Без рубрики - Стихи (Страница 10)

Ода-кода

2. Кода

Поверх водки пива ухну
за смекалку праотцов.
Покидал счастливым кухню,
лыбой треснуло лицо.

Взял с собой шесть банок разом,
в рот котлету, как хомяк,
в выключатель целюсь глазом,
руки заняты - пустяк.

Локтем в клавишу - сноровка!
А сноровку не пропьёшь.
Вдруг в тиши микроволновка
дзынькнула: "Убьёт же ёрш!"

Замер. Ушки на макушке.
Протрезвел легонько аж.
Слышу - фикус из кадушки
злобно выплюнул: "Алкаш!"

Вмиг к хребту прилипла майка,
как обойный стык в углу.
Рот раззявил, как Незнайка
и котлета на полу.

Под трусы мне двухсторонне
влит расплавленный свинец.
Я глаза поднял к иконе:
"Отче, это всё? Конец?!"

Прищур дяди Стёпы (кстати
неприсущий образам)
дал понять - устал Создатель,
делай выводы, мол, сам.

Всё!! Мой мозг в командировке.
С непокрытой головой
честь отдал микроволновке
чинно левою рукой.

Домиком в ответ мне бровки
вывела на свой дисплей
мерзкая микроволновка.
Я трезвею, хоть убей!

Возвернув на полку пиво,
фикусу сказав: "Прости",
озираясь боязливо,
в спальню брёл, как травести.

Кухню темнота украла.
СВЧ-печь перед сном
с фикусом пофлиртовала,
поморгав своим табло(м).

К сантиментам закалённый
фикус был на склоне лет.
Но довольный и польщённый
хрипло хохотнул в ответ.

Съела печь мою котлету,
запихав в своё нутро.
Глядя сверху на всё это,
образ подмигнул хитро.
_ _ _
… показать весь текст …

Злопамятный

Мне семь лет. День рожденья. Суббота.
Мама торт выпекает. Я рад!
Отпросился и папа с работы -
обожаю его до икоты -
мне в подарок несёт самокат.

Я счастливей всех был в целом мире,
пока мне не сказали о том,
что не дали дойти до квартиры
папе два приторчавших задиры,
остудив навсегда кирпичом.

Затаил с тех пор злобу, похоже.
Подрасту и тех двух чепушат
разыщу, вылезая из кожи,
чтоб взглянуть в их бесстыжие рожи
и спросить: "Где, козлы, самокат?!"
_ _ _

Жемчужина — наша отдушина.
Где можно излить душу.
Виртуальное общение —
Как пред Богом очищение!

А помнишь..

А помнишь как кричали?
А помнишь нас вдвоём?
А помнишь мы в печали
Глотали залпом ром?
А помнишь утешали
Друг друга нагишом?
А помнишь как сказали,
Что больше - ни за что?
А ты же знала - Врали!
Я тоже это знал,
Но сила той печали
Хлестала по щекам.
А помнишь как рыдала
Ты на моем плече?
А помнишь обещание,
Что завтра нам конец?
А ты же снова знала!
Что я вернусь к тебе,
Но снова вымещала
Мою печаль за дверь.
Я помню твое тело,
Я помню изгиб плеч,
Но больше не увижу,
Как ты бежишь ко мне.
Прости за то, что слабый
Прости за каждый след,
Который наносила
Ты каждый раз себе.

Нина Софина. 14. 09.2023

Стужа расстоянья завела в тупик

Стужа расстоянья завела в тупик.
Всех штрихов любимых суицид нескромный.
Мой альбом портретами Вашими заполнен,
мне на них привычен каждый блик.

Милый сердцу образ втуне берегу -
невзначай надменно вздёрнутые брови.
С голубым отливом благородной крови
гнев с капризом больше не солгут.

