Любимые статусы - Страница 2178

Сила привычки

Сила привычки — великая сила!
Мы привыкаем почти ко всему.
И чёрт привычный нам кажется милым.
Мы улыбнёмся при встрече ему.

Мы привыкаем к вину и к работе.
К людям и к месту где долго живём.
Легче нам жизнь жить в привычной заботе.
В ней мы в беду утешенье найдём.

Быстро к хорошему мы привыкаем.
В мире привычном нам легче прожить.
В нём мы живя ,его часто ругаем.
Лишь потеряв начинаем ценить.

Мы привыкаем порой даже к боли.
К той ,от которой не можем уйти.
А жить привыкнув всю жизнь в неволе,
Счастья в свободе не сможем найти.

Сила привычки — великая сила!
К жизни привыкнув, я жить не боюсь.
Сколько б меня эта жизнь не била.
Я к ней привык и жить дальше стремлюсь!

Сбрасывая силу страха

Силу тяготения земли
первыми открыли пехотинцы —
поняли, нашли, изобрели,
а Ньютон позднее подкатился.

Как он мог, оторванный от практики,
кабинетный деятель, понять
первое из требований тактики:
что солдата надобно поднять.

Что солдат, который страхом мается,
ужасом, как будто животом,
в землю всей душой своей вжимается,
должен всей душой забыть о том.

Должен эту силу, силу страха,
ту, что силы все его берет,
сбросить, словно грязную рубаху.
Встать.
Вскричать «ура».
Шагнуть вперед.

А ведь для СЧАСТЬЯ надо нам немного —
В семье поддержка, в доме дружный быт,
Здоровье близких, честность перед Богом…
Тогда и счастье душу посетит!

Пролетая ночью над Венгрией

Была неделя сбывшихся надежд,
Был жгучий чАрдаш ветреного мая
И бесшабашный город Будапешт,
На семь мостов пристегнутый к Дунаю…

У каждого свои пути и сны —
А я не помню радостней приметы,
Чем целоваться в зелени весны,
Трепещущей по Андрашши с рассвета.

БелвАрош сонно окна открывал,
Будил со стекол зайчиками Буду
И звонкий майский воздух просто звал
Вцепиться в день, как в лакомое блюдо!

На ВерешмАрти так играл скрипач!
Так утки в ВарошлИгете сновали!
Дразнил корицей утренний калач
И Геллерт плыл в пушистом покрывале…

Растаяло. Но есть еще токай
И паприки осталось с пару ложек;
Зима сильней виски лизнет — пускай:
Успешно завершен мадьярский прожиг.

И диск души на обе стороны
Благословили Матиаш да Иштван…
Тождественно значение весны
От наших трасс до самых дальних крыш там!

А в общем-то, куда б ни занесло,
И как бы это ни было недолго —
Где любишь и любим, всегда светло
И ярко до щенячьего восторга.

Но я с небес, меж облачных одежд,
Гляжу во тьму морозную и знаю:
На дне зимы — весенний Будапешт,
Расшитый фонарями по Дунаю…

Мне ночью снился Будапешт...

Мне ночью снился Будапешт,
Нет, не сегодняшний — вчерашний.
Минуло сорок с лишним лет…!
Во сне всё было настоящим.

Я помню Буду, помню Пешт,
И голубой Дунай с мостами,
Мне было лишь двенадцать лет,
Весь мир наполнен чудесами.

Кафе уютное с окном,
За ним — прекрасный вид на город.
Так хорошо нам с ней вдвоём,
Так памятен сей миг и дорог!

Пред мамой пачка сигарет,
И кофе в чашечке дымится.
Таких мгновений слаще нет…
Как жаль, что всё мне только снится.

Сюда зашли мы отдохнуть,
За столько лет наговориться.
Лишь в сладком сне можно вернуть
Реальность, чтоб в ней раствориться.

Как четко вижу я лицо,
Морщинки милые у глаз.
И так знакомо мне кольцо,
Что на руке моей сейчас.

И зная, что мне снится сон,
Я тороплюсь тебе шепнуть:
«Как хорошо, что мы вдвоём».
Я так боюсь свой сон вспугнуть!

