перед ними,
И научи, как о Тебе вещать.
И коль придется, плакать вместе с ними.
В ничтожном драгоценное познать.

Непрощение

А непрощение - дьявола букет,
Что ты принять из рук его решилась.
А потому и покаянья нет,
Что в гордость, лист падения обвилась.

И зло внутри все взращиваешь ты.
Обиды вороньем к тебе слетелись.
Молитв не стало, гнева лишь следы,
Комками грязи в сердце разлетелись.

Наветы дьявола ты слушаешь теперь,
Он клеветать веками научился.
И вновь прикрыта Богу в сердце дверь,
Лукавого совет в тебе прижился.

Но Дух Святой все мечется в тебе,
Твоей погибели не хочет Он на веки.
Не замыкайся, ты душа, в себе,
Хоть не нашла поддержку в человеке.

Мы, люди можем огорчить порой,
Не стоит прерывать с Христом общенье.
Прощенье мостик в сердце ты построй,
Пусть все уйдет в небытие, в забвенье.

И недругу ты руку протяни,
А непрощение выброси из сердца.
И ни кого в обиде не вини.
Внутри пусть распахнется шире дверца.

И Дух Святой ликует пусть в тебе,
Любовь, с днем каждым, больше возрастает.
Господь влечет сильнее все к Себе.
Душа, союз с Христом приобретает.

Цена любви

Он молча муки, боль переносил.
Как Агнец, пред стригущим, был безгласен.
Сочилась кровь из рваных ран Его.
А лик, прекрасный лик…Он был ужасен.

Обезображен, весь в крови, избит,
Оплеван и увенчанный шипами.
Но лишь глаза, лучистые глаза,
Наполнены любовью и слезами.

Все тело, как сплошной кровоподтек
И от гвоздей сильнее раны рвутся.
А Он взывает к Своему Отцу
За тех, кто здесь злорадствуя, смеются.

За тех, кто муки причинил Ему,
Кто бил, плевал, неистово злословил.
За тех, кто приговор в ту ночь вершил
И крест распятья для Него готовил.

«Прости им, Отче, что они творят»-
Неслась молитва в небеса святая.
«Что делают, не ведают они»-
Просил за люд Спаситель, умирая.

Казалось, что хотел Он всех обнять.
Привлечь к себе и защитить Собою.
«Свершилось!» - Он победно произнес
И небо нам открыл такой Ценою.

Атеист

Как часто доводилось слышать фразу:
«Не верю ни во что, я атеист».
И мысль приходит, что потеряна душа та
И отречения подписан лист.

Но так ли все печально, мы не знаем.
И тайники души лишь видит Бог.
И только Он один и понимает,
Как излечить неверье и порок.

…Я очень близко знала атеиста,
Он верующих, ну очень не любил.
Но в чем таилась та причина,
Быть может потому, что с христианкой жил?

Когда женился, не была святою
И как другие все вокруг, жила.
Но, а потом пошла другой стезею.
И во Христе спасенье обрела.

Взъяренный, угрожал он ей расправой,
За то, что верной Господу была.
Рожала деток, а не убивала,
Хоть с каждым, больше скорбь она несла.

Она пред Богом боль всю приносила
И по ночам молилась за семью.
А жизнь все нестерпимей становилась,
Муж не скрывал уж ненависть свою.

Однажды, когда силы не осталось,
Она взмолилась: « Защити, Отец.
Уж мочи нет», -рыдая признавалась:
Терпенью моему пришел конец.»

«Не погуби меня, не дай упасть мне.
Не знаю, как и жить, пошли ответ.
Я отдаюсь в Твои Святые руки,
Ты сохрани меня, Господь, от бед»…

Дни шли, неделя за неделей.
И муж почувствовал, что очень нездоров.
Врачи обследовав, сказать ничто не смели,
Диагноз был убийственно суров.

Хотя и операцию больному,
Поспешно опытный хирург провел,
Но боль усилилась, он стал еще слабее
И на поправку так и не пошел.

И атеист домой стал торопиться.
Так не хотел в больнице умирать.
Решил с Христом тогда он примириться.
И сердце в руки Господа отдать.

О, как он плакал и жалел , что так вот
Напрасно жизнь бесцельно всю провел.
Просил прощенье у жены, детишек ,
Что до такой жестокости дошел.

«Сядь рядом, дай мне насмотреться
В твое лицо»- он с болью произнес.
И нежно взял жены своей вдруг руку
И медленно к губам своим поднес.

О, сколько слез в тот вечер пролилось там,
Подушка слишком мокрая была.
А женщина сквозь слезы, ликовала.
Она ведь в муже брата обрела.

Потом он в покаянии признался,
Что знал всегда, что есть Он, вечный Бог.
«Боролся с Ним я»,-произнес печально,-
«Он победил…Мне подведен итог.»

Теперь не злился он, когда звучали
Об Иисусе песни иль рассказ.
Он сам просил, чтоб их ему включали,
Молился он в постели каждый раз.

И чудно было то, что боли стихли.
Он без мученья, тихо уходил.
Он знал, что там его Спаситель примет,
Хотя недолго с Иисусом жил.

Теперь, когда встречаю атеиста,
В его ответе вижу лишь слова,
И хоть не верит, хочется, мне верить,
Что для такова вера не мертва.

В память о брате

Он шел по коридору, стиснув зубы.
Немая боль, отчаянье в глазах.
А близость смерти, леденила губы,
Змеей вползал, колючий жуткий страх.

Вот жизнь, как ткань, рука теней отрежет.
Смерть, завернувшись в черный саван, ждет.
И сколько здесь Господь прожить отмерит,
Пока душа в след вечности вспорхнет.