С Вами стал уверен и сильней стократ,
но пришлось в бессильи нервно расписаться.
Не пытайтесь ангелом в памяти остаться
и куплеты слушать удалитесь в сад.
_ _ _

Скелеты

Проснулся мертвец, вылезает из гроба,
Он пахнет приятно, как сладкая сдоба,
Гниль приторна, будто ванильный парфюм;
Костюм надевает он, чистит до лоска
Ботинки и косточек белых полоски,
Под землю спускается снова, угрюм.

Грохочет вагон, как коробка с гвоздями,
В вагоне скелеты грохочут костями:
Скелеты людей и скелеты собак,
Скелеты в костюмах, джинсе и в толстовках,
Болтаюся кости свободно в кроссовках,
И даже нейлон на ногах не в обтяг.

Парик украшает накрашенный череп,
Белила на скулах, помада - цвет черри,
В глазницах пустых чёрных дыр чернота,
Одетые дамы под жаркое лето,
Кокетливо смотрит скелет на скелета
Хотя и не видит его ни черта.

Заходят скелеты на станции этой,
Выходят скелеты на станции к свету,
И кости трещёткой стучат при ходьбе,
Заходят одни и другие выходят:
Одни исчезают навек в переходе,
Другие летят из земли по трубе.

Скелеты большие детей своих тащат,
И те в синеву на бульваре таращат
Такую же тьму как в глазах у бельков,
И маленьких косточек их аккуратность
Смотрелась бы мило, когда бы не странность –
Что все они были едой червяков.

Такое во сне и не снилось ни разу,
Что мёртвое будет приятное глазу,
Обычным явленьем и нормой везде,
О нём не кричали пред чернью пророки,
Но это не бред и не сон мой жестокий,
Живым не спасёшься никак и нигде.

Будь мёртв и тогда, средь толпы безразличной,
Жизнь будет нормальной и даже приличной,
Средь прочих андедов подобен будь им,
Будь личем, не в моде теперь уже личность,
Костями звени, - подозрительна тихость.
Будь вечно скелетом под мясом твоим.
(Ольга Волкова)
… показать весь текст …

ОКНО

Свет сквозь окно-инкогнито,пробрался в дом.
Заброшенный,немой
Как растерявшийся пацан, измученный войной.

Дом,что судьба,теснится пустотой.
Стоит один,поросший мхом,
Захвачен темнотой.

Но тьма и свет-равновелики.
Об этом ведают цветные блики.
Не стоит воевать со светом- тьме.
Свет жалует надежду темноте.

Ведь свет и тьма,почти одно и тоже,
Как люди на Земле.
А по-сему им воевать негоже.

Стоп-кадр всей вселенной!
Время быть собой.
Две сути жизни:
Свет помирился с тьмой...

У меня поломались крылья

У меня поломались крылья.
Я, как все стал - в дерьме копаюсь.
Извини, Отче, это скрыл я
потому, что трус и стесняюсь.

В осознании ценностей ломка.
Щиплет перья цинизма бедлам.
Сперва левое хрустнуло громко,
тут же правое - хрусть, пополам!

У меня надломился голос,
мой диагноз танцует свой стиль.
Извини, Мать, седой мой волос
и смещение цен-тра-тя-жес-ти.

Толерантность - собакой сутулой,
жажду жить посадила на клей.
Мозг разжижен покорностью снулой,
тот на свет рвётся в виде соплей.

Фобии шанцевым деструктивно,
хороня мой последний шанс,
сапу роют себе коллективно
в когнитивный мой диссонанс.

И неловкое чувство бессилия...
И на семь бед - один ответ...
У меня поломались крылья.
Отрастут ли новые?
Да.
_ _ _

Сублимация 2

Свет-сметана от неяркой лампы
тщетно силится к стекольной липнуть глади.
Но стекло пытается отвадить
от себя свет.
Улицы эстампы
беспокойные, как капли в масле,
непослушные, как панки-анархисты
и слюнявы, как капризные артисты,
как дитё малое, если в ясли...

