Публикации пользователя «Дэвелин»

Куда ведет удел

Уходи, куда идут стопы,
Беги, куда кинет взор,
Туда, где исчезают тропы
И гаснет самый яркий костер.
Сквозь горы и реки,
Воздух, метро и огонь,
Давясь в жгучем снеге,
Пытаясь зацепиться за клен.
Ты плачешь, бредя через лето,
Кричишь холодной зиме.
От осени, трепеща, ждешь ответа,
Молчишь суровой весне.
Ты дойдешь, доползешь, добежишь
До заветного тихого места.
Ты так долго шел, ломая камыш,
Чтоб дойдя, осознать —
Ведь это всего лишь сиеста.

Дыхание

Рви свое сердце,
Задыхайся в агонии,
Дави голосом скерцо,
Создавая симфонии.
Бери то, что нужно,
Уходи, не прощаясь.
Здесь тебе душно,
Тебе нужен хаос.
Поднимайся со стоном,
Ломая колени,
Ругаясь с бетоном,
Деря себе вены.
Дыши неспокойно,
Зажмурься, иди.
Тебя ждёт не бойня.
Тебя ждут дожди.

Где

Эй, ты здесь?
Иди за нами.
Император ты иль вор...
Вы все окутаны грехами,
Не войдете вы в собор.

Дорога вам одна лишь —
К нам, в тягостный покой,
Где тихо шелестит камыш
И не слышен твой последний бой.

Здесь крадутся трепетные лани,
Не долетает бриз морской.
Цветут багряные тюльпаны
В холодной тьме ночной.

Боль ты не излечишь —
Она всегда с тобой.
Стрижи сочувственно щебечут,
Прячась за небыстрою рекой.

Здесь не то, что ищешь ты.
Здесь не вступишь в небытие.
Не сыщешь доброты,
Не осудят по статье.

Здесь бесконечные раздумья.
Найдешь ли в них покой?
Окунешься ли в безумье,
Успокоишься ходьбой.

Тебе решать, мой дорогой.
Мы будем ждать тебя.
Помни — с самой горькою бедой
Тебя здесь примут.
Плачь под леса синевой...

Заклятый Друг

Шаг. Второй. Пятидесятый.
Ломаю ветки, друг заклятый.
Всю жизнь с тобою платим,
А судьбы также горьковаты.

Жизнь. Одна. Второй не будет.
Ненавистна и тебе, и мне,
Но мы преданны друг другу
И топим радости в вине.

Не просто так беру слова
И свое я отплачу.
Скажу, что с меня хватит воровства,
И хлопну по плечу.

Смерть. Душа за Гранью.
И жизней не одна.
Предамся тоскливому молчанью
И снова в жизнь, что вновь тебе посвящена.

Во тьме прошлого

Люди странные создания.
В дождик не берут зонты,
Томятся в бреде отрицания,
Бьют себя хвостами как киты.
Шагают там, где нужно плыть,
Лететь хотят, где нужен шаг.
То стесняются спросить,
То летят во мрак.
Люди непонятные создания.
Жертвуют своим для благ чужого,
Окунаются в мечтания,
Избегают глаз хромого.
Бродят там, где страшно,
Ругают тех, к кому добры.
Закрывают подлецов отважно,
Говорят врагу: «Живи».
Люди непостижимые создания.
Не понять, коль сам не человек.
Они кидаются в искания,
Несмотря на лютый снег,
Они уносятся в молчание
И дают ему обет.
Люди темные создания.
Заранее берут разбег
И теряют враз внимание.
И будет так вовек.

Я уйду

Наступит ночь
И я уйду
В холод, хрустя снегом под ногами.
В пустошь я шагну
Не молясь перед горами.
Наступит ночь
И я уйду.
А что мне здесь терять?
Я всегда иду в бреду
И страшно мне стоять.
Мне не нужен этот город,
В нем нет мне места.
Знаю, что любую дверь отворят
И не видать мне здесь ареста.
Но я знаю...
Мое место там, где я иду.
Оно везде, где я мелькаю,
В городах, в полях, в Аду,
В селах, в замках и в Раю.
Оно там, где я с собой,
Я хочу ходить в своем бреду.
Мой путь лежит
За бесконечною чертой.
Наступит ночь
И я уйду.