И не привыкший плакать, он сдержался,
Хоть слезы подступали, чуть туманя взор.
Не расслабляясь, весь в комок он сжался,
Ведь жалость для него была – позор.

Рак и последней стадии, ну как так.
А он- то думал, просто заболел.
«Бог наказал!»-сцедил он озлобленно.
Но, о спасенье думать не хотел.

Жена ждала его, она все знала.
Гораздо больше, чем он сам мог знать.
Глаза опухшие, понятно, что рыдала.
Любила , не хотела отпускать.

По парку прогуляться все ж решили.
Шли молча, жена плакала опять.
Племянница навстречу и в объятьях ,
Та предложила все ей рассказать…

«Куда пойдет душа твоя, ты знаешь?»-
Вдруг задала она решительно вопрос.
«Ты рай или погибель избираешь?»
Он сник, но ничего не произнес…

Хотел…, не смог он овладеть собою,
И слезы полились ручьем из глаз.
Он вспомнил мать, стихающей мольбою,
Последний, полный веры, к Богу глас.

Подростком, видел он ее молящей,
Просящею спасенья для детей.
С младенчества мать их несла к Иисусу,
Но ждет ли в вечности там встреча с ней?

…Прошел уж месяц. Месяц слез и плача.
Пред Богом на коленях Церковь и родня.
Все в напряжении, не легка задача.
Без вопля и молитвы, не проходит дня.

Дыханье труднее и пульс тише.
Все чаще, рассекая небеса,
Взвивается молитвы пламя выше.
И громче раздаются голоса.

У той черты, казалось бы обрыва,
Где небо, в синеве заката, сходиться с землей.
В миг сильного отчаянья порыва,
Душа упала пред Создателем с мольбой.

То был последний бой, но славная победа
Была дарована Всесильною рукой.
И скорбь утраты, радостью согрета,
Что встретятся с ним в Родине Святой.

Его похоронили, как просил он,
Не далеко от матери своей.
В лучах сиянья Божьей Славы,
Я верю, что он встретился уж с ней.

Одиночество

А одиночество - лишь жизненный этап,
Что в годы осени почти необходимо.
Ведь увядая, блеклым цветом на траве,
Уходишь в вечность тихо и не зримо.

Бывает одиночество, как врач,
Осмотрит душу медленно, неспешно.
На беспокойства и сомнения твои
Ответит не лукавя сухо, честно .

Ненужной суетой тебя не окружит,
И время даст для дум и рассуждений.
И словно мать научит, что ценить,
А не зависеть от различных мнений.

Себя увидишь ты со стороны,
Приоритет покажется ничтожным.
Твои стремленья, цели и мечты,
В тот час рассеются туманом ложным.

Ты ощутишь предельно глубину,
Божественных Святых тех откровений,
Которые ты слышал уж не раз,
Но истощил в суетности забвений.

Так одиночество направит взор к Христу,
Взойдет с тобою на Голгофу вместе.
Где ты узнаешь сердца чистоту,
И непорочность, вместо пошлой лести.

Ты будешь наслаждаться тишиной,
Читая библию, страница за страницей.
Сам Бог в твоей душе заговорит.
И Дух Святой впорхнет в сердечко птицей.

Захочется молиться лишь в тиши,
И времени, совсем не наблюдая,
Расскажешь все Ему ты от души.
Он выслушает все, не упрекая.

И вдруг поймешь, что ты не одинок.
И Друг твой рядом, хоть не видим взору.
С тобой Господь, Спаситель и твой Бог,
Зовет тебя взойти к Нему на гору.

Подняться выше соблазнов земных.
Отвергнув славу, славить Его в Духе.
Избегнув увлечений всех иных,
Не дать проникнуть к сердцу показухе.

Господь есть Истина, Он искренности ждет.
Чтоб был простым, доступным для общенья.
Пусть пусто в комнате, но ты не одинок.
Не унывай, неси всем весть спасенья.

Когда же час твой на земле пробьет,
Пусть даже никого не будет рядом.
Твой Друг в сиянии вечности придет.
Его заметишь ты счастливым взглядом.

Да, одиночество нам нужно иногда,
Его встречаем мы с тоской, страдая.
Частенько ты всплакнешь еще в ночи,
Себя с детьми, с семьею вспоминая.

Я твой Господь, Я возлюбил тебя!

Землетрясенья, моры, глады,
Но библия вещает нам о том,
Что это лишь начало всех болезней,
И к горлу так подкатывает ком.

На сердце угрожающе тревожно,
И плоть ввергает в панику меня,
Но через этот страх и голос ложный
Я слышу Возлюбившего меня.

Пойдешь чрез реки, не потопят воды,
Через огонь, не обожжешься ты.
Не опалит бушующее пламя,
С Тобою Я! Везде Мои следы.

Ты мой, Я искупил тебя ценою
Высокой, в страшных муках на кресте,
Чтоб не пошел тропою ты широкой,
Страх, смерть и ад, в удел получат те.

Они познать Меня не захотели
Отвергли Мой призыв, Мою любовь.
Мне жаль, что обрекли себя на веки,
Но за грехи одна лишь плата- Кровь.

Они спасенья Мой Завет презрели
И гибнут, но ко Мне все не идут.
Хоть слышали когда-то о Голгофе,
Грехами в ненасытности живут.

«Ешь, пей и веселись, - девиз их,-
«Ты все ровно умрешь и возвратишься в прах».
Когда же от разгула отрезвеют,
Их души и умы терзает страх.

Тебе ж дан дух не боязни, а силы,
Любви и целомудрия во всем.
Дитя, иди смелее ты по жизни,
И не страшись не ночью, и ни днем.