Дело тут не в лампе и не в свете;
чтобы червы показались пиками -
хитрый здесь секрет в стеклопакете,
в нём стекло зовётся антибликовым.
Чёрно-белый город бдит снаружи.
Лампы свет к стеклу всё время ластится.
Я пишу в соавторстве с сумятицей
и с воображением простуженным.

Я, как свет - сочусь, но слышу: "Сухо!"
В "яблочко" попал, а судьи - "Мимо!"
Старый и усталый для порнухи,
к мыльной опере исполню гимн и
посвящу его своей любимой.
_ _ _

Опять дилемма

Опять дилемма встала предо мной:
Что делать без тебя, как жить, не знаю!
Ты - личность! Я - слабак, а не плейбой -
Одно и то же варежкой хлебаю!

В тот день не позабыл о паре роз.
Поставил свечки восковые в спальне.
Подумал, будет всё у нас всерьёз -
И дверь не затворил принципиально!

Услужливый дурак вредней врага:
С чего нечать, вообще, не представляю.
Ты вдруг разгонишалась донага -
Я бдительность, стою, не усыпляю.

Ты выложила: "Всё моё - твоё!"
И мне своё не жалко, не святой чать!
Но вдруг твои признания - враньё!
Способна ты в два счёта обесточить.

Надеялась до самого утра?...
И этот жест твой, чересчур нахальный.
Чуть не сломала шейку мне бедра...
Остался без кола, как без добра,
Перегоревшей лампочкой сигнальной.

если в двух шагах не видать ни зги,
хоть глаза таращишь до одурения,
наступает время волчьей пурги,
это – час безумия, час презрения.
о минувшей жизни забыть пора,
ни жалеть, ни плакать о ней не надо,
век меча приходит, век топора,
час конца и время белого хлада.
раз дома пусты, а гробы полны,
если слышен грохот сапог пехоты,
наступает время чёрной луны,
время страха, время дикой охоты.
значит, что-то кончится и умрёт,
кровь и грязь подошвами перемесятся,
а потом, на зимний солнцеворот,
тонкий серп блеснёт молодого месяца.

Наутро

Первый шаг с утра, как первый блин, -
ноги будто вата.
Пить хотел, расколотил графин.
Как неаккуратно!

А вчера взрывался молодцом,
чем-то мотивирован.
Нынче ливер тухлым холодцом,
матерясь, вибрирует.

Азбукою Морзе бьёт в кадык
сердце - шлёт проклятья
за прыг-скок с Анжелой и скок-прыг
с рыженькою Катей.

Был в ударе! Мачо был вчера
и гвоздём программы.
Звал всех дам с собою в номера,
мужиков звал - хамы!

Я совал купюры во хмельке
в лифы, под погоны.
Утром лишь тоскуют в кошельке
на метро жетоны.

Может кто за жизнь мне пояснял
из прохожих добрых?
Тумаков под рёбра навтыкал -
шибко ноют рёбры.

Ночь гулял, был сам себе царёк.
Потерял ботинки
и часы. Остался кошелёк
да цветов корзинка.

Кто и как корзинку мне вручил -
память стёрла метки.
Я вчера куражился, кутил!
А теперь - таблетки.
_ _ _

Моя чма

Всё вернее съезжаю с ума.
Грабли - в лоб, клизма - в зад, в печень - вилы...
Прижилась во мне рыхлая чма,
разухабисто корни пустила.

Затхлой сыростью древней тюрьмы
упокоены дерзкие рвенья.
Я обязан покорно у чмы
клянчить неба глоток на коленях

сиплым шёпотом, в подпол глаза,
"Ваше Нашество" - к чме обращаться,
должен "Да! ", должен " Есть! ", должен " За! "
и скулить ночью в тухлость матраца;

вспоминать подвесные мосты,
что до взрыва вели в лепрозорий
и орать рвотно в чернь пустоты
из последних глюкозных калорий.

