Лирика - Стихи (Страница 2)

Снега - лепестками соцветий

Что чувства? - весенние грозы:
шумят и тревожат ночами,
худыми руками берёза
родившийся месяц качает.

Поплачься - не вовремя встретил,
и что нам хотелось - не вышло,
снега - лепестками соцветий -
летят с замерзающих вишен.

Дай время - и станем ручные,
а память - и кара, и милость,
как сны вспоминаем ночные -
припомнилось, тут же забылось.

Всё ладится в общем и целом,
тоску можно спрятать в бумагу...
а синие тени на белом
слагают январскую сагу.

Озябшим клёнам снится солнце

Сгребает дворник снег и наледь,
и слух царапает лопатой,
и мне никак разлуки память
не выбить из подушки мятой.

Откроют воробьи базары,
в цене сегодня крошки хлеба,
и ветки нитками связали -
и серость дней, и серость неба.

Озябшим клёнам снится солнце,
не верю - мы своё отпели...
и утром так легко всплакнётся
под песню мартовской капели.

Валерий Мазманян

Налепит ветер белых птиц

Ветла проводит битый лёд,
клин журавлиный встретим мы,
и белой бабочкой вспорхнёт
с весенних трав душа зимы.

Костистый тополь на плечах
поднимет солнышко в зенит,
и в такт мелодии ручья
ольха серёжкой зазвенит.

В дремоте чуткой тихий лес,
февраль - не время птичьих гнёзд,
но обещание чудес
таит молчание берёз.

И пусть сегодня нелегко
заполнить пустоту страниц...
для нас с тобой из облаков
налепит ветер белых птиц.

Валерий Мазманян

Анне Ахматовой. Акростих.

Ангел лёг у края небосклона,
Наклоняясь, удивлялся безднам...
Новый мир был тёмным и беззвёздным...
Ад молчал. Ни слышалось ни стона.

Алой крови робкое биенье,
Хрупких рук испуг и содроганье,
Миру снов досталось в обладанье
Ангела святое отраженье...
Тесно в мире! Пусть живёт, мечтая,
О любви, о грусти, и о тени...
В сумраке предвечном открывая
Азбуку своих же откровений.

Аллея ниточками веток сошьёт лоскутья синевы

Уже не редкость день погожий,
последний снег к кусту приник,
и блеском золота тревожит
грача скользящий солнца блик.

Пожухлый лист с порывом ветра
прильнёт к груди сырой травы,
аллея ниточками веток
сошьёт лоскутья синевы.

Приветливей, светлее лица,
и легче груз прожитых лет,
и мнит себя свободной птицей
пустой разорванный пакет.

Морщинки - только сухость кожи,
и ты зеркал не слушай ложь...
и пусть вчера и завтра схожи,
весной чудес от жизни ждёшь.

Валерий Мазманян

Худые лодыжки рябины заботливо моет ручей

Стареем - никак без таблеток,
без вздохов и глупых обид,
в фонтанах берёзовых веток
апрельское небо рябит.

Не сетуй - судьба не скупая,
и дней не так много пустых,
тепло воробьи покупают
за медь прошлогодней листвы.

И нечем особо хвалиться,
и плакаться повода нет,
на грудке у каждой синицы
блестит золотой амулет.

Запомнило сердце - любили
и радости лучше врачей...
худые лодыжки рябины
заботливо моет ручей.

И белый иней одуванчика

Весна уже уходит в прошлое -
густой травой, на зорьке скошенной,
грозой, вишнёвыми метелями,
туманом яблонь и капелями.

Цветок жасминовый закружится
и льдинкой поплывёт по лужице,
и белый иней одуванчика
накроет солнечного зайчика.

Шмелю, стрекозам и соцветиям
три летних месяца - столетия,
порхает бабочка-капустница,
где жёлтый лист на снег опустится.

Прошу тебя - не надо мучиться,
что поздняя любовь - разлучница...
поверь - спасёт от неизбежности
простое слово с жестом нежности.

Валерий Мазманян

Свет.

Среди грызни, гордыни падших царства
у людоедов властных по вся дни,
убогой жизни, сует и мещанства,
во всех путях храни меня, храни!

Холодных зим и январей промозглых
в тропе кладбищ всемирового Зла
и городов проклятых и беззвездных,
оборони от черного крыла!