Не устрашайся ужасов в ночи ты,
Во мраке язвы, ходит что порой,
Заразы, в полдень, что опустошает.
Стрелы, летящей днем над головой.

Все это будет и намного хуже,
Ты сердце только верное имей.
И помни, ни когда Я не покину,
И усомниться в истине не смей.

Не смей, хотя лукавый и смеется
Покажет, что тебя грозит теперь.
Твой ум и сердце, да не отречется,
Пусть дух воспрянет, Я с тобою, верь.

Ни на секунду не теряй связь с небом,
Я проведу тебя, смотри на крест,
Хоть для души поставил враг ловушки,
Спасу и извлеку из многих мест.

Я знаю, вижу план его коварный,
Меня он не сумеет огорчить.
Не знает он, что для души спасенной,
Готов Я океан любви излить.

Что Я Своих держу всегда за руку,
И поднимаю падающих вспять.
А раненых беру в Свои объятья,
Лечу и посылаю в бой опять.

Всегда Я там где бой идет за души,
За них лилась Моя святая кровь.
О, если б только знали Мои дети,
Как Я люблю и какова Любовь.

Когда от слез, не видишь ясно небо,
Ты продолжай, стеная, помнить то,
Что не оставлю Я тебя без хлеба,
Водою напою. Я, сотворил лишь все.

Вот горы сдвинутся и сотрясутся холмы,
Но не отступит Моя милость от тебя.
И не разрушат завет мира, злые волны,
Я твой Господь, Я возлюбил тебя!

Пилат

В правлении своем, в жестокости чрезмерной,
Он не щадил ни в чем и ни кого,
Но, никогда еще Пилат все ж не был,
Смущен, так узника величьем одного.

Он сразу понял, что Тот, не преступник,
Уж слишком благородный и открытый взгляд.
Но столько злобных гневных обвинений,
От иудейской знати вслед летят.

«Не вижу в Нем вины!», - возвысив голос,
Префект пытался дело тем решить,-
«Лишь накажу и отпущу Его вам».
И воинам велел Христа он бить.

Венец из терна на главу возложен,
И трость разит по иглистым шипам,
В чело вонзаясь... Вот Он в багрянице.
И насмехаясь, падают к стопам...

Сорвали враз и разодрав одежды,
Иисуса тело, страстно бьют бичом.
Безжалостно, больней, чтоб рвалось тело,
Наносятся удары палачом.

Жестокая рука его не дрогнет.
Зловещий свист, зияют раны вновь,
Живого места, словно, не осталось,
По телу, лишь рекой струится кровь.

Под пытками бича, весь изнемогший,
В крови, и, Сам той кровью весь залит,
Стоит Иисус опять перед Пилатом,
Толпа, как озверелая шумит.

Как римлянин, он презирал опасность,
И хоть Христа совсем не понимал,
Но видя, как бесстрашно, Тот страдает,
С заглавной буквы Личность воспринял.

«Се, Человек!»- вещает прокуратор,
Но голос заглушил столь дикий рев людей:
«Назвал Себя Он Сыном Божьим!»
Волною подняло накал страстей.

Правитель, ни когда не знавший страха,
С холодным и расчетливым умом,
Вдруг ощутил в себе весь трепет праха,
Хоть не признался и себе бы в том.

«Откуда Ты? И мне ль не отвечаешь?
Я власть имею отпустить или распять!»
Пилат окинул Иисуса взглядом,
И Он решил, что время отвечать.

И те слова Христа, его сразили,
Что власти не имел бы он над Ним,
Коль не дано, то было б ему Свыше.
И вновь тревожность овладела им...

Но иудеи грозно взбунтовались:
«Не друг, ты кесарю! Царем назвался Он!».
И дрогнув, перед натиском тем гневным,
Префект познал всей сложности урон.

И предал им Христа он на распятье.
Взваливши крест, на гору повели.
Пилат так долго вслед смотрел тревожно,
На Сына Божьего идущего вдали.

Правитель сознавал, не просто человек Он,
И от того, так ныла вся душа...
Убить, позволив, Истину им эту,
Спасенье сам отверг, судьбу верша.

Последнее время, друзья дорогие

Последнее время, друзья дорогие.
Немного осталось нам здесь.
Лишь верными Богу остаться в дни злые,
И путь наш закончится весь.

Не будем беспечными, коротко время,
А души блуждают во тьме.
В проказе родные, до самого темя,
В оковах греховных в тюрьме.

Поднимем повыше Христово мы знамя,
В молитве колени склонив.
Любви возгорится святое пусть пламя
И светом взбодрит, кто ленив.

Не время нам спать, поднимайтесь скорее,
Сплотившись, друг к другу плечом.
И с верой живою вещайте сильнее,
Орудуя Слова мечом.

Согреем сердца тех, кто теплится только,
Оковы родных разобьем.
Друзья, оглянитесь, ведь гибнет их столько,
К Христу как без них мы уйдем?

Греховной проказой они поражены.
Не уж-то оставим одних?
Мы видим мученья и слышим их стоны.
Должны ко Христу нести их.

Нести их к Голгофе, в мольбе сокрушенной,
Чтоб там, у креста положить.
Чтоб стала душа их свободной, прощенной,
Спасенною с Господом жить.

Я хотел убежать, но не смог

Я хотел убежать, но не смог
От тебя, мой Господь и мой Бог.
Я хотел затеряться в ночи,
В темноте, где кричи ни кричи.

Я хотел раствориться, не жить,
Греха чашу полнее испить…
Но порок, словно замкнутый круг
Все смешалось в разуме вдруг.

Кто друзья, кто враги- не понять.
Не опомниться сразу, не встать.
И меня засосало в грязи
Нет уж помощи больше вблизи.

