Новые стихи на 14.09.2025 - Страница 839

Чем любовь была мне?

Сердце не из камня.
Чем любовь была мне?
Полным слез водоворотом,
Легкой лодкой, утлым ботом.
Грусть стояла у кормила,
В парусах разлука ныла.

Сердце не из камня.
Чем любовь была мне?
Темным лесом, страшной чащей,
Полной нечисти рычащей,
Воем волчьих стай заблудших,
Шорохом мышей летучих.

Сердце не из камня.
Чем любовь была мне?
Глупой мальчика забавой,
Ловлей бабочки вертлявой.
Он — к цветку, она — с купавы,
Он за ней — и бух в канаву!

Сердце не из камня.
Чем любовь была мне?
Палачом моих мечтаний,
Увозящим на рыдване
Бедный труп мой с эшафота
За тюремные ворота.

Сердце не из камня.
Чем любовь была мне?
Щелкающим реполовом
На гнезде в кусте терновом.
Разорит гроза жилище —
Он другое вьет, почище.

Тиса

Пал на землю сумрак пеленой,
Тихо плещет Тиса предо мной.
Резвый Тур, что к матери ребенок,
К ней стремится, говорлив и звонок.

Средь размытых берегов река
Катится, прозрачна, широка,
Не сломает солнца луч волною,
Не рассеет пеной кружевною.

И лучи на рдяной глади вод
Завели, как феи, хоровод,
И звенят невидимые хоры,
И бряцают крохотные шпоры.

И ковром по самый край земли
Золотые травы залегли.
А поля просторны и широки,
И на них снопы — что в книге строки.

Дальше, величавый и немой,
Дремлет лес, внизу окутан тьмой,
Только кроны от зари багровы,
Будто кровь струится из дубровы.

С берега склонились над водой
Ивы да орешник молодой,
А в просвете рдеет сквозь верхушки
Тусклый шпиль в далекой деревушке.

Словно память о златых часах,
Плыли тучки, рдея в небесах.
Сквозь туман мечтательные взоры
Мне кидали Мармороша горы.

Все молчало. Замерла вода,
Лишь свистела птица иногда.
Как комар, вдали не уставая
Мельница жужжала луговая.

К берегу напротив из села
Девушка с кувшином подошла,
На меня взглянула, наклонилась,
Зачерпнула, быстро удалилась.

Я молчал, не двигаясь во мгле,
Будто вдруг прикованный к земле,
Заглядясь в темнеющие воды,
Опьяненный красотой природы.

О природа, с языком твоим
Наш язык могучий несравним,
Ты молчишь, но речи бессловесной
Внемлет слух, как музыке чудесной.

Я добрался к ночи в хутора,
Ужинал плодами у костра,
Ярким жаром ветви трепетали,
Долго мы с друзьями толковали.

«Но скажите, — молвил я друзьям, —
Чем же Тиса досадила вам,
Почему всегда она в ответе?
Ведь покорней нет реки на свете».

Через три или четыре дня
Поднял на заре набат меня,
Крик: «Снесло! Прорвало! Горе, горе!»
Глянув в окна, я увидел — море.

Тиса будто цепи сорвала,
Всю плотину в щепки разнесла,
Разлилась, не ведая предела,
Проглотить весь мир она хотела.
… показать весь текст …

На горе сижу я...

На горе сижу я, вниз с горы гляжу,
Как со стога сена аист на межу.
Под горою речка не спеша течет,
Словно дней моих не радующий ход.
Сил нет больше мыкать горе да тоску.
Радости не знал я на своем веку.
Если б мир слезами залил я кругом,
Радость в нем была бы малым островком.
Завывает ветер осени сырой
На горе и в поле, в поле под горой.
По душе мне осень, я люблю, когда
Умирает лето, веют холода.
Пестрая пичужка в ветках не свистит.
Желтый лист с шуршаньем с ветки вниз летит.
Он летит и наземь падает, кружась,
Пасть бы с ним мне тоже замертво сейчас!
Чем я после смерти стану, как умру?
Мне бы стать хотелось деревом в бору!
Я б лесною чащей был от света скрыт,
Был бы скрыт от света и его обид.
Деревом хотел бы стать я, но вдвойне
Мне бы стать хотелось чащею в огне!
Я лесным пожаром целый мир бы сжег,
Чтобы досаждать мне больше он не мог.
Борьяд, 1845 г.

