Философская лирика - Статусы (Страница 41)

У Королей не может быть друзей

У Королей не может быть друзей!
Дружба из духа равенства родится.
А Королям, согласно их кровей,
короною ни с кем не поделиться!
Все Короли - заложники судьбы!
И те, кто был в друзья ими назначен,
по сути, лишь вельможные рабы,
всех ближе к трону, и никак иначе!

Когда нескончаемо лезут вопросы,
Становимся мы по всему -
То ли поэтами, то ли философами,
Что, впрочем, один к одному.

Будущее настоящее

У прошлого нет настоящего.
Вернее, оно прошло.
А будущее, наше завтрашнее,
Ещё распахнётся окном.
И как это всё обрящется,
И чем обернётся потом?
Будущему настоящему
Дай Бог, не остаться быльём!

Куда уходят сны?

Куда уходят сны,
Когда проходит ночь?
И где живут они,
Пока нам всем невмочь
Вернуть картины их -
Воздушную пастель,
Уткнув глаза свои
В продрогшую постель...
Куда уходят сны?
Да как бы вам сказать -
У них исход один
И трудно возвращать
То, что уже прошло
И повторить нельзя.
Но спишь и хорошо,
Что новые скользят
Сны меж твоих ресниц.
А старые опять
В тиши своих страниц
Где? А зачем нам знать?!

Ничего не возноси

Ничего не возноси -
Не дай бог, с высот сорвётся!
Хорошо,коль синяки,
И только этим обойдётся!

Года мои - в бездонном небе стая,
У млечного пути, средь огненных светил.
Летят, с собой на крыльях забирая
Все то, что удержать нет времени и сил…

Он рядом с нами днём и ночью

Как важно, среди всякой мути,
Не захлебнуться иногда.
А всё-таки дойти до сути,
Где будет чистая вода.

И жизнь подарит нам источник -
Глотком всей сути, на пути.
Он рядом с нами - днём и ночью.
Осталось - мимо не пройти!

Давай, старик!

Давай, старик! С тобой нальём по полной.
Пусть выпивка женою взаперти.
Тельняшкой поредели наши годы -
Всё бело-голубое позади.
А сердце защемит, и нету мочи!
Будит жена - опять во сне храплю.
Всех вспомнить мы успели ближе к ночи.
Ты спишь,Старик, и я тебя люблю!

Судьба моя - то классика, то рок,
То просто молчаливое теченье.
На скрипке соло - сласть и утешенье,
Стук барабана - жизненный урок.

Бывает, приходят дни

Бывает, приходят дни,
Когда у жизни причала
Вдруг остаёмся одни,
И надо начать всё сначала.
Но лодку бьёт о причал.
Весло опустилось устало.
И нету таких начала,
Чтоб всё начинать сначала!

Не уходят навек

Не уходят навек те. кто были
с нами рядом, тепло подарив.
Они часто нам снятся живыми,
мы душевно опять говорим
обо всём, что прошло,понемногу:
кто родился, а кто повзрослел,
выбрав ту же по жизни дорогу,
и уже там премного успел.
Жаль,что сон, как всегда, скоротечен-
даже в нём расставаться пора.
Кладёт солнце свой лучик на плечи
Тем, кому подниматься с утра...

Наизнанку бы вывернуть

Наизнанку бы вывернуть
всю прошедшую жизнь!
Только глянец тех вывертов
долго ль будешь носить?!
Всё опять разойдётся,
но уже пострашней.
Дырам вдосталь неймётся,
на изнанке твоей!

Нет тепла

Нет тепла и любви у цветущей весны,
в замешательстве нервы с инстинктами.
После вязкой зимы клетки тела больны,
их не вылечить просто картинками.

Надоело крепиться, храбриться, терпеть,
быть швейцаром, служа злобной Маре.
Пустозвучные гимны обрыдло мне петь.
Кровь густа при пустой стеклотаре.

Лень траву покосить, легче ядами сжечь.
Новый гимн неохотам и лени.
Таню Ларину с Машей Мироновой - в печь,
Троекурову Машу по фене.

С ленью я не борюсь, есть догадка - боюсь.
Хуже гимнов слащавые оды.
Мягкотело своих мягких крыльев стыжусь
почему-то кому-то в угоду.

Век жалею о том, что повсюду я гость,
жаль - комфорты с уютами временны.
Жалость больно глотать, колет в горле, как кость
и убога злость строк неуверенных.