Как серпом, да по гордости - ком,
если Роджер стал блеклым, дырявым.
Моя чма режет ванты серпом,
зацепив гордость якорем ржавым.

Нос - в утёс, карма топит корму,
парусам - штиль, иль ветер, но встречный.
Мне ж слагать вяло вирши про чму,
быть холопом и донором вечным.

В чреве чмы моей новая чма.
Шхуна тонет и крысам тревожно.
Я на лёд тонкий спрыгну с ума,
чмы во мне - утонуть невозможно.
_ _ _

Мне суждено вернуться вновь...

Мне суждено вернуться вновь,
Став зовом ветра по ночам.
Мне суждено вернуться вновь —
Вести через через туман.

И, вопреки законам бытия,
То, что погасло, — вспыхнет снова.
Из искры пламени восстанет мой костер,
Прокладывая путь от света до сумрака порога.

Раскаты грома отзовутся эхом воспоминаний,
Что вернутся вновь, оставив яркий свет.
И молния в мятежную ночь ворвется,
Желая оставить бессмертной надежды свой след.

Обратиться в пыль все, что было тщетно:
Что не сумела воссоздать из видений,
Что не замкнула порочный круг мира,
Не найдя истину душ отражений.

Мне суждено вернуться вновь,
Став лунным светом в тьме ночной.
Мне суждено вернуться вновь,
Отныне зов мой — только твой.

August 31, 2020.

Парадоксальные образы,
Клятвы, скрепленные плотью.
Иссякли все силы,
Ты бросаешься в погоню.

В зеркале ищешь ответы,
Далее шаг и поворот в никуда.
Снова ночь настигает без шанса,
Ты знаешь: это проигрышная игра.

Свет луны падает на опушку,
Ты блуждает в разума глуши.
Тени судеб вновь заживают,
Порождая шаблоны души.

Снова движение плоти,
Снова уходит всё глубже.
Внутри — только жажда,
Сомнения — снаружи.

Вода омоет тебя трижды,
Сожжет огонь внутри порог
Между явью и химерой снов,
К вариациям жизней ты готов?

Завяжи глаза черной тканью,
Сделай узел, представив себя:
Того, кем быть не суждено,
Но истина сумеет соткать из нитей тебя.

Твоя юная плоть, твоя алая кровь,
Твои яркие нити души, что сияют ярче фаворского света, —
Принадлежат вовеки веков лишь тебе,
И неизменным останется это.

September 2, 2020.

Обернусь на закате черной вороной,
Проложу нитями путь и прилечу к тебе на заре.
Промелькну тенью души бесплотной
В твоем ирреальном, призрачном окне.

Ты создал его сам в пьянящем забытье,
Свой обманчивый мираж, тленной иллюзии явь.
Это скоротечное время не здесь и нигде
Симфония сердцебиений. Ты смотришь лишь вдаль.

Неуловимый, невидимый образ
С кончиков пальцев стекает все ниже.
Страстный шепот превратился в отчаянный возглас.
Кого же в окне ты увидишь?

Вне пространства растворились на атомы.
Мы — астероиды, сгорающие в оковах пленительных снов,
Я — твоих грез вожделенных фантом,
Ты — психоделический образ между астральных строк.

В невесомости пространства сияем все ярче,
Охваченные пламенем обреченности фантасмагории,
Я касаюсь тебя эфирной мечтой, не умея иначе.
Ты мой неведомый странник, воспламененный подсознанием бутафории.

September 8, 2020.

Я пылаю в прощальном танце огня
Посреди мёртвого леса, окутанного тьмой.
И лунный свет мягко стелется на мои плечи
Пеленой сокрушенной судьбы, созданном мной.

Я сотворила ее из обломков господства,
Порожденного кровью невинных жертв.
Завязала в узлы разорванные нити
Своей трепещущей, блуждающей души.