Война приснилась как-то ночью мне...

Война приснилась как-то ночью мне,
На ту войну мадьяр позвали;
И меч в крови носили по стране —
Как древний знак передавали.
Вставали все, увидев этот меч,
Была пусть капля крови в жилах;
Не денег звон, как плату, нам беречь —
Бесценный цвет свободы платой был нам.
Как раз тот день был нашей свадьбы днем.
Что нашей свадьбы, девочка, короче?
За родину чтоб пасть мне под огнем,
Ушел я в полночь первой ночи.
В день свадьбы, девочка, уйти на смерть, —
Да, правда, это жребий страшный!
Но грянет бой, и я уйду, поверь,
Как я ушел во сне вчерашнем.
Салк-Сентмартон, 1845 г.

В сто образов я облекаю любовь...

В сто образов я облекаю любовь,
Сто раз тебя вижу другой;
Ты остров, и страсть омывает моя
Тебя сумасшедшей рекой.
Другой раз ты – сладкая, милая ты,
Как храм над моленьем моим;
Любовь моя тянется темным плющом
Все выше по стенам твоим.
Вдруг вижу – богатая путница ты,
И готова любовь на разбой;
И вдруг уже нищенкой просит она,
В пыль униженно став пред тобой.
Ты Карпаты, я тучей стану на них,
Твое сердце штурмую, как гром;
Станешь розовый куст – вокруг твоих роз
Соловьем распоюсь над кустом.
Пусть меняется так любовь моя, но
Не слабеет – вечно живая она;
Пусть тиха иногда, тиха, как река, —
Поищи, не найдешь ее дна!
Салк-Сентмартон, 1845 г.

Одному критику

Сударь! Есть, как вам известно,
У меня черта дурная:
Господу и человеку
Правду я в глаза бросаю!
Сударь, вы не бог небесный,
И не великан вы даже, —
Почему же мне всю правду
Вам не высказать тотчас же?
Сударь! Все-таки должна же
Быть душа в груди поэта!
Вам же, как я вижу, губка
Всунута в пространство это!
Сударь! Губка не пылает,
Искр от губки не бывает,
И кремнем из этой губки
Пламя тщетно высекают.
Сударь! Если бы не знал я
Вас как горе-виршеплета,
Я бы думал, что вы, сударь,
Asinus ad liram – вот кто!
Сударь! Ваш отец – сапожник
Не последний в Кечкемете...
Почему ж трудом отцовским
Не хотят заняться дети?!
Пешт, 1845 г.

Asinus ad liram - Осел относительно поэзии (лат.)

Венгрия

Тебе, дорогая отчизна,
Хозяйкою быть не дано:
Обуглилось снизу жаркое,
А сверху – сырое оно.
Счастливцы живут в изобилье —
Объелись и все-таки жрут,
А бедные дети отчизны
В то время от голода мрут!
Эперьеш, 1845 г.

Моя любовь

Моя любовь не соловьиный скит,
Где с пеньем пробуждаются от сна,
Пока земля наполовину спит,
От поцелуев солнечных красна.
Моя любовь не тихий пруд лесной,
Где плещут отраженья лебедей
И, выгибая шеи пред луной,
Проходят вплавь, раскланиваясь с ней.
Моя любовь не сладость старшинства
В укромном доме средь густых ракит,
Где безмятежность, дому голова,
По-матерински радость-дочь растит.
Моя любовь дремучий темный лес,
Где проходимцем ревность залегла
И безнадежность, как головорез,
С кинжалом караулит у ствола.
Пешт, 1844 г.

Фавориту

Отдавая тебя Вселенной,
Я не буду пускать слезу.
Не считай ты меня надменной, -
Пережить я смогу грозу.
Разошлись мы с тобой, не прощаясь,
Не жалея о встрече случайной.
Солнцу утром порой улыбаясь,
Жизнь, окутав завесами тайны.
Ты там где-то в другом районе,
Социальных сетях, чьих-то мыслях…
Рассуждаешь о Божьем законе,
И рисуешь порой жизни триптих.
Я работаю много в науке,
Строя жизнь постепенно с любимым,
Сохраняю душевные звуки,
Они часто и незаменимы.
Я тебе благодарна за встречи,
За твои очень нежные ласки.
За беседы и сладкие речи,
Это было чуть-чуть даже сказкой.
Этот месяц надолго запомню,
Яркой вспышкой он был для меня.
Сок вишнёвый мне чем-то напомнил,
И жар в теле сильнее огня.
Ты прости, если я не успела,
Тебе многое очень сказать.
Может быть тебя чем-то задела,
Не хотела тебя обижать.
Может быть, ещё встретимся где-то,
Жизнь так любит ведь шутки шутить.
Я желаю тебе больше света,
И счастливым, в миру этом, быть.