Печальный ангел полуночной Книги,
свети, свети среди иных путей!
Свет невечерний, свете ясный, тихий
сияй в пустыне на тропе моей!

Среди теней минувших без ночлега
и безприютных памятников в ряд
иду в снегу, не нарушая снега.
Лист на снегу кладбищенских оград.

Плечи кутает калина в красный с бахромой платочек

Тонет месяца кораблик
в море синего рассвета,
стуком падающих яблок
август дни считает лета.

Жизнь казалась длинной-длинной,
осень не даёт отсрочек,
плечи кутает калина
в красный с бахромой платочек.

Не сегодня - завтра морось,
медь осин возьмём, как милость,
на висках не белый волос -
паутинка зацепилась.

В палых листьях память солнца
замерцает старой бронзой...
в унисон с ветрами бьётся
сердце жёлтое берёзы.

Валерий Мазманян

Берёзы золотом оброк приносят октябрю

Грустить - ненастный день обрёк,
но осень не корю,
берёзы золотом оброк
приносят октябрю.

И у души такой настрой -
за птицами лететь,
и ветры в рощице пустой
с осин взимают медь.

Былое с миром отпусти,
забудь и не жалей,
порвали косяки листвы
тугую сеть дождей.

Черта зимы проведена -
прозрачный тихий лес...
и что - морщинки, седина,
когда во взгляде блеск.

Валерий Мазманян

Задремавшая луна улыбается во сне

Все сугробы спеленал
к десяти вечерний снег,
задремавшая луна
улыбается во сне.

Грезится весенний день -
принесли тепло грачи,
убаюкал ветер тень,
и зажгла звезда ночник.

Суета, усталость, хмарь -
три морщинки возле глаз,
посмотри - нашёл фонарь
у окна большой алмаз.

Погрусти, но бровь не хмурь,
у судьбы не просим крох...
отзвуком житейских бурь
остаётся тихий вздох.


Валерий Мазманян

Переступаем черту, как порог своего дома.
Проходим мимо любимых, будто бы не знакомы.
И слова бросаем непорядочно просто.
А когда последний раз ты считал звёзды?

Или есть то, что сильнее тебя, может?
Что бьёт по тебе порядком строже,
Снимает слой за слоем, добираясь до кожи,
Не единожды утверждая, что это поможет.
Я и сам продолжаю в это верить тоже,
Только... много ли смысла в этом, Боже?

Чудеса случаются, и то, что ты видишь во снах –
Океаны, которые отражаются в наших глазах.
Возможно, стоит реже искать подвох и обман, устроить нелепый бой.
Но то, что хочешь однажды найти, попробуй нести с собой.

Пора учить язык грачей

Над тенью ветер посмеётся,
взъерошит волосы рябин,
а в лужице монетку солнца
нашли и делят воробьи.

На волю из ледовой клетки
подснежник рвётся и ручей,
и шепчутся худые ветки -
пора учить язык грачей.

Мотивы нудные метели
сменило пение синиц,
не хочет слышать звон капели
седой сугроб, упавший ниц.

И что вчера казалось важным -
ненужный лист черновика -
плывёт корабликом бумажным
по синей луже в облака.

Валерий Мазманян

В добрый дальний

Весна – самое время сойти с ума!
Это осуществимо. Хотя и невозможно!
Не более, чем проба пера...
Уверенно и осторожно.

Замечаешь некий диссонанс?
Так устроена наша жизнь, горе и счастье – рядом.
Предполагаю, этот небольшой аванс:
Догадаться в чём сила, брат. Правда!?

Завершить карнавал лицемерия,
Предоставить совести законы.
Хорошая ведь артиллерия,
А время не ждёт... даже старых знакомых.

И этих секунд вокруг, их толпы, и все бестолковые...
С тобой остаётся навеки лишь то, что ты отда́л.
Как строки любви – они безусловные...
Неважно: написал, посвятил, сказал.

– Ты сумасшедший, и это данность...
– Я мечтатель. Это нормально.
– Но ведь мечты – это не реальность...
– Кто отличит одно от другого?
В добрый дальний.

Что автор имел ввиду

«Пока ты не принял зло, оно не твоё»
Таковой была её манера,
Пусть сопровождалась болью.
Когда он стрелял из револьвера,
Она – глазами, с любовью.