Я годами из грязи полз той
На дороге очнулся одной.
Но дорога пустынной была.
Утешение мне не дала.

Я проказой от грязи страдал
Ночь и день я от боли стенал.
Ты меня на дороге нашел,
Когда полз я в проказе… не шел.

«Зачем нужен Тебе я такой;
Весь израненный черствый и злой.
Струпья мира проказы счищать
Должен я… и в том смерть ощущать.

Я мог жить для Тебя, …Но не жил.
От Тебя убежал и забыл.
Я искал суеты в царстве тьмы
И грехов исписались томы.

Получал, что хотел и желал.
Возвышаясь, других унижал.
Все хорошее я расточил.
Не Тебе, а себе я служил.

И теперь не хочу ничего
Лишь прошу у Тебя одного…
Заверши смерть скорее мою;
От дыханья ее устаю.

Она мучит меня каждый день
По пятам за мной ходит, как тень.
Моя жизнь опротивела мне,
Да и сам я противен себе.

Весь в проказе в грязи здесь лежу.
Словно пес дни свои провожу.
Распрощаться бы с жизнью своей,
Чтоб не видеть потерянных дней.

Ни кого со мной рядом теперь.
Все бегут, будь-то я лютый зверь.
Удалились родные, друзья.
Убежал бы и я от себя…

Только вот убежать не смогу…»
Вдруг услышал: «Я Жизнь дать могу!
За тобой Я скорбя наблюдал,
Лишь мгновения этого ждал.

Сбрось лохмотья свои ты теперь.
Я спасенья открыл тебе дверь.
Облеку Я в одежды тебя.
Чистой кровью омою любя.

Пир устрою ,вернулся мой сын.
Перстень вот, подтверждающий чин.
И его ты на руку одень;
Не смущает пусть прошлого сень.

Дьявол будет сомнения слать.
Старым именем вслед называть.
На Голгофу гляди вновь и вновь
За тебя там простерта любовь.

Имя новое Я написал,
Жизнь и вечность тебе даровал,
Чтобы мог навсегда Моим быть.
В небесах бесконечно пребыть…»

Я хотел убежать, но не смог.
Потому что мой любящий Бог,
Любит так, как никто на земле.
Друг, поверь, Он так нужен тебе.

Встать в пролом

Стенать и плакать хочется, друзья.
Ведь времени осталось слишком мало.
А где же дети наши, оглянись?!...
Как много тех, кого средь нас не стало.

Как молодые веточки росли.
Росла и крепла также вера в них.
Но мира чуждые коварные огни
Лукавой красотой пленили их.

А мы не встали вовремя в пролом,
Не усмотрели близости паденья.
И враг, беспечность нашу уличив,
Отбросил щит, и снял с них шлем спасенья.

Заставил позабыть, кто они есть
И в рабские оковы заковал.
Пленивши сердце, разум, также дух
Для Бога их погибшими назвал.

Но это ложь! Надежда еще есть.
Бог силен вновь Свой дух и жизнь вдохнуть.
Решительно вступив в смертельный бой,
В свои ряды должны мы их вернуть.

Они на территории врага.
Так значит нам идти в атаку надо.
Колени, свои головы склонить.
Себя распять, но вырвать их из ада.

Распять свои пристрастья и мечты,
Привязанность к суетному земному.
Мы призваны не плоти угождать,
А дать отпор тщеславию мирскому.

Христос молился, вопия к Отцу;
В благоговении Своем и был услышан.
А нам порою слезы не к лицу.
И Дух Святой в нас нашим «Я» принижен.

Мы забываем, что живет в нас Бог,
И места не даем Ему всецело.
А потому бредем на ощупь лишь
И управляем жизнью не умело.

В нас силы нет, она лишь только в Нем.
Господь – скала, прибежище и Сила.
Тебя прощенного омытого Христом,
Как знаменье Любовь Его обвила.

Не сетуй, друг, на слабость, что в тебе.
Но взор свой устреми к вершинам вечным.
В молитве руки к небу протяни
Там восседает Бог над кругом млечным.

Он посылает ангелов Своих,
И ополчаясь, те ведут сраженья.
В молитве стой в проломе за детей.
Пожнешь прекрасный плод для них спасенья.

Услышаны молитвы будут тех,
Кто с верою к Нему всегда взывает.
Он знает , как скорбит твоя душа
И сердце за детей родных страдает.

Проснись, христианин!

Проснись, христианин, встань, хватит спать!
Полночный бой пробьют часы уж скоро.
Трезвись, нам здесь никак нельзя дремать.
Мы не должны сводить с Иисуса взора.

Ты пробудись! Ведь времени уж нет;
Сбрось пелену бесплодных грез и тленья,
Ты на пороге вечности уже.
Пора стряхнуть коварное забвенье.

Уж на минуты здесь идет отчет
И сбудется, что в библии читали.
И смутное то время подойдет
И скорбь, которой на земле не знали.

…Чем сердце твое занято и ум?
Какие покоряешь ты вершины?
А дух твой жаждет Бога, тишины.
Душевных чувств натянуты пружины.

Доколе быть рабом сей суеты.
Душа устала в нервном напряжении.
И в беглом темпе пролетают дни,
Ты будь-то вечный двигатель в движении.

В стремлении все большего достичь,
Комфортнее вокруг все обустроил,
Мечтая долго и красиво жить.
Ты на песке судьбу свою построил.

Довольно злата- серебра считать,
Его ты выбросишь мышам, не больше.
Копить богатство, прочий всякий хлам,
Служить мамоне – не возможно дольше.

Ты позабыл , чему Христос учил,
Пройти верблюду в ушко не возможно.
Тонка игла и втиснуться нельзя.
Так и богатому спастись, ну крайне сложно.

