Дмитрий Грунтовский - высказывание «Что касается смысла жизни… Мы всего…»

Проявляя эмоции малыми порциями,
дают временно близким такой шанс,
который лишает их становиться поцами
в недалёком будущем и сейчас.

Даже, если ты предупреждён, жизнь непредсказуема.

Три грации. +18. Часть первая. Анна

Марк подбросил несколько поленьев в свой камин и снова принялся разглядывать фотографии в альбоме. На одной из них он остановился и медленно ушёл в воспоминания…
Анна была женщиной немыслимого, тончайшего вкуса. Она любила мечтать, она мечтала любить… Филолог по образованию, она жила в восхищении Пушкиным и Байроном. Хозяин окинул взглядом свою скромную библиотеку и заметил там чёрный, с золотым тиснением четырёхтомник английского поэта-романтика. Её подарок.
Как много в ней его очаровывало! Никто из женщин не слушал его с таким восторгом, как это делала она. Почти всегда, прежде, чем преподнести ему себя, она просила почитать ей стихи. В те редкие моменты, когда он, поначалу, отказывался, она ласкала его своими тёплыми губами, уговаривала, даже шутливо умоляла и всегда он ей уступал. Уступал, любуясь этими губами и тщетно силясь понять, откуда у них над ним такая власть. Вообще, Марк сам любил Пушкина, читал стихи проникновенно, замечая, как его насыщенный голос достигал каждой клеточки её существа. И поэтические чтения со временем стали неотъемлемой частью их любовного ритуала. Иногда его ласковый котёнок останавливал его, покусывая мочку, а иногда беззастенчиво проникал в его моментально расколоссившиеся закрома. Всякий раз зная, что им предстоит долгая игра, он купался своим подбородком в её маленьких упругих титечках, то целуя шоколадные кружочки, то слегка покусывая тугие изюминки, тогда как её орхидея с необычайно длинными лепестками уже трепетала в ожидании своего часа.
Она была стройна, пластична и ненасытна. Их любовные этюды случались в самых разных местах и в самых невероятных сплетениях. Но было одно неизменное правило: несмотря на то, что он любил взлетать, когда его бёдра играли с любимой попкой, а его ладони почти воздушно касались висящих груш, Анна была единственной женщиной, с которой завершающие его аккорды звучали в классике. Она была не просто красива, красива она была необыкновенно, потрясающе, бесстыдно, для него она была идеалом женской красоты и перед тем, как разразиться своим салютом, он вбирал в себя флюиды этой красоты, венцом которой были её наливавшиеся вечным желанием изумруды! И не было в те мгновения мужчины счастливей!
Но была одна «малость», которая, в конце концов, разрушила их отношения. Она… никогда не кончала. Ни с ним, ни вообще… последние пятнадцать или шестнадцать лет… В жизни Анны был лишь один мужчина, с которым ей посчастливилось взлетать до самой-самой вершины. И хотя Марку она всегда говорила, что ей с ним очень-очень хорошо, лучше, чем с кем бы то ни было, он не понимал её «очень» и, главное, он не испытывал к этой женщине полного доверия… В ней не было той глубокой внутренней правдивости, которую он, почему-то, искал во всех своих женщинах…
После расставания она звонила ему несколько раз, всегда располагая его к длительным разговорам. Почти со всеми своими бывшими он сумел сохранить приятельские, а то и тёплые отношения и ничего удивительного в этом не было. Однажды, он заметил, что речь её постоянно срывалась, в другой раз его чуткий слух уловил шелест её лепестков... Слушая его, женщина на другом конце провода… забавлялась с собой… Марк, конечно, помнил, что она любила поэзию, но сейчас он не читал ей стихов и он, наконец, осознал, что, помимо Пушкина и Байрона, ей… просто очень нравился его голос…