Самый ужасный глагол – терпеть
И не находить чистые листы.
Их цель «не провалиться», а не «взлететь».
Они изначально пусты.

Он снова пишет о ней в третьем лице,
Вгоняя в краску, вспоминая в бреду.
Только не может дать ответ в конце
На вопрос «Что автор имел ввиду?».

Над чёрным клёном во дворе сияет солнца ореол

Следил за сменами времён
большой сугроб и весь поник,
в зеркальной луже видит клён,
как к небу тянется двойник.

Погожим утром липкий снег
сосна стряхнула с рукава,
и долгий сон замёрзших рек
встревожит птичий караван.

Так было испокон веков -
природа после зим грустна,
из белой пены облаков
выходит новая весна.

И пусть седой, и постарел,
твоё "люблю", как наш пароль...
над чёрным клёном во дворе
сияет солнца ореол.


Валерий Мазманян

Ты был любим каждым, кто мог любить

Ты был любим каждым, кто мог любить.
Исполнял желания любого, кто прошел мимо.
Не позволял никому о тебе забыть.
И лгал лишь тогда, когда на правду не было силы.
Ты никогда не искал, тебя сами находили награды.
Заслуженно, смело ты всегда получал своё.
Но канули слёзы, презирая сторонние взгляды,
Ведь только отчаявшийся способен абсолютно на всё.
Действия твои весьма примерны, а слова лихИ.
Глаза холодны, но мысли всегда пробирают до дрожи.
Заразительные строки и пьянящие стихи...
Каждый по-своему счастлив, и несчастен по-своему тоже.

Угасшая страсть

Страсть моя угасла в тишине.
Сердце не живёт теперь тобой,
Не пылает в чувственном огне.
Извини! Отныне я не твой.

Капает солёная роса
Из твоих прекрасных синих глаз.
Ты молчишь, но знаю всё и сам,
Сознаю без лишних громких фраз.

Умирают чувства в тишине,
Но душа твоя ещё болит.
Ты ещё мечтаешь обо мне.
Я же ощущаю только стыд.

Ощущаю только лишь вину,
Но безумной страсти больше нет.
Ухожу и вовсе не вернусь,
Чтоб побыть с тобой наедине.

Извини меня и не рыдай!
Я не стою этих горьких слёз.
С кем-нибудь другим построй свой рай,
Гнёздышко сплетённое из грёз!

И звон дождей, и запах лип

Качнётся занавески тюль -
распишет тень полы под гжель,
несёт к окну хмельной июль
и запах лип, и звон дождей.

А в ряби лужи дрожь берёз
и месяц - сломанным кольцом,
в копну рябиновых волос
уткнулось облако лицом.

Встревожат небо сизари,
где звёздочка над ивняком,
летящая на свет зари,
ночным сгорает мотыльком.

Что время к осени спешит,
напомнит мокрой ветки всхлип...
строка из дневника души -
и звон дождей, и запах лип.

Валерий Мазманян

Вновь пришли морозы на Урал,
Снова стало холодно и стыло,
Не успели оглянуться мы
И опять кусты засеребрило
Праздники прошли, растаял сон
Будни наступают нам на пятки
Одиноко бродит под окном
Бурая рабочая лошадка
Ждет с тобой нас встреча впереди
Прошлое быть может повториться,
А пока прими мои ключи,
И цветы, стихи и письма

Тот, кто раньше с нею был

В тот вечер я не пил, не пел —
Я на неё вовсю глядел,
Как смотрят дети, как смотрят дети.
Но тот, кто раньше с нею был,
Сказал мне, чтоб я уходил,
Сказал мне, чтоб я уходил,
Что мне не светит.

И тот, кто раньше с нею был, —
Он мне грубил, он мне грозил.
А я всё помню — я был не пьяный.
Когда ж я уходить решил,
Она сказала: «Не спеши!»
Она сказала: «Не спеши,
Ведь слишком рано!»

Но тот, кто раньше с нею был,
Меня, как видно, не забыл,
И как-то в осень, и как-то в осень
Иду с дружком, гляжу — стоят,
Они стояли молча в ряд,
Они стояли молча в ряд —
Их было восемь.