Все быстротечно , все пройдет как сон
И тьма неверия покроет тенью.
Так испытания час наш подойдет
И даст оценку нашему терпенью.

Успеть бы только масло запасти,
Чтобы светильник гаснущий поправить.
На пир желанный с Женихом войти,
Где вечно за спасенье будем славить.

Ожидание пророка

Луна купалась в пенистом прибое.
И ветер каждый кустик обнимал.
Касался мягко яблони бутонов
И лепесточки нежно целовал.

Вдруг всплеск воды ту тишину нарушил.
И ноги, погруженные в песок,
Все дальше и все глубже заходили.
Речную гладь крушил стопой пророк.

Затем, поднявши руки свои к небу,
Воззвал он высь к Создателю всего
С одним единственным вопросом:
«Как я узнаю Сына Твоего?»

Бог дал ответ. И Иоанн послушно
Крестив людей, в надежде ожидал.
Готовил свой народ к принятию Миссии.
Израиль к покаянью призывал.

Но раз в лучах, проснувшегося солнца,
Он встретил вдруг Его лицом к лицу.
Бог Сын и кроткий Агнец Божий…
Он шел, молился Своему Отцу.

Отцу, чья власть всецело безгранична.
Как беспредельна и Его любовь.
Во имя той любви , Христа - Святая Жертва,
За грешный люд должна пролиться кровь.

И кто постигнет той любви предела;
Она покрыта тайной бытия.
Сын Божий шел на крест, свершая дело,
Чтоб был спасен от ада ты и я.

…Но, а сейчас, Он мирно входит в воду,
Исполнить правду должен Он во всем.
Пророк в поток реки Иисуса вводит,
Благоговейно погружая в нем.

Сомкнулись воды над главой в мгновенье
И расступились брызгами опять.
А Иоанну видится виденье.
И голосу старается он внять.

Он видел, как на Агнца опустился
Небесный голубь снежной белизны.
И с неба глас до слуха доносился,
Слова великой Божьей глубины.

«Сей Сын Мой. В Нем Мое благоволенье»-
Как повеленье вдруг он услыхал.
Им овладело сильное волненье:
«Он тот, кого Израиль ожидал».

«Сей Сын Мой. В Нем Мое благоволенье"-
Слова звучали сладостно в груди.
Пророк предвидел день уже спасенья,
Он зрел, он видел цель там впереди.
Позволь припасть к Твоим святым ногам.
И изливать вопль сердца пред Тобою.
Щекою нежно лишь коснуться ран.
И сознавать, что Ты покрыл рукою.

Ладонь Твою я ощущать хочу,
Знать, что Защиту прочную имею.
Я выплакала все, теперь молчу,
Покоем насладясь , благоговею.

Забылись все тревоги, боль и страх.
Что может быть прекраснее на свете,
Быть по-Отцовски в преданных руках.
И знать, что мы Твои родные дети.

Не примет Он любовь наполовину

Не примет Он любовь наполовину
И сердце, разделенное в тебе.
Он Бог святой, Он Бог ревнитель.
Призрел народ Он преданный Себе.

Он не возьмет того, что не отдал ты;
Не бросил жертвою к Его ногам.
Не будет умолять Он о признании
И не восхитит твое сердце Сам.

Он тот, Кто сущий от начала.
От вечных дней могущество Его.
Раскинул небо в звездном одеянии.
Земля ковром легла в подножие Сего.

Он реками разрезал гор долины
Сады, леса и рощи насадил.
Орлу назначил скал вершины.
Оазисы в пустыне возводил.

Повелевает молнии и грому,
И граду приказание дает.
Из облаков Он взращивает тучи,
Обильный дождь из мглы на землю льет.

Все это Он, кто может с Ним сравниться?
Величие постигнет кто Его?
Но люди продолжают возноситься.
И жаждут лишь, в упорстве, своего.

Кто славы и успеха, кто богатства,
А кто постыдной страстью увлечен.
Кто для себя обрел земное счастье,
А кто пороком гнусным обречен.

Так мало тех, кто все отдал Иисусу.
Ему устроил храм в себе самом.
Он жертвой на алтарь возложен
И слово Бога пребывает в нем .

Путей иных и легких он не ищет.
Одна задача - Богу угождать.
Найти заблудших и слепых, и нищих.
И им надежду на спасенье дать.

Тот день придет и Церковь вознесется

Тот день придет и Церковь вознесется
На белоснежной дымке облаков.
Она созвучьем с музыкой сольется
И пеньем многочисленных веков.

Труба Господня возвестит вселенной,
О встрече долгожданной с Женихом.
И хоры ангелов, в чудесном ликовании,
Возвысят голос , радуясь о том…

Да, это будет так прекрасно, дивно…
Но , к сожаленью, не для всех тогда.
И с болью многие, как в зеркале, увидят
Свои неправды чрез все года.

Какое будет жуткое рыданье,
Какое раскаянье, стон и плач.
Какое слишком позднее признанье
Своей души потерь и неудач.

Никто не бросит камень уж в другого
И никого не обвинит теперь.
Поймут тогда, но жаль, что слишком поздно.
Уже закрыта будет в Вечность дверь.

О, помоги ,Господь, к Тебе быть ближе
И сердцем пылко, пламенно гореть.
Чтоб верным до конца во всем остаться
И ни о чем потом не пожалеть.

И если видишь, во мне горький корень,
Что губит, не дает в Тебе расти,
То Своей крепкою любящей рукою,
Сквозь плачь, сквозь боль и слезы, удали.

Не дай мне в суете уснуть беспечно
И масла не успеть набрать в сосуд.
И не позволь обидам завладеть мной,
Чтоб совершить над кем-то в сердце суд.