Очертания тени мелькнули во мраке,
Услужливо ветер донес отчаянный рык.
Ты бежишь прочь затравленным зверем,
Срывая дыхание в удушающей гари судьбы.

Я останусь лишь сном твоего забвения,
Призраком тепла минувших ночей,
Вечным Всем и Ничем в безвременье.
Пьянящим благоуханием хвойных ветвей.

Я пылаю в прощальном танце огня
Посреди мёртвого леса, окутанного тьмой.
Дотлевают оковы необузданной силы,
Я сумела спасти тебя от меня самой.

June 15, 2021.

Быть может, всё давно предрешено,
И строки в книге бытия иными душами закляты.
Их породила бездна чувств смиренных криков,
Что тишиной объяты между нами.

Я слышала истину в безмолвии твоём,
Сквозь пелену иллюзий разглядела призрак правды,
И с прикосновением своим через тепло
Передала всё то, что оберегала в своём взгляде.

Мы говорили о Любви, не произнося ни слова,
Касались рваных душ, сквозь время и пространство их найдя,
Сплетали их в единый безобразный кокон.
В нём царствует лишь вечная война.

На поле битвы лежат наши тела покорно,
И твой огонь сверкнул прощальной искрой на острие моего меча.
Мы вознесемся к звездам сквозь бездну темную пороков,
Забвение сознания небесной силе предпочтя.

Быть может, всё давно предрешено,
И строки в книге бытия иными душами закляты,
Но сквозь вихрь порочных жизней я узнаю тебя вновь,
И мы возьмем перо, чернила и судеб лист бумаги.

September 17, 2021.

Что-то тревожное рвется в груди,
А что — как ни старалась — понять не могу
Оттого ли, что Вас, как прежде, не чувствую?
Или оттого, что знать не хочу?

Мне тьма истомой стала в душе,
Ненастным ночи — безмятежными снами.
Вы входите в них непрошеной гостью,
Последней звездой, потухшей над нами.

И плечи холодит отжившими чувствами,
Мелодия речей затихла среди ветров.
Я Вас больше не слышу — по Вашей же воле –
Разорваны в клочья “сейчас” и “потом”.

October 10, 2021.

Комом в горле застрял мой неистовый крик,
Испариной капли предсмертные стекают со лба,
И душа обратилась вьюгой январской, ты знаешь:
Не болезнь меня разъедает — не тем отнюдь я больна.

За окном могучие ели провожают безмолвно,
Луч солнца коснулся руки прощальным теплом,
И царапает, безбожно грудь разрывая, с немым укором
Взгляд из зеркала, молящий: «Постой!».

Постой! Ты взгляни, на что покорно себя обрекаешь,
Во имя чего предлагаешь свою единственную жизнь.
Постой! Ты остановись в этом потоке Мироздания,
Увековечь души своей дотлевающую надеждой нить.

Мы мчимся по плачущей дороге без второго конца,
Кровавыми слезами подписан смертный приговор.
Мы знаем то, что было знать вовсе ненужно,
И заплатим цену, что выше в этом бытие всего.

Вдали виднеется граница — черта меж связанных миров
Последний шаг с последних вдохом,
Металл пронзает душу на века:
Ты не узнаешь никогда, что я
Любовью обреченной и фатальной к тебе всегда была больна.

November 16, 2021.

Мой мир всегда в твоём внутри.

Ты ускользаешь от меня в небрежных строках мятого письма,
Впитавшем терпкий привкус вечной боли,
Что вырвалась наружу в оковах раскаленных слез,
Дыханием загробным содрогнуло всё живое.

Я укрою обнаженной покорностью твое неистовое буйство,
Смиренным теплом оберну мятежную душу в веренице пороков,
И позволю коснуться губительной горечью чувства,
Что сокрыто в глубинах под штормом, бушующим скорбью.

