Лучшие стихи про войну (Страница 5)

Бессмертный полк

То не просто победа в какой-то игре,
То Победа над болью, над горем, над адом,
Совершенная самым обычным солдатом,
Пареньком, что ты встретил тогда во дворе…

Тем обычным подростком, совсем несерьёзным,
Что с руками в карманах стоял пред тобой
И с пацанским задором отпихивал слёзы,
И готов был схлестнуться с любою бедой.

Тем обычным мальчишкой, немного постарше
Ребятни, что гоняет мячи во дворе,
Шла победа к Великой Победе на марше
В той далёкой и близкой священной войне.

Ты пойми, разгляди эту истину проще,
Рассужденья в подмогу себе не зови.
Но поверь, что тогда так же нежили рощи
По весне, так же пели вовсю соловьи.

И конечно, хотелось ей не прерываться
Этой жизни какой-то там пулей дурной.
И конечно, им было чуть за восемнадцать,
Что почти ерунда перед всякой войной.

И конечно, любили они и мечтали
До победы дожать, до победы дожить…
Всё не так! Кто сказал, что они умирали?
Нет, в бессмертном полку оставались служить!

Привет, сынок!

-Привет,сынок!
-Ну,мама,здравствуй,дорогая!
-Всё тут в порядке!Как ты,мам,моя родная?
-Ты цел?Не ранен?Как ты спишь?Ты не болеешь?
-Ты на войну пошёл в семнадцать-не жалеешь?

-Ах,мама,милая моя,-я жив,здоров,
-Лишь,темной кожа стала рук моих,лица покров,
-Да,тут стреляют-я стреляю,есть блиндаж,окоп,
-Мы называем все противника-"нацист,""укроп",

-Я ни секунды не жалею,что я тут,
-И все бойцы тут память прадедов все чтут,
-За матерей воюем мы,я-за тебя!
-И я воюю,жизнь по-прежнему любя,

Сработал "ПАНЦИРЬ",тишину взорвав ракетой,
Там,где луна-от той ракеты много света,
Осколков много-их безжалостен металл,
И слабым голос в телефоне сына стал,

Да,так бывает,у судьбы свои расчеты,
Когда в пространстве все мирЫ так сводят счёты,
Жизнь,как мгновение,как буд-то не бывало,
И номер сына мама долго набирала,

Я поневоле слышал этот диалог,
Взрывная крошка просыпалась мне в окоп,
Потом вновь слышал-мама с сыном говорили,-
Они вдвоем в том телефонном мире жили!

Надвое небо...

Раскололось надвое небо,
скрылось с глаз, убежало прочь,
разорённое градом и пеклом,
унесло с собой чью-то дочь,
чью-то мать, и отца, и сына -
не пустою осталась высь.
Под ногами не просто мины -
взорвалась человечность... Жизнь
с давних пор ничего не стоит
перед идолом всех времён -
для него мы ещё расколем
что угодно копьём знамён.

И победа всегда за нами
в этом лучшем из всех миров.
Но победа не над врагами,
а над верой в саму Любовь...

Военным врачам

Если в бою не погиб – может кто-то дотащит
до брезентовых стен госпитальной палатки в тылу.
И, возможно, окажутся лишними цинковый ящик
да листок "формы двести" с печатями в нижнем углу.

Тарахтит генератор, дымя острой дизельной гарью.
Свет мигает несносно, в сердцах матерится хирург.
Стало нечем дышать в лазаретном тошнотном кошмаре.
Банки кофе и курева снова не хватит к утру.

По фамилиям галки поставлены в списках счастливцев,
и «трёхстотых» уже распихали во чрева бортов,
но из памяти вырвать нельзя искажённые лица
перебитых мальчишек под белой одеждой бинтов.

Эх, послать бы войну эту нах и не резать по нервам,
да от жуткой работы по-волчьи не выть по ночам.
Только душит солдатиков злая костлявая стерва,
не давая ни шанса на отдых военным врачам.

Грубо требует с них непомерно высокую плату
за победу над смертью, почти ежечасно, война.
И всплакнёт медсестричка в забрызганном кровью халате.
А в суточных сводках не пишут врачей имена...