Город на причале

Здесь нет солнца,
Нет печали.
Туман, соленый запах вод,
Лодки на причале,
Узких улочек проход.
Тихий шепот улиц,
Передачки, стыд и срам,
За спиной
Шныряет жулик,
Говоря: «Божур, мадам!»
Город на причале.
Он примет всех:
И гнилого адмирала,
И за душой твой грех.
Здесь только две валюты:
Звон отданных монет
На потертом блюде,
И твой шепоток в обед
Своих историй люду.
Город на причале
Принимает всех.
Не говоря уж о моем кинжале
И в ткани прошлого прорех.
Он примет всех,
Тебя клеймя.
Теперь я здесь.

Примет и меня.

А ведь мы...

А ведь мы... Полны надежды.
Каждый знает, что такое
Друг и враг.
Но каждый в этом столь небрежен,
Что остается только пожалеть бедняг.
А ведь мы все одиноки.
И нельзя сказать, что
Каждый этому не рад.
Право, с людьми одни мороки,
Уж лучше уединенный променад.
Но ведь каждый хочет лишь покоя —
Не в мире, но в душе.
И даже посередь боя
Мысленно быть в шалаше.
Но не каждый свой покой найдет,
Такова судьба и глупость.
И ветер, увы, не унесет
Их самомнение и тупость.

In Essence — KA$TRO

Насколько мы сильны?..

Я пойду по осколками стекол,
Я умру, но зная зачем.
Пусть сладкую жизнь
Никто никогда не потрогал,
Но и она предназначалась не тем.
Я упаду в десяти шагах от порога
Не зная, впереди он иль за спиной,
А в мыслях лишь будет:
«Как же сухая дорога,
Покрытая травой и виной,
До сердца и стыда мне убога».

Я упаду в десяти шагах от порога.
Моя душа так слаба
И мы чуть-чуть не дошли.
Или едва отшагали от дома пустого?
Вот так мы сильны?..

Только ветер, песок и лежащее тело.
Они уже достигли предела.

Оставьте разум и душу больного,
Пусть будет это —
Последняя строчка его эпилога.

Черная вода

Он сидит на стертых коленях,
Пытаясь вглядеться во дно
И находить в воды сценах
То, что раньше было смешно.

Он видит лишь прошлые тени
И отраженье мертвой души.
Он плачет открывшейся сцене
И просит утопиться во лжи.

Но черные суровые воды
Его бесстрастно плескают лицо.
Он горестно воет, кажется, годы,
Пропуская меж пальцев песок.

Но крик утихает, разносится эхо,
По непроглядной воде дрожит рябь.
Пусть и искал, но теперь уже не до смеха.
За грехи у воды он стал раб.

Дом Спокойствия

Мрачный дом стоит на пустоши.
Вокруг ни вереска, ни птиц.
Эй, души мертвые, не впустите?
Иль даже ваших нет там лиц?
Ветер мне все подвывает,
Заботливо подгоняя вперед,
Да бережно в спину ругает —
Что домишка теперь одинок.
Дверь отворяю со скрипом —
То ли петель, то ли души,
А ветер влетает со всхлипом.
Или это мои миражи?
Ступаю по осколкам стекол,
Не трогаю многолетнюю пыль.
Обиженно ноет проломившийся пол
И звонко бьется бутыль.
Пожелтевшие страницы книг полистаю,
Покручу в пальцах старинный бокал,
Окину комнату отрешенным взглядом —
Ветер мне шепчет, что дом давно умирал.
Почти рухнувший заброшенный дом —
Запах сырости, пыли, тоски.
Ухожу сюда я тайком,
Потому что родной
Всем и всему вопреки.

Теперь не говорят тебе «сеньор»
И голову опустишь ты, смирившись.
Они все — немой укор,
Стоят, телами слившись.
Ты предал себе данный уговор и,
Раз один лишь оступившись,
Ты навеки будешь вор.

Летний синий вечер,
Шелест листьев, звук дорог,
Гудит прохладный ветер
И пылится мой порог.
Лето, но у меня суровый север
И в душе печальный монолог....