В наш судный час на дне времен, в объятиях вездесущей тишины,
Среди разрушенных миров, являющих себя сиянием слепых надежд,
Я буду ждать тебя, в руках трепещущих сжимая,
Ветхий лист с потертой надписью «Мой мир всегда в твоём внутри»

December 5, 2021.

Ты — плод моей собственной любви.

Я вновь блуждала неузнанной
По тропам истерзанной души
И в каждом отражении чужого мира
Беспомощно пыталась твой дух найти.

Причудился мне под покровом
Проникавшей сквозь окна ночи
Твой голос: далекий и звучный,
Напевающий песню моей щемящей тоски.

Жалобно скрипнули распахнутые двери,
Холод царапнул кожу когтем,
Я бежала в объятия нещадного обмана,
Я бежала, не зная, кем он был порожден.

«Скажи мне, во имя святого прошу,
это — ты?» — содрогнулась в ответ тишина.
«Приди же. Боюсь, я не смогу», —
Кричала, отдавая остатки тепла.

Лишь ели заунывно стонали,
Прогибаясь под натиском зимних слез,
Подкосились болезненно ноги,
И я внутрь впустила цепенящий мороз.

Мертвым дыханием на снегу овеяны темные пряди,
И вьюга замела мои петляющие следы,
«Ты — плод моего изнывающего сердца, — шептали губы. —
Ты — плод моей собственной любви».

November 19, 2022.

Я гостьей вошла в этот чуждый мне мир,
Задержалась лишь на чашечку чая.
Мне ветер вновь неистово твердит:
«Ты погибнешь, надеждой пылая.

Сколько нужно тебе, чтобы уйти?
Не быть мертвецом с бьющимся сердцем?
Сколько нужно тебе, чтобы забыть?
Не искать её дух в пространстве ушедшем?»

Быть может, однажды настанет день,
И твоя тень скользнет осторожно,
Между вечных «Никогда» и «Нигде»
Найду тебя в своём «Невозможно».

December 22, 2023.

Ты — безымянный мой мастер, а я — твоя кисть.

Последний танец на краю обрыва,
Холодный взор печальных звёзд,
Мне ветер неустанно шепчет твоё имя,
И я внимаю яд утешных грез.

Когда порезами изранит рассвет небо,
И лучи прильнут к прохладе губ,
Я буду рядом: среди пламени камина
В тех строках, что всё ещё живут.

Пусть кровь сочится из тленной плоти,
Вином обернется и умоет тоску.
Окрась ею тьму на полотне моей скорби,
Не бойся: ты знаешь, я жду на краю.

Среди вечности в миге и вихре миров,
Где мы когда-то с тобой танцевали,
Теперь я одна касаюсь тех нот,
Написанных горящими усладой сердцами.

Смиренно луна скрывается в кронах,
Заветный шаг — дух устремляется ввысь.
Мы увековечены, милый, с тобой в наших строках,
Ты — безымянный мой мастер, а я — твоя кисть.

January 28, 2024.

Убей во мне человека.
Убей. Я не прошу о другом.
Лишь позволь мне вернуться на звёздное небо
Найти свой причал во мраке ночном.

Сделай это во имя света
Сделай. И загляни мне в глаза
Где-то там: меж руин, среди мёртвого пепла
Ты узришь ту, кто когда-то жила.

Письмо Ежу

Пролог:

Все ещё дышит дряхлое поселение,
Расползлись стариковы трещины по стенам.
И солнце, выползая из заточения,
Гонит толпу смертных по городским венам.

В светлый день, когда над Волгой рыхлой
Сквозь облака промелькнет блик.
Почуете мой взгляд, якобы с ухмылкой,
Что с трепетом ваш внемлет лик.

* * *

Мы думали, что это бред,
Иллюзия с привкусом алкоголя.
Когда ночное море сменилось на рассвет,
Мы думали, что такого больше нет.

Стрелки омывали берега,
Дни утекали в океаны.
И вот опять ночь, монитор, игра,
Турнир, за победу боролись кланы.