Со мною — нож,
решил я: что ж,
Меня так просто не возьмёшь,
Держитесь, гады! Держитесь, гады!
К чему задаром пропадать?
Ударил первым я тогда,
Ударил первым я тогда —
Так было надо.

Но тот, кто раньше с нею был, —
Он эту кашу заварил
Вполне серьёзно, вполне серьёзно.
Мне кто-то на плечи повис,
Валюха крикнул: «Берегись!»
Валюха крикнул: «Берегись!»
Но было поздно.

За восемь бед — один ответ.
В тюрьме есть тоже лазарет —
Я там валялся, я там валялся,
Врач резал вдоль и поперёк,
Он мне сказал: «Держись, браток!»
Он мне сказал: «Держись, браток!» —
И я держался.

Разлука мигом пронеслась.
Она меня не дождалась,
Но я прощаю, её — прощаю.
Её, как водится, простил,
Того ж, кто раньше с нею был,
Того, кто раньше с нею был, —
Не извиняю.

Её, конечно, я простил,
Того, что раньше с нею был,
Того, кто раньше с нею был, —
Я повстречаю!
… показать весь текст …

Алый мрак в небесной черни

Алый мрак в небесной черни
Начертил пожаром грань.
Я пришел к твоей вечерне,
Полевая глухомань.

Нелегка моя кошница,
Но глаза синее дня.
Знаю, мать-земля черница,
Все мы тесная родня.

Разошлись мы в даль и шири
Под лазоревым крылом.
Но сзовет нас из псалтыри
Заревой заре псалом.

И придем мы по равнинам
К правде сошьего креста
Светом книги голубиной
Напоить свои уста.

За всё тебя, Господь, благодарю!

Прекрасный поэт и писатель Иван Алексеевич Бунин написал такие сильные, пронизанные верой строчки:

За всё тебя, Господь, благодарю!
Ты, после дня тревоги и печали,
Даруешь мне вечернюю зарю,
Простор полей и кротость синей дали.

Я одинок и ныне — как всегда.
Но вот закат разлил свой пышный пламень,
И тает в нем Вечерняя Звезда,
Дрожа насквозь, как драгоценный камень.

И счастлив я печальною судьбой,
И есть отрада сладкая в сознанье,
Что я один в безмолвном созерцанье,
Что я все чужд и говорю — с Тобой.

Но я ещё не ведаю, что вы - моя бессонница

Сугробы дремлют тучные,
под снегом ветка хрустнула,
припомнитесь по случаю
в мою минуту грустную.

Ещё декада минула,
луна уже в три четверти,
зима - пора унылая
холодным длинным вечером.

Глаза закроешь - прошлое
шумит в душе вокзалами,
осталось - всё хорошее
и слово запоздалое.

С печалью справлюсь, с бедами,
и лёд на речке тронется...
но я ещё не ведаю,
что вы - моя бессонница.

Валерий Мазманян

Бежит до речушки девчонка...

Бежит до речушки девчонка,
Мелькают вдоль тропки цветы.
Месяц глядит ей вдогонку,
Взор не ведёт с наготы.

Ветер целует ей плечи,
Волос ласкает златой.
Нежный задумчивый вечер,
Молча висит над рекой.

Ой, же ты, речка-речушка,
Свет от воды серебром,
В роще тоскует кукушка,
Помнит о детстве своём.

Автор: Виктор Шамонин-Версенев

Видеостихотворение БЕЖИТ ДО РЕЧУШКИ ДЕВЧОНКА... смотреть и слушать:
ссылка

Моя

Истыкав древний, допотопный "нокиа",
в кишках своих адреналин тая,
запамятовав, чья столица Токио,
изрёк, бравируя: "Привет, Душа моя!"

Привычно пауза сопливит и потеет.
Ответишь нехотя и скупо: "Это я..."
Я не придумал ничего умнее,
чем "Что случилось у тебя, Душа моя?"

Всё предсказуемо: "Болею и устала.
Замучили работа, быт, семья..."
"У всех заботы. Просто ты скучала.
Как по кому?! По мне, Душа моя."

Растаяла в момент натура дерзкая,
твой смех на том конце, как звон ручья.
Я изучил давно в тебе Раневскую
и знаю где нажать, Душа моя.