Володе Высоцкому

Он хрипел натягивая жилы!
Рвались струны, микрофон фонил!
Как он пел, про «Монолог» в эфире,
И того, кто раньше с нею был.

От надрыва лопались мембраны,
Усилитель выдавал предел!
Даже кожу рвали барабаны!
Когда он, «Канатоходца» пел.

На бабине километры ленты,
Как и он проходят этот путь.
И ни кто ни спросит документы,
Не посмеет плюнуть или пнуть.

Семиструнка выдаёт диезы,
Три аккорда, словно на троих!
Она может даже «Марсильезу»
Септ-аккорды многим как «трипьтих!»

Что для нас святое, а что свято?
В этой жизни, каждому своё.
Он сказал «Мой путь один, ребята!
Выбора по счастью не дано»

Из открытых окон новостроек,
Душу хрипотою бередя.
Подтянув колки семи настроек,
Он поёт, как ехал в лагеря!

Мне сказали старые цыганки,
Он ушёл в расцвете, полон сил!
Он живой! Спросите на Таганке,
Он лишь место жительства сменил!

Письмо друга из Парижа или неудачная имиграция

Где-то там во Франции…
В городе Парижу.
Жил без регистрации,
Друг Серёга рыжий.
Пишет что обходится,
Там дорого жильё.
А девИцы там у них,
Ну все Мерлин Монро.
Чистота на улицах,
Что не говори.
Девки ходят умницы,
С ботексом внутри.
Юбочки короткие,
Прикрывают срам.
Приезжай сюда Витёк,
Всё увидишь сам.
Мой сосед по комнате,
Говорит что грек.
Он когда с похмелия,
Но вылитый узбек.
Помнишь дядю Ёсика?
И его жену?
Здесь они Романовы,
Вот те крест, не вру.
В ентом ихнем городе,
В грёбаном Парижу…
Я вчерась нечаянно,
Заработал грыжу.
Думал что беременный,
Оказалось нет.
Не видать мне премии,
Только лазарет.
В общем надоело мне,
Ихнее «мерси»!
Жадные до ужаса, сколько не проси.
Вылетаю вечером,
Рейс Париж-Москва.
Делать тут брат нечего,
Смертная тоска.

(Алексей Сергеев - Актёр театра и кино, поэт, автор-исполнитель.)

Прости меня, мой ангел

Ты мой небесный ангел во плоти,
Люблю тебя, за всё меня прости.
Прости за то, что вьюжною зимой,
Так часто приходилось быть одной.

Прости за одиночество ночей,
За эти дни, что были всё мрачней.
Прости за белоснежную метель,
Что спать легла в холодную постель.

За тихий шёпот, молодых берёз,
За громовой раскат весенних гроз,
За шум ручья, в заброшенном саду,
За то что всей душой тебя люблю.

За одинокий шелест тополей,
За девственность не паханых полей.
За то что я себя не берегу,
Что падая подняться не могу.

Прости за горечь молодой травы,
За свет, последней утренней звезды.
За запах сена прелого в лугах,
За слёзы, что блестят в твоих глазах.

Прости за то, что был тобой любим,
Что был притворством тайно обратим.
За боль, что причинил по глупости,
За всё, за всё меня прошу прости.

Быть может, мы с тобой грубы.
Быть может, это детский пыл…
Я понимал — нельзя забыть,
И, видишь, все-таки забыл.
Но слов презрительных чуть-чуть,
Но зло закушенной губы,
Как ни твердил себе — «забудь!»,
Как видишь, я не смог забыть.