Хочу ещё совсем чуть-чуть
Волшебной встречей насладиться,
Чтобы, проснувшись, помянуть
Душистым кофе. И молиться…

Балериной, отбросившей путы одежд,
из сплошной пелены снегопадов
и туманов возник золотой Будапешт
с яркой краской роскошных фасадов

Не мираж и не сказка – возник наяву.
Снова память свою освежая,
я опять мимо древних соборов плыву
по темнеющей глади Дуная.

Я любил находиться у этой реки
и до ночи смотреть у причала,
как плывут на судах вдалеке огоньки
мимо окон речного вокзала.

Хорошо помню всё, что увидел тогда,
прочертив на краю небосвода,
подарила последний автограф звезда
и разбилась о тусклую воду.

Может быть, кто-то видел всё это в окно,
но в таверне, где скрипка молила,
тот стремительный росчерк не видел никто,
просто им не до этого было.

Время, словно течение этой реки,
и поступки, как тряпки, полощет.
Точно так же на Буде горят светляки,
Гордый Пешт многолик и заносчив.

Мне хотелось отбросить занудную грусть
и спалить ее в топке заката.
Я не знаю, когда в этот город вернусь,
и смогу ли вернуться когда-то.

Будапешт

В час ушедшей мечты и последних надежд,
Из сплошной пелены снегопадов
И туманов возник золотой Будапешт
С яркой краской роскошных фасадов

Как мираж, он и прежде вот так возникал,
Снова память мою освежая,
И в сверкающей меди соборов вставал
Меж холмов по теченью Дуная.

Я любил находиться у этой реки,
И до ночи смотрел у причала,
Как плывут на судах вдалеке огоньки
Мимо окон речного вокзала.

Хорошо помню всё, что увидел тогда:
Отражённая в окнах вокзала,
Очень быстро скользнула по небу звезда,
Прямо в воды Дуная упала.

Может быть, кто-то видел всё это в окно,
Но в таверне, где скрипка звучала,
Из-за спущенных штор не увидел никто,
И звезда понапрасну пропала.

Инструкция перед поездкой за рубеж

Я вчера закончил ковку, и два плана залудил
И в загранкомандировку от завода угодил.
Копоть, сажу смыл под душем, съел холодного язя
И инструкцию прослушал, что там можно, что нельзя.

Там у них пока что лучше бытово
Так, чтоб я не отчебучил не того,
Он мне дал прочесть брошюру, как наказ,
Чтоб не вздумал жить там сдуру, как у нас.

Говорил со мной, как с братом, про коварный зарубеж,
Про поездку к демократам в польский город Будапешт:
«Там у них уклад особый, нам так сразу не понять,
Ты уж их, браток, попробуй хоть немного уважать.

Будут с водкою дебаты, отвечай:
Нет, ребята-демократы, только чай.
От подарков их сурово отвернись,
Мол, у самих добра такого завались».

Он сказал: «Живи в комфорте, экономь, но не дури.
Ты гляди, не выкинь фортель — с сухомятки не помри.
В этом чешском Будапеште уж такие времена.
Может скажут: «Пейте, ешьте», ну, а может, ни хрена».

Ох, я в Венгрии на рынок похожу.
На немецких, на румынок погляжу.
Демократки, — уверяли кореша, —
Не берут с советских граждан ни гроша.

«Буржуазная зараза там всюду ходит по пятам.
Опасайся пуще сглаза ты внебрачных связей там.
Там шпионки с крепким телом, ты их в дверь — они в окно.
Говори, что с этим делом мы покончили давно.

Но могут действовать они не прямиком,
Шасть в купе, и притвориться мужиком.
А сама наложит тола под корсет…
Ты проверяй, какого пола твой сосед»

Тут давай его пытать я:»Опасаюсь, маху дам.
Как проверить? Лезть под платье? -Так схлопочешь по мордам».
Но инструктор парень-дока, деловой. Попробуй, срежь!
И опять пошла морока про коварный зарубеж.

Я популярно объясняю для невежд:
Я к болгарам уезжаю, в Будапешт.
Если темы там возникнут — сразу снять.
Бить не нужно. А не вникнут — разъяснять.

Я по ихнему ни слова ни в дугу и ни в тую.
Молот мне — так я любого в своего перекую.
Но ведь я не агитатор, я потомственный кузнец,
Я к полякам в Улан-Батор не поеду наконец.

Сплю с женой, а мне не спится: «Дусь, а Дусь.
Может я без заграницы обойдусь?
Я ж не ихнего замеса, я сбегу.
Я ж на ихнем ни бельмеса, ни гу-гу».