Дай мне слова и сердца сокрушенье,
Позволь, мой Бог, к груди Твоей прильнуть.
Ты соверши во мне Свое спасенье.
Благослови, исправь земной мой путь.

Расплавь меня, не дав сгореть в огне мне,
Чтоб чистым золотом мне пред Тобой предстать.
И за закрытыми небесными дверями
Напрасно горько, безутешно не рыдать.

Нам легче обвинить другого

Нам легче обвинить другого,
Одев в миг мантию судьи.
Но раздается вновь и снова:
«Я не сужу, простил иди.»

Прощать всем и за все – призванье.
Прощать и миловать врагов.
Искать любви и оправданья.
А не копать кому-то ров.

Нет, ведь копаю чью-то яму,
В нее ты можешь сам упасть.
Нам жертвуя и сострадая,
Прощать, спасать Христос дал власть.

Здесь на земле любви так мало.
Жестокость, холод не предел…
И церковь Бог Свою оставил
На ней для славных, добрых дел.

Мать

Безумствует толпа, крича: «Распни!»
И дерзкая рука, Христа рванула,
И увлекая тело резко вниз,
На крест, с ругательством, Его швырнула.

Вот грубый гвоздь, прорвавший тело, вбит,
Кровь хлынула ручьем, все заливая.
А рядом, чуть поодаль, мать стоит,
В рыданьях, руки к Сыну простирая.

Как больно, что приходиться смотреть,
Дитя как люто, зверски истязают.
Чудовищно глумиться так толпа,
А воины нещадно распинают.

Но, ужас…Крест пытаются поднять,
Все тело обвисает, раны рвутся.
Несносный стон, несется из груди...
Но им все мало, все еще смеются.

«Сойди с креста, уверуем в Тебя»-
В запальчивости крики раздаются,
И злобствуя, им невдомек взглянуть,
На ту, чьи слезы, словно градом, льются.

Лицо бескровно, смотрит лишь но то,
Как Сын в ужасных муках умирает,
А мать не может дать глоток воды,
Хотя в агонии смертельной Он страдает.

И сердце разрывалось болью той,
И утешенья не было стенаньям.
Намного легче было бы самой,
Подвергнуться тем жутким испытаньям.

Но знала мать, что на кресте висит,
Не просто Сын, но Сын Святого Бога.
И помнила, что только Он один
Спасенье может дать, и нет другого.

Там у креста припомнились слова:
«Оружие пройдет самой же душу».
Бодрее поднялась уж голова,
И вера вырвалась с надеждою наружу.

Стенала мать по- прежнему о Нем,
По-прежнему, в рыданьях содрогалась,
Но верила уже в слова Христа,
Что Он воскреснет и вместить пыталась.

Не потому ль и выбрал Бог ее
Из множества Израиля, девицу,
Которая в истории людей,
Смогла открыть спасения страницу.

Злом за зло

Не надо ни усилий, ни старанья,
Чтобы обидеть, воздать злом за зло.
Исправить все, порою нет желанья.
Да и просит прощенье тяжело.

Разрушить все мы можем за секунды.
На созиданье, годы, жизнь уйдет.
Что собираем долго по крупицам,
Тому, разбрасывая, не даем отчет.

А жизнь идет, но мы не ценим время.
И забываем, что лукавы дни.
И насаждая плевел семя,
Мы остаемся горды, но одни.

Но слово Божье нас предупреждает,
Что камни нам придется собирать
Те, что когда-то сами разбросали.
Не лучше ль, дружелюбнее нам стать?!

Нам легче ранить и подчас глубоко,
Чем встретить зло прощением, порой.
Хотя на сердце грустно одиноко,
Но мы идем неправедной стезей.

Иной раз, остановимся тревожно,
Чтоб оглянуться… забрели куда?!
Начнем, быть может, понимать немного,
Что протоптали путь свой не туда.

Но гордость, так вцепилась в нашу душу.
Толкает, не дает передохнуть,
И поднимая в сердце непрощенье,
Вновь гонит нас на тот же ложный путь.

И мы не ведаем, что враг не ближний,
А сами мы себе становимся врагом,
Когда лишь видим зла пучину,
Но не в себе, а в ком-нибудь другом.

Мы часто глухи, слепы, также нищи.
Не уж то, проживем вот так свой век?!
Господь, даруя всем Свое прощенье,
Ждет от тебя того же , человек.

Моим молодоженам

Ровно месяц, как вы по жизни
Зашагали к плечу плечо.
Ваши чувства так нежно преданны
И вы любите горячо.

Только месяц, но много прекрасного
Подарить вы друг другу смогли.
Мои милые, будьте счастливы
Где бы ни были: близко ль, вдали.

Уже месяц, а сколько пройдено…
Сколько трудностей позади…
Но я верю, с Христом пройдете вы,
Все, что встретится впереди.

Детство кончилось, ту дороженьку
Словно снегом теперь замело.
И на ваши юные плечи
Уже столько всего легло.

Но вы любите- это главное.
Но вы ВЕРИТЕ -в этом суть.
Вечно будьте вы вместе счастливы
Со Христом продолжая путь.

Птички ест, их зовут неразлучники.
Так и вам неразлучными быть.
Только к Богу льните всем сердцем вы,
Чтоб свято и чисто жить.

Глазами Бога

Ты не суди, кого-то слишком строго.
Он пред своим Создателем стоит.
Тебе не вся видна его дорога,
Не ведаешь, чем жизнь его бурлит.

Пусть он суров иль хуже, безобразен.
Хамит и сквернословием острит,
Но знал ли ты, что быт его ужасен,
Он с детства не имел пристойный вид.