Мы думали, что это бред,
Что такого не бывает в мире.
Ночь, осенний ливень, а во сне,
Тень, образ за спиной как в фильме.

И монотонный глас гипноза,
Так медленно и нерасторопно,
Страхом пополз по стенам коридора,
Замораживал дыханием... стало холодно.

Обернувшись, и предо мной
Стоял брюнет с карими очами.
Захлестнуло в миг волной,
Не пошевелить ни телом, ни губами.

Как ужасный Horror на экране,
Герой бредет в кромешной тьме.
И вдруг за его спиной дыхание,
До мурашек, фонарный резко гаснет свет.

Эту историю уж все забыли,
И сон ушёл на задний план.
Мы давно её смешали с былью,
Но начал писаться новенький роман.

* * *

Когда мрак окутывает пустынный город,
Под ледяным снегом трещит кора.
И вместо фонаря дорогу освещает луна,
Я вернусь сюда, скорее всего не скоро.

Голод пожирает мои нейронные сети,
Мордор светит, око выжигает дотла
И вроде бы жаль, и вроде бы зря
И я далеко от того вечного огня.

Черти рядом бродят, я дома,
И голос ваш в голове встал на повтор.
Чёрный ворон вторит: "Снова холодно.
Снова дорогу пургою замело."

И мрак уж окутал город,
Реки под мостом тихо спят во льдах.
Передо мной ваш образ ходит гордо,
Призраком не отражаясь в зеркалах.

* * *

Простите за мой вздор,
За поднятую пыль со старых полок.
За воспоминания о былом,
За написанное выше в строках.

Простите за мою любовь,
За искреннее "Спасибо",
Простите за причерченную вам боль,
За поступки в детстве рыхлом.

Простите, нет сил уже молчать,
Скрывать под чужими именами.
Не спать ночами надоело,
Надоело прятать тайну под снегами.

Я лишь взгляну в последний раз
Взгляну как будто на прощанье.
Но не забуду цвета ваших глаз,
Пусть все останется лишь воспоминанием
… показать весь текст …

Как корона на глупой башке

Как корона на глупой башке...
Как на гроб источать пошлость лести...
Как крапива в цветочном горшке...
Как хрустальная люстра в подъезде...
Как в бурбон подливать лимонад...
Как пломбир сдобрить соевым соусом...
Как на плесень стелить ламинат...
Как шаверму есть в полном автобусе...

Заглянуть поспешаем в пасть радости,
не стесняясь,
непрожёванные несуразности
не смущают.

А собаки лают.

Как картиной завесить дыру...
Как из страха назвать хама братом...
Как живот тестом съел кобуру...
Как погоны на форме помятые...
Как на стресс гнать, когда вдруг "не смог",
хуже только - спросить друга мнение...
Как взять в долг, чтоб отдать другой долг...
Как в больницу лечь в свой день рождения...

Ищем целое мы в пасти радости,
а там дроби.
Непрожёванные несуразности
не коробят.

А собаки буробят.

Как полжизни ждать рейс и проспать...
Как бухать за чужие рекорды...
Как созвучные фразы искать,
если хочется дать просто в морду.
Как бомжу про мораль объяснять,
в чьих глазах ноль и бездна упрямая;
ему хочется в клумбу поссать,
на тебя он хотел то же самое...

Заглянуть поспешаем в пасть радости
всей толпою.
Привыкаем, что там несуразности,
да клык ноет.

А собаки воют.

Как ненужная чушь наизусть...
Как апломб вдоль пустых обязательств...
Как "клянусь!" равно "мамой клянусь"...
Как ругательства ради ругательств...
Как изящество и шик ея
у фонарных столбов пропадают, -
стать нелепа чугунолитья,
если лампочек в них не хватает...