Время

Ты помнишь, сколько было ссор?
Сколько примерений, плача?
Во взглядах наших уверенный укор
И обвинения: «В этот раз не твоя удача».

Всех не вспомнить и не перечислить —
Уже давно воспоминания
В сизом тягостном тумане.
Мне пора все же измыслить,
Что я в них — как в океане.

Я все прощала.
И просила прощения сама.
Но после с сознаньем исчезала
От тебя, думая, что наберусь ума.

Набралась. Спустя три вечности.
Пора бы мне признать, что
Как сестра — ты бесчеловечна.
За тобой мне хочется кричать.

Ты зависишь от меня,
А я от тебя — больше нет.
Тебе скажу, что ты не прощена
И чтоб матери передала
Нелюбящий «привет»...

А ты всё тот же

А ты всё тот же.
Несветлый, но теплый в душе,
Хоть и прохладное ложе
Да слой пыли на витраже.
Заставленны книгами полки,
Неудобный твердый диван,
Почти забытый звук кофемолки
И от свечи сладкий дурман.
Не включаемая люстра
И острый угол комода.
Комната заполнена густо
И не менялась погода,
Как на стенах искусство
Пишут все двадцать три года.
И год здесь замедлен,
И сам ты смурной.
Несветлый...
Но такой родной.

Шутка

Все будет сложно.
Ты это знаешь.
По острию ступаешь осторожно
И неизменно погибаешь.
Ты как бы мертв.
И дышишь с хрипом.
«Оно не стоит этих жертв,
Был бы только выбор...»
Встаешь. Шатаешься.
Идешь ко дну.
Вдох и выдох. Поднимаешься.
И снова сердце на кону,
И вновь ты задыхаешься.

А выбора ведь нет
И никогда не будет.
Ты жив столько лет
Лишь пока Фортуна шутит...

Цикл

В таких местах бродить
Хочется все больше.
Ведь об усталости трубить
В толпе гораздо горше.
То ли закат, то ли рассвет...
Холодный стылый воздух.
Неважно это, ведь
Я здесь аки дух,
Что не в силах улететь.
Могу сойти без дрожи
С единственной тропы.
Что толку? Куда ни повернись —
Пейзажи все похожи.
И все равно приду туда,
Откуда начала.
Знаю, что уйти достойна.
Но не хочу.
Мне здесь спокойно.

И Бог, и царь

Ты один во всей Вселенной.
Сейчас ты сам себе
И Бог, и царь.
Поговори же со своей душою откровенно,
По темным уголкам ее пошарь.
Вокруг зима,
Но ощущаешь ли ты холод?
Играет по улицам январь,
Для него забава — голод
И снег на тротуар.
А один ли ты?
Сейчас один.
Самый худший твой кошмар
В фантазиях руин,
Самый жажданный алтарь
И твой любимый арлекин.
Говори скорей.
Решайся.
Сейчас выйдут Боги пострашней,
Ты не один остался...

Честное перо

В день погожий
Приветствуют друг друга
Поэты — одиночки.
Усевшись в форме полукруга
Стал каждый выводить завитки
На своем листочке.
Писали то, что думалось
О жизни и о людях,
Чуть-чуть вставляя юмора
В стишки о лизоблюдах.
Оценив свои творения
У разожженого костра
Выставили их на обозрение:
И герцога, и маляра.

Через день
Не собрались поэты
У уютного костра.
И теперь
Не улетит ни строчки
Из-под честного пера...

Язык прикован к небу
Слова не слышатся в дыхании
Кажется, что сдерживаю злобу
На самом деле
Задыхаюсь в тягостном молчании

На ладони

Будет мир, как на ладони
С счастьем улыбнусь,
Ладонью проведу
По зеленой кроне,
До цветка бутона дотянусь.
На бело-ясном фоне
С небесами подружусь.
Будет мир, как на ладони,
Когда я больше не проснусь.
Я в жизни оступлюсь,
Когда в могиле окажусь.