И ни отец, ни мать не обласкали.
Простого счастья он не мог иметь.
Проклятие во след лишь посылали.
И избивали ,воровал, что снедь.

А ту девчонку, кличут что постыдно,
Ее не в силах тоже ты понять.
Тебе ночами слез ее не видно,
Что привело к паденью, не узнать.

Ты можем всех клеймить,
Ведя к столбу позора.
Не праведно иль правильно судить.
А судия стоит, не опуская взора,
И приговор Он может предъявить.

Тебя же осудить, как ты судил другого.
Глазами Бога, посмотри вокруг.
Тебе захочется за них склонить колени,
И вопиять, не опуская рук.

Благословляй своих детей

Благословляй своих детей,
Хотя бы слезы застилали.
Хотя б рыданье прорвалось,
Воспоминания вскипали.

Благословляй их каждый миг,
Пред Богом падая в прошении.
Пусть раздирает души крик,
Но ты прибудь за них в молении.

Благословляй их, хоть летят
В ответ проклятия, как камни.
Поверь, так будет не всегда.
Откроются их сердца ставни.

И двери вечные души
Вдруг распахнутся для спасенья.
А в реки бурные войдет
Поток живой благоговенья.

Пред Тобой

Я пред Тобою на коленях
И знаю, что не оттолкнешь,
Хотя пришла опять в сомненьях,
Не отвернешься, не уйдешь.

Мне не ответишь равнодушно,
Слов не заменишь пустотой.
Но примешь ласково, радушно,
Как- будто нет вокруг другой.

Как – будто лишь одна на свете,
Все Твое время, для меня.
Но миллиарды на планете
Не проживут минуты, дня

Без милости Твоей, Владыко.
Ведь без Тебя, мы прах земной.
Без Твоего Господня лика,
И без любви Твоей Святой.

Секунду каждую, нужна нам
Твоя защита вновь и вновь.
Твое спасенье, ведь для всех нас,
Ты проливал Святую кровь.

И пред Тобою на коленях,
Я обрести хочу покой.
Пришла к Тебе, Господь, в сомненьях,
Наполни верою живой.

Христу душа лишь сердце отдает

Крик в стане, пенье, безудержный смех,
Звук жуткой музыки все больше нарастает.
А золотой телец, прельстивший всех,
Стоит. В нем солнце лики отражает.

Холодный, драгоценнейший металл.
Как мог внушить он чувство утешенья?
Израиль, ты ж недавно испытал
Пред Иеговой страх благоговенья?

Враз позабыто о Синай горе,
Которая от Славы вся дымилась.
Как молнии сверкали на заре,
Что утром перламутровым разлилась.

На гору, Сам Господь сходил в огне,
И камни расплавлялись под ногами.
Гора вся колебалась в этой мгле.
Народ испуган. Сам Всевышний с нами.

Забвенье… Все как сон уже прошло.
И страх, как все не нужное, отбросят.
Вот золотой телец-их божество.
И жертвы перед ним свои возносят.

Не глупо ль преклонятся перед тем,
В ком нет дыханья, нет полета мысли.
Но вдумайтесь, сегодня перед кем,
Мы с вами в поклонении «зависли»?

Сегодня нет уж золотых тельцов,
Ваала нет, но идол существует.
И восхваляя веки мудрецов,
С азартом он победно торжествует.

Часами «зависает» кто в игре,
А кто-то сайт создал и там прижился,
«Феррари» у кого-то во дворе,
Царапнули и он, как взбеленился.

Решает кто-то твердо, наконец,
Построить дом и «целиком уходит».
И правдою, не правдою дворец,
Забывши «о верблюде», он возводит.

А кто-то, о смирении позабыв,
В себе, как есть, супермодель находит.
И слово, в дальний угол отложив,
От зеркала, почти что, не отходит.

О моде размышлять готов в серьез,
Прическа и одежда, все престижно.
Но, а душа в нем вымокла от слез,
И умирает тихо, неподвижно.

Кому-то идолом становиться сын, дочь.
И губят их своей слепой любовью.
А кто-то идолом стать сам себе не прочь,
Забыв, что был омыт Христовой кровью.

Почти у каждого свой идол и свой «бог».
И с этим мы к Создателю приходим.
Не думая, что в этом есть подвох,
Когда в Святое за завесу входим.

«Не будет у тебя других богов»-
С Синая в громе молнией несется.
Ведь приговор для таковых суров.
«Меня тот не достоин»-раздается.

Слова Христа пусть отрезвят наш ум,
Набатом прозвучат пусть в сердце каждом.
Не угождать, что б господам нам двум,
А помнить нам о вечном, самом важном.

Ни кто, ни что. Пусть первым Он взойдет.
На троне сердца, одному лишь место.
Христу душа лишь сердце отдает,
Как жениху любовь свою невеста.

В клочья я б хотела разорвать

В клочья я б хотела разорвать,
Тот порочный круг, что не пускает,
Что б тебе к ногам Христа припасть.
Знаю, что душа твоя страдает.

Знаю, что дается каждый шаг,
Раз за разом тяжелей, труднее.
Что сильнее наседает враг,
И его атаки яростнее, злее.

Вот опять позиций удержать,
Не сумел, назад грехом отброшен.
Взять бы и вернуться ко Христу,
Но духовный мир не просто сложен.

Тяжело вернуться, коль упал.
Самому, поверь мне, не возможно.
Дьявол шепчет, что ненужным стал,
Церковь, обвиняя во всем ложно.

«Нет любви святой у христиан,
Равнодушны, что я погибаю.»
Ты опять пошел, через бурьян.
Тактику врага уже я знаю.