Примечание автора.
"Форма № 200" - извещение о смерти.
«Трёхсотый» - груз №300 на штабном языке.
Он означает раненых, которых следует перевезти
в стационарный госпиталь после операций,
сделанных в полевых условиях.
… показать весь текст …

Награждён посмертно

А ему не узнать и ему всё-равно,
что зачислен посмертно в Герои.
Жизнь оборвана, будто бы плёнка в кино,
и сейчас его в глину зароют.

Опустили в могилу... И комья земли
заплясали по цинковой крышке.
Тихий голос комдива: - Спасти не смогли...
Ты прости нас, прости нас, братишка!

На подушке из бархата блещет Звезда,
отражая светило в зените.
Он на грудь не наденет её никогда:
может быть, лишь в гравюре гранитной.

Поменять бы случайный высокий почёт
на полвека несбывшейся жизни.
Только смерть открывает погибельный счёт,
забирая сынов у Отчизны.

У полковника в горле застряли слова.
Смог сказать: - И один в поле воин...
Вдруг завыла волчицей бесслёзно вдова,
грянул залп караульного строя.

Дух от хвои в наставшей внезапно тиши
запах водки заглушит привычно
во помин улетевшей на небо души,
там, где нет ни наград, ни отличий.

Безнадёга

Огорошил конверт казённый.
В нём прислали ей «форму двести»…
Сын причислен там к вознесённым
в мир иной, но с клеймом «безвестно».

Бланк заполнен рукой небрежно.
Сразу видно - насквозь фальшивый.
Жизнь теперь уж не будет прежней.
Так она для себя решила.

Год искала его останки
по тылам в морозилках моргов.
Ей шипели не раз - Отстаньте!..
И от этого было горько.

Госпитальные бюрократы,
безучастность штабная к людям.
Мать любые пробьёт преграды
и отчаиваться не будет.

Наступают в борьбе пределы.
Безнадёга змеёю влезла.
Видно, где-то сыночка тело
в хищной пасти войны исчезло,

как на капли распался иней,
разогретый теплом весенним.
И осталось лишь только имя
да молитвы о воскресении.

Сестра милосердия

Сплетались в схватке смерть и жизнь.
Их разделял лишь тонкий волос.
«Держись, мой миленький, держись».
Сквозь дымку сна прорвался голос.

Сквозь пелену страданий, боль,
Что барабанной дробью била
Звучал, как ласковый прибой,
Как шелест листьев сердцу милый.

С трудом, груженые свинцом,
Тяжелые открылись веки.
Сестры усталое лицо.
Мне не забыть его вовеки.

Спокойное, как лик луны.
Во взгляде- нежность, вера, сила.
Глаза - в них блеск морской волны,
Что боль и муки уносила.

Колючий, едкий страх утих.
Застыло время на мгновение.
Я свет надежды видел в них
И обещание спасения.

Похож на горный серпантин,
Ждал путь борьбы к выздоровлению.
В той битве был я не один.
Сестра вела меня с терпением.

Кормила с ложечки, как мать.
Ходить настойчиво учила.
Стихи любила почитать,
Молитвой душу мне лечила.

Своей натруженной рукой,
В мозолях, нежно лба касалась.
И наступал в душе покой.
И снова жизнь светлей казалась.

На жизнь не плакалась она,
Где раны, боль, ожоги, стоны
И ночи долгие без сна.
За нас молилась у иконы.

«Зачем вам госпиталь, война,
Чужие слезы, кровь, мучения?»
«Я поняла, что здесь нужна.
Быть здесь- мое предназначение».

Шли дни, карабкался наверх.
Стали затягиваться раны.
Я был, как оголенный нерв.
Ведь на душе остались шрамы.

Кошмары, взрывы, дым стеной
И перекошенные лица.
«Все будет хорошо, родной.
Пусть отчий дом тебе приснится».

Тех слов душевных эликсир
Ценней лечебного бальзама.
И на коляске я на мир
Теперь смотрел её глазами.

Прошли года. Учусь вновь жить.
Когда душа покой теряет,
«Держись, мой миленький, держись».
Мне ангел снова повторяет.
… показать весь текст …