А телефон - речей излишних пачки,
напрасных всхлипов левая струя...
"Встречай на кухне в тапочках-собачках,
лечу в такси к тебе, Душа моя!"

От спешки это, или от волнения
с душою в пятках у дверей стою.
И больше нет души в стихотворении,
я просто обниму сейчас Свою.

Как я нашёл тебя

1.
Как я нашёл тебя - кто мне ответит?
Мы разные. Хотя немного жаль,
что не Монтекки я, а ты не Капулетти;
не восемнадцать мне, прожил уже две трети...
Как занесло меня в такую даль?

2.
Как занесло меня в такую даль?
Когда я жил на собственной планете,
я сам себе придумывал мораль,
где чувства - пластилин, характер - сталь,
сам по себе я был на белом свете.

3.
Сам по себе я был на белом свете;
про счастье не хотелось петь в дуэте,
фальшивил я, любил всё больше сольно.
Прошла пора, когда самодовольно
был счастлив, в голове резвился ветер.

4.
Был счастлив, в голове резвился ветер;
пусть пропадёт всё, сгинет, мне не жаль.
Мой рок меня в любви калеки метит -
мол, с ветром в голове тебе не светит...
Уж ветра нет, есть тихая печаль.

5.
Уж ветра нет, есть тихая печаль.
Она сидит в углу на табурете,
из пустоты тихонько вяжет шаль,
в ушах звенит, как золото в хрусталь...
Как я нашёл тебя - кто мне ответит?

Р. S.
Как я нашёл тебя - кто мне ответит?
Как занесло меня в такую даль?
Сам по себе я был на белом свете,
был счастлив, в голове резвился ветер;
уж ветра нет, есть тихая печаль.
_ _ _
… показать весь текст …

Исчёркал тетрадь

Исчёркал тетрадь, не найду нужный тон,
все буквы какие-то грустные.
На новом листе нарисую свой сон,
в нём губы твои очень вкусные.
Я помню, что страшной глаза глубины
и шёлк твоей кожи нежнее волны,
и волосы пахнут, как воздух в раю...
По памяти смело улыбку твою
рисую. И помню твой радужный смех,
как ты меня нежно ласкаешь;
я помню прелюдию, помню сам грех
и после, как ты обнимаешь
ногами усердно, боясь отпустить,
а мне до мурашек приятно...
Так что ж, запятые - и те, загрустить
всё рвутся, зачем - непонятно.
Ты - солнечно-огненный праздник души,
ты - рыжий прилив к брегу скуки!
Я помню, как плечи твои хороши,
я чувствую тёплые руки.
На этой планете нежнее нет рук.
Ты, Ягодка - радость и страшный недуг.
Нет силы с мечтою расстаться -
в объятьях твоих просыпаться.
Мечтаю о том, чтобы наша кровать
всегда оставалась расстелена.
Мечтаю неспешно с тобой погулять
от церкви и вдоль по Неделина.
И если ты это читаешь,
не вспыхивай гневом в ответ.
Ведь я ненормальный, ты знаешь,
а значит с меня спросу нет.

Мне кажется - тебя я знаю вечность

Мне кажется - тебя я знаю вечность:
люблю давно глаза твои и руки;
твои прямолинейность и беспечность
меня спасают от мертвецкой скуки.

И откровенность дерзких выражений
когда-нибудь добьёт, ну а пока
я жив ещё. В моём воображении
спонтанность встреч, растерянных слегка.

"Как пошло, - скажешь ты, - как всё банально,
мне даже слушать это неприятно".
Нет, никогда ты не была лояльной,
как не был я в твоих глазах понятным.

Поссорился иль в дружбе я с мозгами -
никто не знает, в мыслях же я волен.
И пусть нельзя назвать сие стихами,
одно наверняка - тобою болен.

Вот и вечер твой случился

Фикус древний прислонился,
к духу пыльному гардин.
Вот и вечер твой случился,
когда ты совсем один
среди старых фотографий,
в разных рамках, на стене.
И как будто эпитафией,
мороз прописью в окне.
Ночь-бессонница всё рыщет
лунным светом по углам.
А на ходиках, глазищами
водит кот, и ждёт утра.
Но и утро, словно вечер,
снова встретит лишь одним -
Фото в рамках, фикус вечный,
ходики и пыль гардин...