Новые стихи на 17.09.2025 - Страница 977

Что я люблю? Курить, лежать,
в туманных нежиться томлениях
и вяло мыслями бежать
во всех возможных направлениях.

Подонки, мразь и забулдыги,
мерзавцы, суки и скоты
читали в детстве те же книги,
что прочитали я и ты.

Я знаю истину простую,
И повторяю лишь её:
То, что своё - нас не минует.
То, что уходит - не твоё.

Переживёт наш мир беспечный
любой кошмар как чепуху,
пока огонь пылает вечный
У человечества в паху.

Посмотри в глаза - увидишь душу,
Загляни в душу - откроешь сердце.
Но я не буду смотреть - струшу
Наверно не сердце ищу - тельце.
За себя не боюсь - душа камень.
Боюсь распахнешь себя навстречу
Воздушный замок перед глазами...
А я уходя все искалечу.

За Русь умирали и веру

За Русь умирали и веру,
Христа, Богородицы лик,
За преданность общему делу,
За царство свободы и миг.

За то, чтоб не стать на колени
Перед ненавистным врагом,
За правду и право сомнений,
За всё, что добыто мечом.

За жен и детей своих малых,
Убогих, калек и святых,
Отцов, матерей своих старых,
За близких, друзей и родных.

За нивы, озера, державу,
За избы, леса и мосты,
За честь, за свободу и славу,
За церкви, погосты, кресты.

За Русь умирали и веру,
Христа, Богородицы лик,
За общность славянскому делу,
За царство свободы и миг.

Женился на красавице
смиренный Божий раб,
и сразу стало нравиться
гораздо больше баб.

Покрыто минувшее пылью и мглой,
и, грустно чадя сигаретой,
тоскует какашка, что в жизни былой
была ресторанной котлетой.

Учусь терпеть, учусь терять
и при любой житейской стуже
учусь, присвистнув, повторять
плевать, не сделалось бы хуже.

Как давит стариковская перина
и душит стариковская фуфайка
в часы, когда танцует балерина
и ножку бьет о ножку, негодяйка.

Молодость враждебна постоянству,
в марте мы бродяги и коты
ветер наших странствий по пространству
девкам надувает животы.

По весне распустились сады,
и еще лепестки не опали,
как уже завязались плоды
у девиц, что в саду побывали.

Нам жить и чувствовать дано,
искать дорогу в Божье царство,
и пить прозрачное вино —
от жизни лучшее лекарство.

Известно даже недоумку,
как можно духом воспарить
за миг до супа выпить рюмку,
а вслед за супом — повторить.

Есть дамы: камены, как мрамор,
и холодны, как зеркала,
но чуть смягчившись, эти дамы
в дальнейшем липнут, как смола.

В мужчине ум — решающая ценность,
и сила — чтоб играла и кипела,
а в женщине пленяет нас душевность
и многие другие части тела.

Она была собой прекрасна,
и ей владел любой подлец
она была на все согласна,
и даже — на худой конец.

Послабленье народу вредит,
ухудшаются нравы столичные.
Одеваются девки в кредит,
раздеваются за наличные.

Ребро Адаму вырезать пришлось,
и женщину Господь из кости создал
ребро была единственная кость,
лишенная какого-либо мозга.

Все переменилось бы кругом,
если бы везде вокруг и рядом
женщины раскинули умом,
как сейчас раскидывают задом.

Старушка — воплощенное приличие,
но в память, что была она лиха,
похоже ее сморщенное личико
на спекшееся яблоко греха.

Добро со злом природой смешаны,
как тьма ночей со светом дней;
чем больше ангельского в женщине,
тем гуще дьявольское в ней.

Я не люблю зеркал — я сыт
по горло зрелищем их порчи:
какой-то мятый сукин сын
из них мне рожи гнусно корчит.

Жизнь, как вода, в песок течет,
последний близок путь почета,
осталось лет наперечет
и баб нетронутых — без счета.

Как молод я был! Как летал я во сне!
В года эти нету возврата.
Какие способности спали во мне!
Проснулись и смылись куда-то.

Не грусти, что мы сохнем, старик,
мир останется сочным и дерзким;
всюду слышится девичий крик,
через миг становящийся женским.

Надо жить наобум, напролом,
наугад и на ощупь во мгле,
ибо нынче сидим за столом,
а назавтра лежим на столе.

Не знаю лучших я затей
среди вселенской тихой грусти,
чем в полусумраке детей
искать в какой-нибудь капусте.

Наука в нас изменит все, что нужно,
и всех усовершенствует вполне,
мы станем добродетельно и дружно
блаженствовать — как мухи на гавне.

На людях часто отпечатаны
истоки, давшие им вырасти;
есть люди, пламенем зачатые,
а есть рожденные от сырости.