Герой

Злобные духи
Мешают им жить.
Клеймят, убивают,
На кусочки рвут душу,
Обожают народ изводить
И, злобно скалясь, смеясь,
Окунают их в лужу –
Себя заставляя боготворить.
Стоны, скулёж, мольбы о помощи.
Кто-нибудь, встаньте!
Пред духами люди
Совершенно беспомощны!
Отныне все мечты похоронены...
Где же Герой?
Где их Спаситель,
Жизнь за народ
Готовый отдать?
Где летает их Ангел Хранитель,
Что должен народ защищать?
Но забыли они всей толпой,
Что сами дают окунать себя в лужах.
А Спаситель, Герой
Давно уж почил в их же душах.

Моя Зима

Моя Зима
Меня согрела.
Саму себя лишаю сна,
Хотела, чтоб тоска
Мной завладела.
С душой своей
Была честна.
Пока на улице белело.
Все больше
Я слабела,
Все больше
Я была больна.
Каждый час
О чем-то сожалела
И наконец
Достигла дна,
А за окнами
Пурга свистела.
Моя Зима
Теперь мне холодна.

Мне жаль

Непросто быть первым,
Каждый день словно смерть.
Но за званье второго
Принесешь больше жертв.
Я как в лабиринте,
Не могу найти выход
И уже лишился надежд
На благополучный конец.
Ты идешь впереди,
Гордо оставляя крови следы.
Я смотрю позади –
Зря ты убрал щиты со спины.
Я шепчу тебе в уши,
И ты внимаешь как богу.
Ты идешь неуклюже:
Наступаю тебе я на ногу.
Ты первый, но глупый.
Я пока что второй.
Ты фанатик себялюбий,
Я – профи в манипуляции толпой.
Но что-то не так.
Почему помогаю?
Я жалкий слабак,
Раз удачи тебе все желаю.
Ладно. Можно быть тенью,
Что руководит за спиной.
Так я не буду мишенью,
Главным лицом сети новостной.
Моя роль – быть кукловодом,
Делать вид, что мы заодно.
Но идут год за годом,
А мы все так же на месте,
Будто пауза стоит в кино.
Ты первый, но слаб ты.
Мешаешь достичь моей цели.
Помогать надоело
До тошноты,
А твои глаза все больше мутнели.
Ты давно в моей паутине,
Но шанс быть со мною
Ты упустил.
Я отдал приказ –
И наступишь ты на мои мины.
Ведь ты черту преступил.
Глядишь в мою спину
Взглядом пустым.
Ты был в моем сердце.
Но и был бесполезным.
Был я вторым.
Но пришел к финишу первым.

Вор

Он был как вор,
И вором станет.
Лицо об этом говорило,
Что бессовестно обманет
Даже старожила.
Отовсюду гнали,
Где б не появился.
Крестились, что
Встречи избежали,
Молились, что
В тумане растворился.
А он ходил,
Где только мог,
По ночам рыдая.
Он был очень одинок,
Но слушала его
Лишь тишина лесная.
Он стал как вор.
Старался выжить.
Повсюду сеял впредь раздор,
Как бандит пытался мыслить.
И стал грозой всего,
Самым злым и беспощадным.
Но никто не знал,
Что это оттого,
Что к людям он попал злорадным...

Он был герой
И был забыт.
Неистово хранил
Чужой покой
И был за это знаменит.
За каждого стоял горой,
Прозвали как
Второй Давид.
С дуру повернулся
К ним спиной –
И за это был убит.

Нигде нет места,
Там не то, тут не мое.
Требую сиесту,
Чтоб не слушать Вам
Мое нытье.

Я вернусь

Тусклые листья
Хрустят под подошвой.
Холодно-жгучий ветер
Заползает под плащ.
Это место давно является
Аномальною зоной,
Сюда не каждый мечтает попасть.
Воздух здесь стылый и сжатый,
Изредка хриплый
Крик воронья.
Здесь слишком много
Особых, нестандартных понятий
И совсем нет любого вранья.
Жители – лишь жалкие статуи,
Что ласково руку протягивают
И в сторону плачут, прикрывая глаза.
Капли мелко подрагивают
Во время дождя.
Плесень, деревья, решетки.
Туманно, одиноко, сыро.
Скрипят ржавые перегородки.

Я вернусь послезавтра еще.

Шагай, еще ближе.
Ну же, смотри.
Двигайся, ко мне подходи.
Заметно, что я холодна изнутри?...

И будет так вовек веков:
Кто добр был –
Тот станет вор.