Ты говоришь, что наш огонь погас,
Твердишь, что мы состарились с тобою,
Взгляни ж, как блещет небо голубое!
А ведь оно куда старее нас…

Как много о любви сказали люди.
О страсти, что сжигает плоть дотла…
О нежности, что по утрам разбудит…
О страхе обрести, но… потерять.
Как много, как же бесконечно много,
Тех слов, что все устали повторять.
Но как же мало сердца между строчек,
Которого, увы, не всем понять.
Лишь ту любовь мы можем назвать чувством,
Что не пылает, как в ночи костер,
Не измеряется вдруг глубиной безумства.
Любовь — это душевный разговор,
Когда не нужно слов, не нужно красок,
Не нужно всяких бесполезных дел.
Любовь души — компания без масок,
Без обещаний, клятв, амурных стрел.

Море

Играет с берегом прибой, сверкает пена,
Переливается волной ноктюрн Шопена…
В прохладном ветре зазвучал весёлый Штраус!
Свободы бриз! Прощай, причал, наполнен парус!

Плывут дельфины за кормой, сопровождая,
Красив пейзаж береговой, вдали блуждает.
Армада чаек крикнет вслед vivat протяжно,
Даёт стихия свой ответ сердцам отважных!

Но не всегда на море гладь, легко и ясно.
Затеет штормом бушевать — весьма опасно!
Проверит каждого в пути ещё на старте,
Маршрутов слабым не найти на звёздной карте!

Вода впитала слёзы, пот, горчит от соли.
Но мы опять идём в поход по доброй воле!
Без приключений жизнь преснА невероятно.
Пусть маяком горит весна, зовёт обратно!

май 2018 года

Осень-скряга

По намокшим бульварам, раскисшим аллеям
Горделивый проказник ноябрь-озорник
Не идёт, а крадётся, вновь что-то затеял,
Как последний из свиты, зимы проводник.
Город скован туманом, как пьяным угаром,
Резким гулом клаксонов ворошит тишину.
Люди с видом усталым дышат газом и паром,
Добавляя контрастов в бытия суету.
Светофоры мигают--зевак завлекают.
Лужи. Брызги. Машины, что монстры бегут.
Ветер будто нарочно всю плоть ощущает
Под одеждой у женщин… Он тот ещё плут!
Не коря ни судьбу, ни любовь, невзирая
На печальный итог ожидаемых встреч,
Ощущает душа аж до самого края
Бесполезность того, что уже не сберечь.
Облетевшие листья пожухли и зябко
В парке некогда тёплом. Занудным дождём
Огрызается осень-сварливая бабка,
Безнадёжно пугая своим ноябрём…

Осенний храм души моей

Обычная природная степенность:
Поник осиротело чудный сад,
Унылая, волнующая тленность
Под золотой кленовый листопад.
Калины гроздья на кустах пожухших —
Что свечи поминальные зажгли;
И как в притворе* жалкие кликуши,
Кричат над головою журавли.
А осень, что девчонка-чаровница, —
Её красу душою не испить —
Нагая златокудрая блудница,
С которой очень хочется грешить.
Но от неё вся благодать исходит,
В ней кроется иная ипостась:
Нет ничего божественней в природе,
Чем осени златой иконостас.
У осени есть чувство состраданья,
Свой типикон* обрядов и постов;
Она — пора надежд и покаянья,
В ней простота и время для псалмов.
О чём мечтаешь, то с мольбою ищешь
На паперти надменной маеты:
Не прихожанином, обычным нищим
Заходишь в храм душевной пустоты.
Взираешь жадно в сумрачные хмари, —
Иль свыше дан таинственный посыл?
Где сам Господь протягивает длани,
В холщовом рубище, изношенном до дыр!

Повсюду - запахи вина,
Весь воздух легкий, теплый, пьяный;
То — распускаются платаны
И в мир опять идет весна.

И, словно месяц из-за туч.
Слегка таинственно и нежно —
Из-за листвы за всем с усмешкой
Следит фонарь, сощурив луч.

Но хоть и бдит он, толку нет:
вновь в подворотне — смех нескромный.
(И мало ли углов укромных,
Куда не достигает свет?)

Повсюду жизнь берет права.
И даже дереву сухому
сегодня чудится, что снова
на нем — зеленая листва!

Скорби

Задумчивым взглядом на небо взираю:
Мне б сокола крылья, но я не летаю,
О, Господи, в мире всему есть предел…
Я б крылья расправил и в небо взлетел.

За тучи далекие, в дальние страны,
Судьбу поискать, залечить в сердце раны,
У звезд и у солнца о счастье молить,
И в свете их ясном о горе забыть.