Слой грунтовки спешу на ржавьё наложить,
серебрянкою вскрыты фанфары,
я в них кашляю пафосом, чтоб ублажить
темпом марша безвкусицу Мары.
_ _ _

Баллада о началах

Я - Мир из материнского чрева встречающий,
едва открывший глаза.
Губами влажными своими ласкающий
розовый кончик соска.
*
Я - впервые вставший на ноги,
искривляя времени ход,
в девять месяцев - это надо же!
От стола - и вперёд, и вперёд...
*
Я - с ранцем бегу, книгами полным,
где с чистописанием моим -
уже романтика чудес незнакомых
в странах дальних, и хочется к ним!
*
Я - первый сон непонятный,
приходящий ко мне вновь и вновь:
сирени куст под окном необъятный,
и самая первая в жизни любовь.
*
Я - хочу быть космонавтом.
Нет - хочу быть врачом.
Нет - хочу быть самым-самым
знаменитым, и чтобы - почёт!
*
Я - иду по базару,
Ищу в рядах
то, что возможно дадут мне даром
за стариковское, из жалости, так...
*
Я- ухожу, погост будет неярок.
Не прошу, чтоб пускали слезу.
Похороните лучше у яра,
а не там, где сыро, внизу.
*
Я - мир встречающий из чрева матери,
сосок молоком по моей бороде.
Ещё не успели назвать меня.
Ещё не успели окликнуть везде...

Пришла любовь иная

Чем искупить измены боль чужую,
Да и измена ли?! И то сказать -
Пришла любовь иная и иную
Уже никак из сердца не убрать.
Пришло всё неожиданно, случайно.
Один порыв во взгляде нежном глаз.
И снова первозданность этой тайны,
И снова всё как в самый первый раз...
Свою любовь ты новую встречаешь.
Её единственной считаешь по всему.
А всё - таки измена не прощает -
И неуютно счастью твоему...

Любовь наивных снов

Любовь наивных снов...
Поэт ушедших дней,
Уставших городов
Качает колыбель.
Бессонницею ночь
Глядит в его окно.
А городам невмочь -
Не спится всё равно.
И как же им уснуть,
Где колыбель твою
Качает шёпот уст -
Люблю Тебя, люблю!

Говорят, что надо старое убрать

Говорят, что надо старое убрать.
Что-то обновить и поменять:
фикус в кадке - полный ретроград,
да и слоники на полочке стоят.
Фотографии в тарелках на стене,
А тарелкам место на столе,
и не надо и не надо говорить,-
Там я с мамой - нам не вечно жить!
Нет, чтобы затеять бы ремонт:
фикус всей помойке на поклон,
книги пыльные, им тоже всё равно -
ждут приёмщики во вторсырье давно.
Да и это чудо с бахромой -
абажур почти всегда слепой,
словно свет уходит весь в него
и не остаётся ничего...
***
Я один среди своих картин.
Фикус свою тень дарит один.
Книги в ряд, пусть пыльные, так что ж -
завтра тряпку в руки, пыль сметешь!
И баюкает, как в колыбели абажур -
бахрома ресничками в ажур.
Ну, а новое неоном вновь в окне,
отраженьем "Пиццы" на стене...

Минус один

Чипом тупости время нас метит,
время зла и свирепых годин...
Одинок я на всём сером свете,
или попросту - минус один.

Повседневна зима. Даже летом.
Словно утлый баркас среди льдин,
в бесприветной толпе я с приветом
и выходит, что минус один.

Мне по городу скучно и страшно;
слеп от ярого блеска витрин,
глух от просьб кислых, позавчерашних,
значусь всюду, как "минус один".

Знать не хочется мне новых песен,
хоть теши мне на темечке кол;
и весь серый свет неинтересен, -
так и можете внесть в протокол!

Я - каспийская килька в томате,
заблукал средь норвежских сардин.
Деньги, годы, слова - всё потратил.
В минусах.
Подпись - Минус Один.

Взглядом зависть моя провожает
журавлиный курлычущий клин.
Слабость сонно перо в кровь макает
и в "Итог" пишет "минус один".

Я давно провиденьем замечен.
Жду, готов и почти не боюсь...
Вдруг - такая же Минус Один мне навстречу!
И средь туч засиял яркий плюс.

В её плеере Моцарт играет,
от реалий она далека;
обгоняя прохожих, по лужам шагает...
Если минус на минус - любой это знает -
серый свет прояснится слегка.
_ _ _
… показать весь текст …

Рассвет, Закат и Солнце золотое
Творец нам дал. Чего еще желать?
Мы держимся за все, что нажитое,
Готовы с этой тяжестью бежать…

Настанет день…

Настанет день, когда однажды встречу
На склоне лет последнюю зарю.
И на звонки я просто не отвечу
Всех тех, кого так искренне люблю.

Настанет день, я навсегда исчезну,
Уйду туда, где нет земных забот,
И как года бесследно канут в бездну
Покажут мне с неведомых высот.

Настанет день, душа взметнётся птицей
И не услышит шум морской волны.
Мирскую жизнь прочитанной страницей
Закроют ей с небесной стороны.

Настанет день… На небе встречусь с мамой,
Увижу вновь во всей былой красе.
И вспомним с ней, как на Земле желанной
Бежали мы по утренней росе.

У времени бездонные глаза,
Проникновенный взгляд через века.
В нем жизнь моя - с самим собой игра:
Любовь, вражда, веселье и тоска…

В ушедшем - прах... Грядущее - секрет...
А в настоящем - жизнь, что смотрит в Завтра...
В ней пишем мы единственный портрет,
Поступками, которым нет возврата...