Дуся дремлет, как ребенок, накрутивши бигуди.
Отвечает мне спросонок: «Знаешь, Коля, не зуди.
Что-то, Коль, больно робок. Я с тобою разведусь.
Двадцать лет живем бок о бок, и все время Дусь, да Дусь.

Обещал, забыл ты, верно, ох хорош!
Что клеенку с Бангладеша привезешь.
Сбереги там пару рупий, не бузи.
Хоть чего, хоть черта в ступе привези».

Я уснул, обняв супругу, Дусю нежную мою.
Снилось мне, что я кольчугу, щит и меч себе кую.
Там у них другие мерки, не поймешь — съедят живьем.
И все снились мне венгерки с бородами и ружьем.

Снились Дусины клеенки цвета беж
И нахальные шпионки в Бангладеш.
Поживу я, воля божья, у румын.
Говорят, они с поволжья, как и мы.

Вот же женские замашки: провожала — стала петь.
Отутюжила рубашки — любо-дорого смотреть.
До свиданья, цех кузнечный, аж до гвоздика родной.
До свиданья, план мой встречный, перевыполненный мной.

Пили мы, мне спирт в аорту проникал.
Я весь путь к аэропорту проикал.
К трапу я, а сзади в спину, будто лай:
«На кого ты нас покинул, Николай!»
… показать весь текст …

Вечный огонь

От героев былых времен не осталось порой имен, —
Те, кто приняли смертный бой, стали просто землей и травой.
Только грозная доблесть их поселилась в сердцах живых.
Этот вечный огонь, нам завещаный одним, мы в груди храним.

Посмотри на моих бойцов, целый свет помнит их в лицо,
Вот застыл батальон в строю, снова старых друзей узнаю.
Хоть им нет двадцати пяти — трудный путь им пришлось пройти.
Это те, кто в штыки поднимался, как один, те, кто брал Берлин.

Нет в России семьи такой, где б не памятен был свой герой.
И глаза молодых солдат с фотографий увядших глядят.
Этот взгляд, словно Высший Суд для ребят, что сейчас растут.
И мальчишкам нельзя ни солгать, ни обмануть, ни с пути свернуть.

Чужая женщина... Чужой мужчина..

Чужая женщина... Чужой мужчина...
Столкнулись взглядами, а в чем причина?
А просто...женщина любила сказки...
Забыла женщина...мужские ласки.
Ну а мужчина...глаза увидел...
И вдруг подумал, кто их обидел?
Ей так хотелось поверить в Чудо!
Но жизнь, не Сказка...беги от сюда!

Ну а мужчина? Ведь он...Мужчина...
Была для взглядов...своя причина.
Вот эта женщина, а вот мужчина...
Уже не ищут Они причину...
И потянулись слова часами..
И все Их взгляды сказали сами!
P.S
Ах как же в жизни нам мало надо,
Когда-то...Слова, когда-то...Взгляда..

Есть один мир, в котором моя душа чувствует себя, как дома... Это мир твоих задумчивых глаз.

Талант не в рифмах, талант в стихах..
Звук камертона еще не музыка.

Я дышу потому, что у смерти глаза еще больше чем уши...
Тяжела только влага молочной реки...
Отрывая себя в этот мир, посмотри, проплывает ли крест,
тот, что пятится в разные стороны мира,
распиная тебя, чтобы думал, куда тебе плыть,
распиная меня, чтобы знал, от чего тебе плакать...

Бесценный подарок - возможность понять,
что нет ни любви, ни свободы, ни истины...
Но если ты все же их сможешь поймать,
не верь ни кому, молчи и иди себе.

Душа завжди болить...просто біль буває різна...то тупа... то терпима...то дуже різка...майже нестерпна..

Любым невзгодам вопреки
Ты дружбу бережно всегда храни.
Сподвигнуть мир вокруг себя
Помогут верные друзья.
С обманом лучше не шути,
Ведь разойдутся в стороны пути.
А если ты претерпишь в этом мире боль,
Друзья останутся на веки вечные с тобой.

Верните в моду любовь чистую, золотистую
I miss you, you, only you, you
Я просто хочу знать, что боишься потерять
Меня.. I love you, you – навсегда.