Все ж заметил ты любовь друзей,
За тебя ведут сраженье, битву.
Дьявол ополчается сильней,
Угашая стрелами молитву.

И опять изранен ты стрелой,
Что неверья яд в тебя пустила.
На колени все ж вставай скорей,
Ведь в молитве только наша сила.

Верь, Господь ведет незримо бой,
За тебя Иисуса слезы льются.
Только вот стоит Он за стеной,
Ждет, когда же двери распахнутся.

Сердце не открыл ты для Него,
Чтоб вошел туда Он, Царь державный.
От того тебе так тяжело.
И ведешь ты бой с врагом неравный.

Можешь ли один ты устоять?
Хоть упрям, но же все понимаешь.
Сердце нужно Господу отдать,
В Нем любовь безмерную познаешь.

С Ним врага ты сможешь победить,
Бой за душу будет сильно жаркий.
Но сумей одежду сохранить
Без пятна, наряд сей очень маркий.

Белоснежный, Кровью он омыт.
Без пятна, порока, совершенный .
В нем войдешь на брак ты Жениха.
В Иерусалим Святой, нетленный.

Вот также преданно и верно

А дождик вместе с нею плакал,
Разбрызгивая капли слез.
По лужице сынишка хлябал,
В грязи одежда, даже нос.

Она одернула слегка лишь ,
К себе тихонько позвала.
Глаза смотрели так невинно,
Поцеловала, обняла.

«Смотри, сейчас твоего папку,
Здесь из машины поведут».
Мальчонка, вмиг, поправил шапку,
Какие шалости уж тут.

Пол года, мужа как забрали,
Недавно весточка пришла,
Что отправляют ровно в восемь
На север, и она пришла.

Пришла с надеждой, что хоть взглядом,
Увидеть сможет он ее.
Хотя б сынка заметит рядом,
И это радость для нее.

Ведь расстаются же надолго,
А может даже навсегда.
И так щемит сердечко колко,
И руки холоднее льда.

Но знает, верная сестричка,
За что несут они позор.
И с детства милая привычка,
На небо устремила взор.

К тому, кто стал ей всех дороже,
И драгоценнее всего,
И за Него страдать им тоже,
Ценя страдания Его.

Он умирал за них невинно,
В мученьях принял смерть Свою,
Чтоб грех омыть Святою кровью,
Чтоб вечно жить могли в раю.

И в дар за милость, за спасенье,
Они предали жизнь свою.
И за такие убежденья,
Срок отбывать в чужом краю.

И сколько братиков ссылали
На тот пустынный край земли.
И жены, как не добивались,
Увидеть долго не могли.

Суровый север не встречал их
Приветливостью и теплом.
В одежке тонкой на морозе,
Окружены одним лишь злом.

Трудней работу и похуже,
Без жалости давали им.
И арестанты относились
К ним часто жестче, чем к другим.

Болезнь и голод их косили,
Но даже среди тех скорбей,
Они в сердцах Христа носили
И лучше не было людей.

Святыми их там называли,
И хоть высмеивали их,
Но в глубине все ж уважали,
Заботу видя о других.

И удивлялись зэки эти,
Что среди ада тюрем тех,
Христово слово доносили,
Прощали и любили всех.

Как много там осталось братьев,
Домой не дождалась семья.
Об этом мы и не узнаем.
Свидетель небо и земля.

Их мужество примером служит.
И нас влечет любить Христа,
Вот также преданно и верно,
И доверять Ему всегда.

А мне бы крылья, чтоб к Тебе взлететь

А мне бы крылья, чтоб к Тебе взлететь,
Сквозь занавесь, что звездами усыпал.
Слегка коснувшись гребней облаков
И серебра, что месяц вкруг рассыпал.

А мне бы только чуточку взглянуть,
Как лик, Господь, Твой солнце затмевает.
На очи, пламень огненный, Твои.
Как радужно престол Отца сияет.

А мне бы только ближе подойти,
Почувствовать Твое прикосновенье .
Свои колени тихо преклонив,
Прильнуть к Твоим рукам, хоть на мгновенье.

А мне б на миг к ногам святым припасть.
И в трепетном лобзании приникнуть.
Те раны наяву, в явь ощущать,
И всем сознаньем в муки, боль проникнуть.

Жаль не умею, как орел летать.
Но нам даны совсем другие крылья.
Душа способна верою порхать,
А хочешь выше, примени усилье.

У веры крылья сильные, как сталь,
Они молитвы дух мой поднимают.
Все выше прорезая облака.
До самого престола достигают.

Маленькое счастье

Он еще незримый даже
Этот маленький комочек.
Но, а ты его уж любишь,
Обожаешь свой росточек.

Он на свет не появился,
Но его ты ощущаешь,
Каждое его движенье,
С интересом замечаешь.

Но и он тобою дышит,
Чувствует, как ты ласкаешь.
И ты осязаешь это,
Хоть туманно представляешь.

Связь невидимым канатом,
Между крохой и тобою.
Тянет он к тебе ладошки,
Ножкой ткнет, а вслед другою.

Он растет, и ты мечтаешь,
Как увидишь его скоро.
И тебя чуть-чуть пугает
Неизвестность, до укора.

Упрекаешь ты себя же,
Ведь в руках Отца ты все же.
Он тебя оберегает,
Для Него дитя ты тоже…

Вот пришел тот день желанный;
На руки берешь впервые.
Захлебнулась этим счастьем,
До чего же вы родные!

Смотрят милые те глазки,
Будто все уж понимают,
В материнском светлом взгляде,
Так блаженно утопают.

До бескрайнего восторга.
Захлестнуло чувство это.
И не помня уже боли,
Богу шлешь хвалу за это.
Ещё →
Рассказать друзьям