Комментарии пользователя «Георг Торсон»
Комментарии
Люблю лето и рыбалку
Нет оценок Нравится
Кисть, палитра, мольберт. Исчезают границы и стены.
Тема древних богов неясна, тяжела, непроста.
Живописец бросает энергию личной вселенной
Из открытой души на двухмерную плоскость холста.
Зажигаются звёзды, сияя во мраке, как стразы.
Души воинов света — могучая, грозная рать,
И плывут в пустоте облаками замёрзшего газа
Те, кому в мастерской не бывать, не сидеть, не дышать.
Ничего, что наброском — ещё не закончено, сыро.
И не ясно, коснётся ли эта работа сердец,
Но уходит в картину песчинкой тревожного мира,
Или даже сверхновой звездой, живописец-творец.
В переливах оттенков — на чьи-то вопросы ответы.
Вечных творческих сил по холсту разливается медь.
Души спящих богов прикасаются к искорке света,
Чтоб свою пустоту у огня хоть немного согреть.
Мне бы в этой картине горячие звёзды послушать,
И понять, для кого демиург приготовил дары.
В мёртвой пыли небес оживают замёрзшие души,
Заполняя собой обожжённые светом миры.
В них морская вода и деревьев зелёные листья,
Золотые плоды и змеёй — виноградная плеть.
Мастер прячет протертые маслянной тряпочкой кисти:
Скоро новой идеей душе неспокойной болеть.
Тема древних богов неясна, тяжела, непроста.
Живописец бросает энергию личной вселенной
Из открытой души на двухмерную плоскость холста.
Зажигаются звёзды, сияя во мраке, как стразы.
Души воинов света — могучая, грозная рать,
И плывут в пустоте облаками замёрзшего газа
Те, кому в мастерской не бывать, не сидеть, не дышать.
Ничего, что наброском — ещё не закончено, сыро.
И не ясно, коснётся ли эта работа сердец,
Но уходит в картину песчинкой тревожного мира,
Или даже сверхновой звездой, живописец-творец.
В переливах оттенков — на чьи-то вопросы ответы.
Вечных творческих сил по холсту разливается медь.
Души спящих богов прикасаются к искорке света,
Чтоб свою пустоту у огня хоть немного согреть.
Мне бы в этой картине горячие звёзды послушать,
И понять, для кого демиург приготовил дары.
В мёртвой пыли небес оживают замёрзшие души,
Заполняя собой обожжённые светом миры.
В них морская вода и деревьев зелёные листья,
Золотые плоды и змеёй — виноградная плеть.
Мастер прячет протертые маслянной тряпочкой кисти:
Скоро новой идеей душе неспокойной болеть.
Убитых из мирного населения никто и не искал. Их было не меньше. Сжигались деревни, сёла и посёлки с жителями. У этих медальонов не было.
Серия странник. "Мне"
Мне пройти по тропе, мне подняться над степью ковыльной,
Мне с кургана взглянуть на пунктир безымянных ручьёв,
Мне бы в запах горячей, ногой потревоженной пыли,
И шагнуть в голоса отпевающих ночь соловьёв.
За душой ни гроша, но мне дорог ваш запах левкои,
Да ещё тишина, без навязанных кем-то речей.
А душа? Что душа. Как и я, жаждет только покоя,
Да грехи уронить в пробегающий рядом ручей.
Мне уже не нужны звуки мантр и Алмазная сутра,
Мне на эту тропу, что ведёт через пастбище в лес.
Мне лицо окунуть, сквозь туман, в это тихое утро,
И прислушаться к звону - духовному дару небес.
Мне не надо часов, ни костра, ни табачной отравы,
Мне бы слушать камыш, что в тумане ещё не затих.
Мне с ромашкой в зубах, да улечься в душистые травы,
И искать в облаках сокровенные лики святых.
Мне подставить лицо оглушительно - летнему зною,
Мне черпнуть из ручья и всмотреться в струи перелив.
Может быть и пойму, как во мне кто-то бережный строит,
Этот мир из стихов, и находит слова для молитв.
Мне пройти по тропе, мне подняться над степью ковыльной,
Мне с кургана взглянуть на пунктир безымянных ручьёв,
Мне бы в запах горячей, ногой потревоженной пыли,
И шагнуть в голоса отпевающих ночь соловьёв.
За душой ни гроша, но мне дорог ваш запах левкои,
Да ещё тишина, без навязанных кем-то речей.
А душа? Что душа. Как и я, жаждет только покоя,
Да грехи уронить в пробегающий рядом ручей.
Мне уже не нужны звуки мантр и Алмазная сутра,
Мне на эту тропу, что ведёт через пастбище в лес.
Мне лицо окунуть, сквозь туман, в это тихое утро,
И прислушаться к звону - духовному дару небес.
Мне не надо часов, ни костра, ни табачной отравы,
Мне бы слушать камыш, что в тумане ещё не затих.
Мне с ромашкой в зубах, да улечься в душистые травы,
И искать в облаках сокровенные лики святых.
Мне подставить лицо оглушительно - летнему зною,
Мне черпнуть из ручья и всмотреться в струи перелив.
Может быть и пойму, как во мне кто-то бережный строит,
Этот мир из стихов, и находит слова для молитв.
Всем нам ноша такая дана.
Все мы знаем, что это такое.
Над погостом в крестах тишина
Словно ангел святого покоя.
Не нарушат, ни Моцарт, ни Бах
Медью труб к светлым чувствам взывая
Тишины, что баюкает прах
И хранит наша память живая.
Время нас примиряет с бедой
Приближая к особенной дате.
Над погостом святою водой
Не жалеют дожди благодати.
