Водолей - стихотворение «Рассеяться туманы и дожди…»

В меню на завтрак утро Бог мне дал,
День - на обед, закат на ужин прописал,
Свет лунный на десерт налил в бокал,
А Сам с любовью сверху наблюдал...

С ясностью до святости

С верностью до выстрела, с точностью до цели
С музыкой до жизни, от Вани до Емели
С ясностью до святости, с бедностью до мудрости
С яркостью до радуги, от простоты до трудности
С тишиной до честности, с мыслью до прозрения
От силы до калеки, от света до затмения
От добра до грязи, от Веры до прощения

От мудреца до мрази, от ямы до спасения
С Разумом до вечности, от сердца до рождения
От грязи и до мыла,
От сказки и до были, от беды до тыла
От взгляда до сознания, от образа до слова
От воды до неба, от мысли до основы
От Души до тела, от звука и до песни
От плоти и до тени, от лести и до мести
От веры до распятия, От сердца до призвания
От Души до Чуда, от эха до названия
От маски до объятия, от Бога до познания
От слова до терпения, от ветра до дельфина
От горя до крещения, от взгляда до картины
От воли и до рабства, от образа до формы
От времени до постоянства, от безумия до нормы
От столба до граблей, от смеха и до страха
От гласности до бреда, от греха до плахи
От зеркала до погружения, от цельности до праха
От страха до защиты, от знанья до закона
От жилы до наития, от чистоты-радости до стона
От луны до плача, от бытия до грани
От нищеты до власти, от пустоты до звона
От крика до молчания, от цветка до пламя
От немоты до слова, от смерти до причины
От красоты до старости, от счастья до кручины
От сна до медитации, от храма и до срама
От счастья до опоры, от звезды до сути
От глубины до вздора, от лука и до муки
От жизни до искусства, от равенства до крови
От Духа до иконы, от чувства до поклона
От зеркала простого, до зеркала святого
От лоха до маньяка, от лоха до героя
От замысла до века, от суеты до соли
От воды до жизни, от пустоты до боли
От дури и до кельи, от сна до Человека
От дна до края неба, от грязи до успеха
От слепоты до света, от травы до снега
От смеха до бессмертия, от транса до движения
От вдоха до свободы, от льда до воскрешения
От сердца до природы, от зелья до лишения
От слова до народа, от среза до распада
От яда до лечения, от стиха до сада
От искры и до Бога, от топора до гения
От семя до брожения, от корня до падения
От дерева до птицы, от веры до внушения
От голоса до хора, от одиночества до братства
От соли до забвения, от царя до царства
От лидера до битвы, от жеста и до танца
От плоти до раздумья, от пепла до величия
От меры и до точки, от дела и до личности
От знака до знамения, от хлама до гармонии
От судьбы до места, от схваток до агонии
От плавников до крыльев, от кошки до собаки
От слабости до силы, от спора и до драки
От счастья и до лиха, от любви до мира
От слез и до покоя, от сердца до кумира
От яви до иллюзий, от грез до воплощения
От домыслов до истин, от яви до забвения
От части и до целого, от жизни и до транса
От звона до молчания, от шанса до аванса
От шока до прострации, от мысли до ступени
От стены до щели, от облака до зверя
От берега до горизонта, от слез до удивления
От медитации до грез, от мути и до просветления
От дружбы до засады, от славы до короны
От облика до отражения, от духа и до трона
От горизонта до преграды, от действия до следа
От чувства до движения, от материи до ветра
ОТ искушения до боли, от мысли до предела
От капли до вселенной, от души до тела
От глотка до неба, от паники до релаксации
От суеты до воли, от слов до трансформации
От кипятка до стужи, от семени до хлеба
От тени и до лика, от души до неба
От вечности до мига, от лени до победы
От взгляда и до чувства, от бездны до ответа…

ПОДРУГЕ-ФИЛОЛОГИНЕ

Звонит моя подруга из роддома
(в ночь родила — как будто родилась!),
в лепечущую трубку телефона
смеется, плачет и ликует всласть.

Почти что в сорок… Первенец из века
«прощай и нет…», «подумай и прости…».
Моя подруга любит человека,
с которым ей всегда не по пути.

Но, как его, зовет мальчишку Ванькой
и хмурится почти как на него:
«Что ты кричишь, мой милый Ванька, глянь-ка!»
Но тот пока не видит ничего:

вишневый цвет тряпичной погремушки,
цвет матери, закутанной в халат,
а по халату синие избушки
и беленькие зайчики летят.

Моя подруга — верный мой учитель,
моя сестра, соавторша и дочь,
умеющая думать на санскрите, —
теперь санскрит отбрасывает прочь.

Пушкиновед — и Пушкина подальше.
Цветаевед — Цветаеву к чертям.
Ей мама улыбается и машет
в окно, как всем в дому лежащим стам

родильницам, неважно, как родившим,
уже неважно даже от кого,
но истинное чудо совершившим
по истинному замыслу Его.

И что теперь ей свод морфемных правил?!
Толстой — любимчик, нелюбимчик — Фет?!
Ей в этот миг, наверно б, сам Державин
сложил бы восхитительный сонет.

В ее руках —
мельчайшая ручонка.
В ее глазах —
восторг, покой, тоска…
Случилось чудо —
родила ребенка!
Всего на жизнь,
а будто — на века.