Мы так по полюсам, теперь вдвоем замерзаем
Я верю в чудеса, в ночь бегу, не засыпаю
Откуда во мне, столько, засело тебя
Я отступал, ступая по краю день из дня
Я набираю скорость, пусть душа уносится,
Я убью то, что просится назад, глаз не увидишь закат
Где — то там ссыщешь в вк, привет тебе через экран,
И, если это игра, кто тогда проиграл?

Верните в моду любовь чистую, золотистую
I miss you, you, only you, you
Я просто хочу знать, что боишься потерять
Меня.. I love you, you – навсегда.

Куда, уходят поезда.
Неужели навсегда?
Третий день, как из ведра.
Семь ночи или утра?
Моя кругом голова,
От ушиба или вина?
Одно лекарства: музыка.
Но я мигом тороплю свои крылья в полет!
Мы летим, или текстура города меня с собой зовет
Я слышал гром, значит где — то сейчас была гроза
Может будет и дождь, я как на зло без зонта.

Новые иголки

Новые иголки отрастили ёлки,
Яркие и мягкие, похожи на оборки,
Пушистые, торчащие игривые чёлки,
Непослушные, в топе пучками метёлки.
Кедр, можжевельник, сосна, кипарис,
Ель и пихта, секвойя и тис -
В новых иголках словно в шёлке,
Приятны на ощупь, совсем не колки.
Проверить обнову летят к ним пчёлки,
На ветках птицы трещат балаболки,
О том, что иголки, листьев осколки,
Но многогранны и жизнью долги…

В осеннем парке

В старом, ветрами обглоданном парке,
бродят тихо тени былого...
Прячутся тени под темные арки,
что-то мне шепчут - не слышно ни слова.

Только со мной эти тени исчезнут...
Молча брожу по аллеям пустынным...
Разум в пучину смятения ввергнут
счастьем копеечным... горем алтынным...

Если у тебя уже всё есть
и этим ты вполне доволен,
то о добавке к жизни весть
тебя стать добрым не неволит.

Еду в родные края

Еду в родные края,
поезд на стыках трясёт.
Мимо Россия моя
в скорбном обличье плывёт.

Молча стоят вдоль дорог
призраки жизни былой.
Собран последний оброк
на внеземной упокой.

Больно смотреть на следы
тех перестроечных лет.
Вместе с избытком воды
выплеснут жданный малец.

Вырван из русской груди
ген дружелюбных пенат.
Ветер забвенья гудит,
в душах резвится закат.

Только у сытых столиц
кладезь бетонных дворцов
с фальшью упитанных лиц
и кровожадных дельцов.

Не ешь дарёное,не ешь открытое,
не верь улыбкам,не верь словам,
окно блестит дождём умытое,
но мыть окно ещё придётся нам.

Любое творчество по сути - бред,
но в нём заложена крупица смысла:
когда уже других позывов нет,
двуногий в никуда слагает письма.

- Тебе лет-то сколько?
- 13
- Так, оделась и ушла.
- Па-а-адумаешь, какие мы суеверные...

Женщинам...

Как хочется вернуть душе невинность,
Чтобы, как в детстве, верить в чудеса...
Чтоб сказка вновь могла дарить нам радость
Чтоб нас в страну Фантазий унесла

А дамы все - Алёнушки всё те же,
Всё принца ждут, хоть седина в висках
И хоть мечтать приходится всё реже,
В прекрасных снах летают в облаках

Не позволяйте вы душе разбиться
От повседневности, от горечи, от слёз
Позвольте ей повыше в небо взвиться,
Чтобы её поток Любви унёс...

Главного глазами не увидишь..

Ты больше ничего не говори
Про тот секрет… Всё очень даже просто.
Его раскрыл давно Экзюпери,
Ища свои ответы на вопросы.

Чтоб истину прекрасную найти,
Он мчался в запредельность! И планеты
Его к себе манили по пути,
Рассказывая тайны и секреты:

Глазами не увидишь никогда
То главное, что скрыто от познанья
Людей, так торопящихся всегда
Терять себя в глубинах мирозданья!

Одно лишь сердце зорко!
И навеки
Ключ от секрета спрятан -
В человеке!...

Нежная, мягкая душа, при ласковой, открытой манере держаться, всегда будет в тысячу раз привлекательней самой трезвой головы на свете.

Нас часто обманывает собственное тщеславие.

В мире не найдётся столько богатых мужчин, сколько красивых женщин их заслуживает.

Дружба является целительным бальзамом для ран от разочарований в любви.