Публикации пользователя «Сергей Рамской»

Девушка и волк

— Ты что, уходишь от меня навсегда! Как, чем я могу тебя удержать?!
— Ничем, я просто одинокий волк, этот первородный зов крови сильней любого человеческого чувства, потребности: любви, привязанности, счастья; карьеры, успеха, житейского тепла или семейного уюта…

Но только, хоть раз связав свою судьбу с волком, запомни самое главное: я могу уйти, но не убежать, и, даже встретив кого-то другого, никогда не предам того, кто мне раньше, однажды поверил!

Люди обычно все делают наоборот: будут с тобой всю жизнь рядом, будут клясться в любви и верности, но погубят: убегут от тебя в минуту опасности; они с легкостью предают тех, кто был близок им когда-то, ради тех, кто им вдруг стал ближе и нужней сейчас.

Так сказал волк и, медленно развернувшись, уже не оборачиваясь, растаял в темноте…

Но в этот момент она вдруг улыбнулась, и чистая лучезарная слезинка покатилась у нее по щеке, — она улыбнулась, поняв самое главное: он может и вернуться — вопреки и обещанию, и зову своей крови, рассудку, инстинкту, здравому смыслу — вопреки всему! Вернуться тогда, когда у нее об этом даже не сможет возникнуть и мысли, потому что люди в таких случаях обычно не возвращаются: когда надо за тебя порвать или погибнуть!
… показать весь текст …

Сумеречно. Прохладно.
Вечер осенний тих.
Влажное небо в сладость
Свой повторяет штиль,

На бесконечной ноте
Звук остановлен, ждёт,
Время в своих длиннотах
Новое: зарождён

Плеском речным негромким,
Шелест молчанья, вдох,
Шествующий по кромке
Радости, неба вдоль,

Выразив, не означив,
Что охватил, узнав,
Что благодарным плачем
Найденный, не утрачен,
Встретил, молчаньем над...

Ручейки убогой действительности,
Пересекающие, идущие поверх неё,
Мерцающие чем-то серебряным то тут, то там, –
Что за рябь такая, что за трепет у меня в глазах,
Словно чистит пёрышки в крыльях какая-то птица?
Словно время замерло, а я иду сквозь него, как люди после потопа,
Словно в замершем же пространстве иду,
Как бегущие из Египта шли между стен морских
И видели, возможно, каких-то рыб или водоросли...
А впрочем, и то – случайно – до того ли им было...
Нет? Не было такого? Но не бывает ли разве такого у вас,
Когда прикасается нечто сердцу, какой-то самой тайной его сердцевине,
И вот звенят они, эти ручьи и реки, и оставляют тебя замеревшим (что?),
Замершим же посреди улицы,
Посреди обыденных этих домов со скучной окраской,
И на тебя натыкаются люди, углы и животные,
А ты смотришь, боясь упустить:
Непорочное, удивительное,
Аромат, оставляемый всем на всём,
Взятое средостение, полдень ликующий,
Оказавшийся здесь неведомыми судьбами.
Слёзы, текущие поверх окликнутого, взятого же туда вот в этом,
Где нет одинокого, отдельного или непричастного,
Но всё заливает свет.
… показать весь текст …

Добивайся. Дотирай. Доглаживай
Образ, неохваченное небо,
Огранённость, от дыханья влажную,
Рыбой сумерек набитый невод

Плодоносных крон. Парит над крышами
Долгое мгновенье. Труд событий.
Вопрошание. Вниманье. Слышанье.
Этот голос медленный и быстрый,

Что, коснувшись времени, меняет слух,
Изнутри устраивая чувство
Сердца, протяжённого на грани двух,
Свет передаваемый изустно.

Твой лес огромен. Даже пустота
Его не глубже. Постояв у края,
Вступаю. Тишиною замирая,
Струятся медленные звуки. Там,

Должно быть, вовсе нет ограды,
Когда вот так, неуловимым ладом

Расходится волна. Ты знал ли это,
Всю обронив палитру мимо строк,
Что этот сумеречный лес – порог
Зелёной глубины, где вечно лето?

Ты перечислил ветви и стволы,
Но маленькой листвы узлы

Остались не распутаны. И всё ж
Простая высота их стала храмом
И облаков недостижимых мрамор
Плывёт поверх, а земляная дрожь

Просветом каждым, гулкостью колодца
Уходит в тень. Но память остаётся.

Ничего на свете лучше нету,
Чем давать советы, поучать:
Ведь случись трагедия при этом,
Не советчик ж будет отвечать!

Две гусеницы снизу, от земли
По стеблю высоченному ползли.
«Жизнь — это труд. Карабкайся, пока
Не доползёшь до счастья — до цветка!» —
Так бормотала про себя одна,
И день за днём карабкалась она.
Другая думала: «Зачем всё время лезть?
Ведь можно здесь спокойно листья есть».
Ленилась, ела, куклилась и вот
Уже крылата собралась в полёт.
Увидела цветок и без труда
Взлетела наша бабочка туда.
Но вот сюрприз — она там не одна:
Трудолюбивая, тоща и голодна,
Но всё же счастлива, уже лежала там…

Свой путь у каждого к вершинам и цветам.