Судьбой своей с детства я был обделенным,
Слугой для нее, и мальчишкой бездомным,
Чужой у судьбы и чужой у людей:
Да разве ж кто любит безродных детей?

С бедою в обнимку всегда засыпаю,
В лишеньях и горестях век коротаю,
Но в жизни не будет мне доли иной -
Далекое небо - вот дом мой родной.

И если тоска меня вдруг одолеет, -
На небо взгляну, и в душе потеплеет.
Что я сирота, мне забыть нелегко,
Летят мои думы уже высоко...

Мне б крылья орлиные, силу, терпенья,
Я б землю оставил и на новоселье
Орлом в бесконечное небо вспорхнул,
И в облаке белом для всех утонул!

Перевод с украинского Сергея Фатулева, 20.05.2011 г.

Очи чёрные

Очи чёрные, очи страстные,
Очи жгучие и прекрасные!
Как люблю я вас, как боюсь я вас!
Знать, увидел вас я в недобрый час!

Ох, недаром вы глубины темней!
Вижу траур в вас по душе моей,
Вижу пламя в вас я победное:
Сожжено на нём сердце бедное.

Но не грустен я, не печален я,
Утешительна мне судьба моя:
Всё, что лучшего в жизни Бог дал нам,
В жертву отдал я огневым глазам!

Украинская мелодия

«Нет, мама, его невозможно любить!
Ведь он нелюбимый, как можно с ним жить?
Мы с ним как два русла, как разные реки -
Пусть лучше я в девках останусь навеки!»

- Ты разве не видишь? Ведь я же стара,
Мне скоро в могилу ложиться пора.
Что будет с тобой, коль глаза я закрою?
Останешься, дочь, навсегда сиротою!

Как трудно на свете сиротке одной,
Терпеть будешь вечно ты горе с нуждой.
Как горлица буду под свежей землёю
Стонать и терзаться твоею судьбою…

"О, мама, голубка, не плачь, не рыдай,
Готовь рушники и платки вышивай.
Для радости Вашей я, мама, готова
В слезах, но пойти под венец за любого!»
***
А там, на кладбище, стоит божий крест,
Рыданья как эхо витают окрест…
То мать причитает над свежей могилой:
«Прости меня, дочь…
Что же я натворила?..

Общение вольномыслящих

Глухарь, карась и крот
смотрели телевизор.
Смотреть и обсуждать
не нужно было визы.

Глухарь был глуховат,
карась был молчаливым.
А крот был слуху рад,
но глаз не видел дива.

Смотрели новостей
известную программу.
Не то обзор вестей,
не то движенье к сраму.

Нахваливал глухой
услышанные вести.
Хвостом вилял немой –
мол, это мне известно.

Слепой пустился в раж –
не верьте в эти враки.
Один сплошной мираж
и прения без драки.

Из высказанных фраз,
глухой услышал «враки».
Воскликнул и не раз –
да ты страшней собаки.

Откликнулся немой
одним ехидным жестом.
Ах, ты, - сказал глухой, -
покинь блатное место.

И тут произошло
великое расстройство.
В немом проснулся жлоб,
в глухом - эффект геройства.

Слепой пытался встрять
в дурную перебранку.
Но сник, пустился вспять,
зализывая ранку…

…Так в жизни повелось
с приходом интернета.
На сцену вышла злость
без доброго совета.

В архив сдана мораль
с умением общаться.
Права диктует враль
с желанием стебаться.

Ландыш

Опушка леса снова в белом,
но то не снег её украсил.
Не штриховал художник мелом
и не добавил белых масел.

То из согретой солнцем почвы
цветы влюблённых появились.
Они раскрылись после ночи
и белоснежьем озарились.

И понеслась любовь по свету
с вобравшим нежность ароматом.
И озорник – весенний ветер,
преподносил её со смаком…

…И так из года в год ведётся –
весна нас ландышем балует.
А он с любовью отдаётся
и нежным трепетом чарует.

Цветку поэты пишут строки.
Он в городских гербах блистает.
И очень жаль, что кратки сроки.
С цветком надежда улетает.

Цените тех, кто рядом с вами...

Цените тех, кто рядом с вами,
Любовь сложнейшее из чувств.
В душе обид таить не надо,
Все на прямую говорить.