Надежд немало в этой жизни погасил,
Боясь в их лабиринтах затеряться.
Бежать за временем и смысла нет, и сил,
В нём стоит только жить и наслаждаться...

Не вешайте на чистый воздух ценник,
Для каждого он Богом дан таким.
Им дышит одинаково и страж, и пленник,
И верный раб, и знатный господин.

На небе звезды до зари считая,
Я лунный свет в ночи не разглядел.
Земную жизнь подчас не понимая,
Мир переделать в юности хотел.

Слишком много разговоров,
Пересудов, перекоров,
Бесконечных рассуждений,
Полувзглядов, полумнений…
Слишком много.
Слишком много безразличных,
Веселящихся, безличных,
Жизнерадостно-утробных,
Всепрощающих, незлобных…
Слишком много.
Слишком много терпеливых,
Неуверенных, плаксивых,
Робких, маленьких, забитых,
Растерявшихся, разбитых…
Слишком много.
Слишком много паразитов,
Фарисеев, иезуитов,
Губернаторов, удавов,
Патриотов, волкодавов…
Слишком много.
Слишком много слуг лукавых,
Партий правых, жертв кровавых…
И растет в душе тревога,
Что терпения у Бога
Слишком много!

Паровоз

По просторам нескончаемым
мчит тяжёлый паровоз.
Пар бурлит, как кровь - отчаянно,
вместо пульса - стук колёс.

Соревнуясь с непогодою -
кто вперёд за горизонт,
захлебнулся бы свободою,
да скоро фронт,
нирваны фронт!

За его заслуги ратные -
неожиданный тотем:
дни свои прогнать остатные
налегке. Дано не всем.

"Сверху", догмою нетленною,
есть приказ, на нём печать:
как конечности с гангреною,
нaвсегда состав отнять.

Долго ль ношу многотонную
на запчасти разобрать?
Сладострастно боль фантомную
ржавой сцепкой ощущать.

В этой боли видна жизни соль...
Под парами? Дай гудок!
Всё!!
Свободен!
Только б рельсы вдоль,
только б шпалы поперёк.

Комплексы свои, сомнения
в жарком сердце-топке жжёт,
без тоски, без сожаления,
обратив в колёсный ход.

Плавит страхи в топке пылкой,
дaв гудком свободе гимн;
белый пар - кривой ухмылкой
и сарказмом - чёрный дым.

По просторам нескончаемым
мчит свободный паровоз.
Полустанков сны печальные
рвёт мажором стук колёс.

Соревнуясь с непогодою -
до нирваны кто вперёд.
Он ненужность мнит свободою,
а мечтою - горизонт.

По тайге, да с вольной песнею!
Дух бунтарский лёг в мотив.
Наконец-то, хоть на пенсии,
волен в выборе пути.

Невдомёк ему, что бредит
(этим многие грешат),
он в конце концов приедет,
куда рельсы разрешат.

Да, всё так.
Но есть критерий:
мир иллюзий - злейший враг
скептицизму и неверию,
и дороже трезвых благ.

Пусть в последний рейс уходит,
разомлев в туманной мгле.
Может мысли о свободе -
есть нирвана на земле?

По просторам нескончаемым
мчит счастливый паровоз.
Пар бурлит, как кровь - отчаянно,
вместо пульса - стук колёс.
_ _ _
… показать весь текст …

Прошедшее своё не смог остановить,
И будущее тоже неподвластно…
Не самого себя, а мир весь изменить
Отчаянно пытался я напрасно…

Дни, как книгу читал, где-то просто листал,
Все они утекали рекою.
Был я юн, и упрям, в спор словесный вступал,
Время спорить не стало со мною.

Вечный четверг

Все любят субботу. Четверг тускло мается.
И я не Стругацкий...
И скучен расчёт:
чем больше отломится - меньше останется,
сколь жил четвергов - столько же и суббот.

Мерзотного гада быть хуже стараемся,
стыдимся брызг нежности, давим слёз ком,
ненужной карьерой, как подвигом, хвалимся,
саркомой гордимся, как божьим значком.

Кто курит букварь - тот не спросит про автора.
Кто мысли о счастье в долгов тьму низверг -
тот ждёт зачарованно сладкого завтра
и любит субботу.
Но вечно четверг!

Суровы, пьяны, краснокожи - как Мангала,
апрелит пусть Пасха, июлит страда...
Лишь у космонавтов, акул и архангелов
в крови ноль промилле.
И то не всегда!

Свистят пули хайпа в прострации времени.
Тревожен мир, но предсказуем, как тир.
Прильнём к стягу вечной, всеобщей Армении!
(столица - таксующий Санкт-Армавир)

Чекушка смирения вдребезги бита,
вся в землю впиталась, ни капельки в рот.
Кто ставит диагноз мне "тедиум вите" -
неправ тот!
Скорее уж наоборот.

Кто тычет мне: "Поздно!" и прячет учебник -
и этот неправ. Пусть зашьёт себе рот!
Учусь я (конечно, пока не волшебник)
любить четверги без сухотных суббот.
_ _ _
… показать весь текст …