Не хочешь напрягаться и потеть?
Уверен ли, что сможешь полететь?

Я сутулый скрипач с наведенным смычком.
Мои пальцы — глаза с удлиненным зрачком.
И в колючих суставах, не ломок не цел,
наполняется кровью их сбитый прицел.
Только клавиатуры гармошечный ряд,
как больной бумеран, намозоливший взгляд,
распрямлял белый шрамик хрустящих идей
и вылизывал лица замерзших людей.
Холод щек твоих влажен, мой славный дружок,
наполняется паром твой красный рожок.
Как о жаркую свечку мохнатая моль,
истекает янтарной слезой канифоль.
И стоят десять лип, содрогаясь корой.
И топорщится снег ноздреватой горой.
И лениво втыкается сонный смычок
в наглотавшийся ветра холодный зрачок.

Я ласкал её стихами –
Рифмой радостной и нежной,
Ритмом тёплым словно пламя
И метафорой потешной.

Целовал сонетом в душу.
Ублажал аллегорично.
Обнажённым сердцем слушал
Юный голос симпатичный.

И сливались мы в экстазе
Чистой страсти гармоничной,
Беззаботной и лиричной.

Разум был предельно ясен.
Всё тактично и прилично
И предельно архаично.

Бьется бабочка в окно
Изнутри — наружу.
За окном дожди давно
Предвещают стужу.

Так чего ж она туда
Так упорно бьётся,
Если больше никогда
Солнца не напьётся?

Лучше без следа весной
Там растаять льдинкой,
Чем засохнуть расписной
Жалкой паутинкой…

Как искры в туче дыма черной,
Средь этой жизни мы — одни.
Но мы в ней — будущего зерна!
Мы в ней — грядущего огни!

Мы дружно служим в светлом храме
Свободы, правды, красоты —
Затем, чтоб гордыми орлами
Слепые выросли кроты.

Забавней клоунаду
Фик найдешь:
Когда вдруг, зная правду, —
Слышишь ложь!

На дороге

Наивно цокала в танкетках по дороге,
Ловила взгляды проезжающих мужчин.
В короткой юбке - Оцените Мои Ноги,
В очках от солнца… И от слёз, и от морщин.

Остановился мягко чёрный скользкий гробик,
Ренджровер - круто! - в стёклах тоже темнота,
Там кто-то добрый и сегодня одинокий,
Чья жизнь - начнётся. Только с грязного листа.

И отчуждённый холод кожаных сидений
Согрела робко, сигарету прикурив,
Рассказ обычный про сегодня-день-рождения -
Избитый, но беспроигрышный мотив.

А через час и девяносто километров
Летел ренджровер, позабыв о тормозах.
Открыты окна, и салон наполнен ветром,
И руль - в изящных, но уверенных руках.

А в меру добрый и не в меру одинокий
Сидеть остался на обочине дороги…

В жизни часто так бывает:
Кому нечего сказать,
Тот всех яростней и лает,
Да стремится покусать!

В жизни то еще бывает:
Больше всех скулит, гундит,
Плачет, ноет, завывает —
У кого и не болит!

Мораль:

В форме часто все прилично,
В содержании — не всегда!
Люди, чуточку критично
Рассуждайте иногда!

Внезапно возвращаются слова,
Невольно мной покинутые строки,
От сердца к сердцу сотканы едва,
Восторженны, изящны и жестоки.

В груди есть место прятать и хранить
Мгновения, что несказанно важны.
Раскрыв невинно свой мирок бумажный,
Зачем душа ты истончилась в нить?

На трепет эфемерных птичьих крыл
Похоже все несказанное, впрочем.
Как будто дверцу взял и не открыл
Как будто чувства нету между строчек.

Когда тебе не хватит слов внутри,
Речам нетленным Пруста и Ремарка
Отдайся безудержно, без остатка.
Иные мысли словно янтари.

Смотри как серебрится лебеда
По полю безмятежно и привольно.
Не сказано "прощай" и "никогда",
О, Боже мой, и, кажется, не больно.

Женская душа – всегда загадка,
Что и мной проверено вполне…
Наша жизнь порой была несладка,
И, признаюсь, по моей вине.

Если боль обиды нависала
Чтоб отвлечь хоть как-нибудь себя,
Сколько платьев ты крючком связала,
Кофточек, вязанье теребя.

Помогало, видимо, – с тобою
Вынесли мы столько трудных дней,
Можно это посчитать судьбою
Общею, – твоею и моей.

Разрешилось, но, конечно, сложно,
Позабыть былое – не пустяк.
Вспомнишь – и становится тревожно,
Вдруг сегодня что-то вновь не так?

И еще острей переживаешь,
Пусть себя и не в чем обвинять, –
Ты теперь картины вышиваешь…
Почему? Хотелось бы понять?

Погляжу – покажется, что вяжешь,
Словно в смуте наших давних дней.
Если у тебя спросить – не скажешь,
У себя же – будет лишь больней.