Решать совместно все проблемы,
На сложный шаг, идти вдвоем.
Любые ссоры ночь рассудит,
Вся жизнь игра, ходи конем…

В любви нет места совершенству,
Огонь в глазах, чтоб не погас.
Дышать друг другом, не жалея сердца,
Чтоб страсть кипела как романс.

Любимой делайте ты подарки,
Про чувства все ей говори.
Ты на поступках лишь докажешь,
Чего ты стоишь из внутри.

Прощай другим, но не прощай себе,
Ошибок пройденных не совершай.
Любые факты лучше рассуждений,
Люби взахлеб, не остывай.

Чтоб жизнь как буря в океане,
Любовь как гром перед дождем.
Лишь разгоралось ваше пламя,
И закалялось чтоб огнем…

Друг друга просто нужно слышать,
А не пытаться достучаться.
Ума не надо, чтоб обидеть,
Ужасно больно расставаться.

Цените тех, кто рядом с вами,
Коль вместе вас свела судьба.
Любовь закалена годами,
Вас не покинет никогда!!!!

Всё это ты

Дурачиться, бросать слова на ветер,
Ударить фразою и даже не заметить.
Ну, а потом, под утро, на рассвете,
Обнять, уткнувшись в волосы, любовью бредить.

Всё это ты…

Забота, ласка, нежность и внимание.
Звезду с небес и все цветы к ногам.
И трепет, будто в первое свидание,
И от волнения мурашки по рукам.

Всё это ты…

И вечера, уткнувшись в телефон.
И сухость слов, и колкость выражений.
Эмоций шквал и чувств аттракцион.
Ложь и обман порою без стеснений.

Всё это ты…

Но, не смотря на двойственность твою,
На частые обиды и упреки,
За всё судьбу свою благодарю,
За то, что рядом ты и не предашь в дороге.

Душа ребёнка святостью чиста,
Жива и радостна от любви внимания,
Она светла, наивна и проста,
И вдохновенно ищет понимания.

Душа ребёнка близкими живёт —
Учась в семье гармонии и братству,
Она Судьбы дорогу познаёт,
Что приведёт её когда-то к счастью.

Душа ребёнка лёгкая как пух,
Она красива и стремится к Богу.
Ты укрепи его ранимый дух,
И укажи на Истины дорогу.

Богач и бедняк

Богач какой-то без души,
Увидел бедняка однажды.
«Кто ты, откуда? Расскажи.
С тобой не встретимся мы дважды.

Пропах ты скверной колбасой,
Твой вид, одежда – все ужасно!
Толпа любуется лишь мной,
Живешь на свете ты напрасно.

Но, коли встретились, постой.
Вопрос задам я очень важный:
Ты, говорят, богат душой?
А у меня с душой неважно.

Бери, что видишь пред собой,
Взамен отдай души богатство.
Вот джип, вот яхта, дом большой…».
Богач хихикнул от злорадства.

Пока он потрясал мошной,
Купить желанное в надежде,
Бедняк ушел, махнув рукой,
В своей потрепанной одежде.

Богач от дерзости такой,
Почувствовал себя неважно,
Провел в больнице день, другой.
Случается такое с каждым.

Что стало с ним, кого спросить?
Увы, нам это неизвестно.
О встрече этой на Руси
Судачат люди повсеместно.

Бедняк давно разбогател,
Построил храм на свои средства.
Душою он не оскудел,
Его душа – Руси наследство.

Прекрасен тот,кто изначально
Прекрасен божьей красотой,
Кто даже в паузе молчанья
Зовет улыбкой за собой.
Кто даже в грусти и в обиде,
Сияет солнышком для нас,
Кто через мглу и бездну виден
И слышен чей сквозь вечность глас.
Прекрасен тот,кого мы любим,
От детворы до стариков,
И как же часто их же губим
Обидным словом и строкой.
И как не часто воскрешаем,
И как потом себя казним,
За то что больше не встречаем,
Того кто был всегда любим...

О мужчинах судят не по чину,
Не по деньгам, что приносят в дом.
Не по росту судят о мужчине,
Судят не по возрасту о нем.
Судят не по ловкости и силе,
Не по славе, что порой пуста.
И не по тому, что он красивый,-
Внешняя увянет красота.
Судят вовсе не по той причине,
Что кругом пример с него берут.
А по отношению мужчины
К женщине. И это главный суд!