Не устанем, пожалуй, заглядывать
в зево радости.
Той по-прежнему нечем обрадовать,
только гадости.
А собаки грызут кости совести
зло, без жалости,
кобели-лени, суки-подлости,
шавки-слабости...
_ _ _
… показать весь текст …

Утренние ножки

Мы бежим, чтоб бежать. Мы спешим, чтоб спешить.
На потеху промозглому утру.
Скрип пружины людской ветру не заглушить,
не разбавить толпы камасутру.

Суета погоняет людьми делово.
Городской муравейник проснулся.
Пёс у урны дрожит, тявкнул на никого;
в адрес утра, видать, огрызнулся.

Тротуар узковат, тесно нашим зонтам.
Взгляд мой в ножки твои впился жадно.
Туфли стильные жалко - загваздала в хлам,
но, увы, таковы краски жанра.

Мы спешим. До тебя расстоянье прыжка.
Мне мир ног интересен, не мир лиц.
Виду не подаю, пялюсь исподтишка,
как разведчик неистовый - Штирлиц.

Как слились бы - насилует мозг мыслей кнут -
мои помыслы и твои ножки!
Но слились только в общий, единый маршрут
утром мокрые наши дорожки.

Мне бы робость забыть, я б в два шага догнал...
Пятый день представляю невольно -
туфли медленно снял, ножки нежно обнял...
Ты б - уверен - осталась довольна.

Неуверенность нужно изжить на корню,
из ума выветрить стихобред!
Завтра - слово даю - я тебя догоню
и спрошу: "Где найти нофелет?"
_ _ _

Привет Мику

Представлюсь - ярый меломан.
Я в чёрном теле много лет.
Монеты тянут мой карман.
Пою душе, что Бога нет.

Сомненья - кислый плагиат
библейских дум и кровосток.
Я лично видел, как Пилат,
дав слабину, себя обрёк.

Гунн грабил Рим, дворцы сжигал...
И в Лете булькали миры...
Рад встрече! Вижу - ты узнал.
И понял суть моей игры.

Санкт-Петербург меня встречал
под "Wind of Change". Убить царя
всех нищебродов призывал.
Молилась Настя в Небо зря.

Чуть позже гордый генерал,
спирт заложив за воротник,
педали в танке выжимал
и верил, зря почём, в блицкриг.

Я видел - царь бил короля,
а летописец не был смел.
Рыдает рваная земля,
ей тяжек груз гниющих тел.

Я видел смерть без сапогов,
жизнь, уходящую в песок,
как умирали за богов,
так и не зная их в лицо.

Смотрю на ассорти могил -
на звёзды, месяцы, кресты...
Открыть кто Кеннеди убил?
Определённо - я и ты.

Я - меломан! Семь нот - семь шкур -
сдираю заживо с людей;
и менестрель, и трубадур
мертвы. Зазря не жди, Бомбей.

Всем грешным - крыльев и халвы,
ментам - скамья, статья и срок.
Я - хвост состава с головы,
всем боком выйдет мой урок.

Всех в пустоту! - Нехитрый план.
За глупость и за грязь манер.
Парад-алле! Я - меломан!
Зовите просто - Люцифер.
_ _ _
… показать весь текст …

Мания полувеличия

* * *
В небе играет прелюдия света.
Слева не сердце, а ком ожидания.
К цели, аж с визгом, как пули - желания;
ткани дырявят, а кость не задета.

Друг стал не брат, - косточка из компота.
Калейдоскопом недобрые лица.
Ужас - на старости лет взять влюбиться, -
взрывом уклад. И жена там в кого-то.

Руки тяну, чую цель где-то рядом,
но разглядеть её всё не случилось...
Ложь пледом правды от мира укрылась,
чтоб отравить себя собственным ядом.

В небо два пальца - антенна. Не кажет.
Поезд ушёл и не будет регалий...
Кисть зашвырни, не позорься, Виталий,
эта мазня - меркантильная лажа...
_ _ _