Камиль Ясулов - стихотворение «Земная жизнь - не книга для раскрасок…»

Осень под ногами на подошве

Бабье лето осень обнимает,
На полях – злачёный каламбур,
Утро дни вчерашние меняет,
Солнце затевает перекур.

Осень под ногами на подошве.
Мысли по себе и ни о чём.
Сердце просит чувства: «Не ерошьте,
Не корёжьте память о пустом».

Вечера слезятся на изломе,
Сверху опускаются дожди.
Правда, изощряясь в лексиконе,
Объясняет азбуку любви.

Не смогла не одолеть тревогу,
Страсть по стуже ходит босиком,
Не хотела много понемногу,
Ты любила сразу «на потом».

Между «до» и «около», в сомненьи,
В одиночестве одна бодрясь,
Ты нашла любовь и в изумленьи
Заболела счастьем, торопясь.

Мы упали в яму обоюдно.
В сладкой западне грехи вкусней.
Каждый день в неверии занудно
Фразы становились пожирней.

Под покровом ночи истязая,
Ипостась хотела наперёд,
Не по совести, а просто зная,
Что запал любви давно истёк.

Не трави, забудется, привыкну.
Срок любви имеет свой черёд.
Не пытайся, не ищи ошибку,
Не считай, их больше за пятьсот.

На удачу завлеку другую,
Подберу ярмо любви слабей,
Без натуги позову любую,
Что попроще – видится глупей.

Пожадней на время молодую,
Блажь ночную местью ублажать.
В чёрно-белом чёрством поцелуе
Легче правду злостью распознать.

Худо дело, снова по заслугам.
Я безвинно от любви пощусь.
По осенним бесконечным лужам
Возвращая чувства, не сдаюсь.

Анонимные страданья в пику,
Рассуждая обо всём, притом
Привыкают к понуканью криком
И бегут за тёртым поводком.

Речь матёрая грубеет к слову,
Дух сварливый познаю на раз,
И любовь несчастная, как прорва,
От бессилия кричит, сочась.

Превращая рифму в очертанья,
Слёзы прожитых не мной потерь,
Опошляю чувства новой бранью,
И мне кажется, сейчас, теперь:

В уйме жёваных тобой желаний
Я согласен точно поскромней,
В схватке иезуитских возгораний
Знаю точку страсти, апогей.

Я покорным стал и обезволен,
Впрок не надо, лестью не крести,
Я смешной надеждой обезвожен,
Обвиняя, не могу уйти.

День за часом обречён быстрее,
Времени на край совсем впритык.
У желанья силы не стареют,
Оставляю в прошлом ложный стыд.

Я последней страстью был помечен,
У последней срок на два горчей.
На запястье острым семь отметин.
Мою душу леденит Борей.

Эта осень жизни – не начало,
Чувства обвернулись в кисее.
Времени до жути стало мало,
Вижу крест на узкой колее.

Ведьма

Сколько помнит себя, с детства раннего ведьмой дразнили.
И шептались тайком, что летает она на метле.
Мол, таких, как она, страшной казнью когда-то казнили.
Мол, проклятие это, что ведьма живёт на селе.

Домик старый её тихо в землю врастал на опушке.
Все старались его обойти далеко стороной.
И шушукались зло, восседая на лавках старушки,
Даже дым из трубы, мол, у ведьмы какой-то иной!

Только солнце взойдёт, ведьма в лес за село уходила.
Тихо шла босиком по омытой росою траве.
Где-то в тайных местах она травы свои находила,
Там, куда не решался зайти ни один человек.

А когда возвращалась, неся заповедные травы,
Вся в еловых иголках, росе и цветочной пыльце,
Будто кланяясь ей, отпускать не хотела дубрава,
Отражаясь в глазах изумрудных на чистом лице.

Сколько было ей лет? Как она на селе появилась?
Почему-то не знал, почему-то не помнил никто.
Только всем мужикам в жарких снах по ночам она снилась
С ясным взглядом своим и косою своей золотой.

Всех лечила она, не прося за работу оплаты.
Стариков и старушек, детишек, собак и коров.
Только вот почему-то бывала всегда виновата,
Если вдруг получался на сельских полях недород.

Если лили дожди беспросветно – не выйдешь из хаты,
Если засуха зноем и жаждой терзала поля,
Ропот шёл по селу – это ведьма во всём виновата!
И за что это нам? Как же носит такую земля?

А однажды, глядят - заколочены окна и двери
У избушки, где та златовласая ведьма жила.
Также лили дожди, сенокосы промокшие прели.
Также засуха летом поля беззащитные жгла.

Разозлилось село – где ж теперь им искать виноватых?
Видно, ведьма в отместку проклятье своё навела!
Собрались мужики, и сожгли они ведьмину хату,
Где за все эти годы та ведьма спасла пол-села.

Обвинить, оболгать, опозорить – легко и привычно
Тех, кто лучше, мудрее… обычай уж что ли таков?
«Благодарность» людская! Воистину, ты безгранична!
Так и было всегда. Так и будет во веки веков!

Как жаль, что первые стихи...

Как жаль, что первые стихи не смог я сохранить.
Нещадно рвал их на куски, старался позабыть.
А в тех стихах пылал пожар не детского огня,
и гейзер искренней любви фонтанил из меня.

Быть может, были те стихи наивными порой,
но я готов был до конца стоять за них горой.
На острословов и лгунов обиды не таил,
но покушенье на любовь без драки не сносил.

Живые строки находил я в маминых глазах.
Ее душевное тепло не раз воспел в стихах.
Писал про ветхое крыльцо и опустевший двор.
Пытался время торопить судьбе наперекор.

И не заметил, как прошел пик юношеских дней.
Взлелеяв новую мечту, я поспешил за ней.
А распростившись впопыхах с родительским гнездом,
оставил первые стихи и начатый альбом.