Николай Царев - стихотворение «Среди россыпи звезд ярко светит луна…»

Да, уезжают люди из села

Да, уезжают люди из села,
Бросают край любимый.
Не ходят больше поезда
В тот край родной, красивый.

А все бегут, бегут все в города,
Как-будто есть в них счастье.
А как же родниковая вода
И свежий хлеб, разломанный на части?

А как же лес берёзовый?
Поля,что засевают в мае?
А в городах всё-суета
И каждый волку волк в своей же стае.

И потихоньку сиротеют деревня,
Где счёт идёт на каждую избушку.
И заметают тропы там снега,
И дети, забывают мать свою старушку.

Глубинкой мы зовём места, где был народ,
Да, больше нету.
И зарастает чей-то огород,
Что раньше был усыпан всевозможным цветом.

А может где-то далеко
Поженится младая пара,
Забросит шумный городской поток
И снова заиграет сельская гитара.

Не обветшает русское село
Лишь только б не бросали,
Свои родимые края
В погоне за благами.

Здесь обычай древний

Здесь обычай древний не нарушат.
В деревянный ставень постучи -
чай заварят,валенки просушат,
теплых щей достанут из печи.
В этих избах,в этой снежной шири,
белыми морозами дыша,
издавна живет она -
Сибири щедро хлебосольная душа.
Если кто и есть еще,быть может,
что шаги заслыша у ворот,
на задвижку дверь свою заложит,
ковшика воды не поднесет,
и влечет его неудержимо
встреча с каждым новым пятаком -
пусть себе трясется эта жила
над своим железным сундуком!
Сколько раз меня в крестьянской хате
приглашали к скромному столу!
Клали на ночь только на кровати,
сами ночевали на полу.
Провожая утром до ограды,говорили,
раскурив табак,-дескать, чем богаты,
тем и рады.Извиняйте, если что не так!..
В дом к себе распахивая двери,
не тая ни помыслов,
ни чувств,быть достойным,
хоть в какой-то мере,
этой высшей щедрости учусь.
Чтоб делить в сочувственной тревоге
все, что за душой имею сам,с человеком,
сбившимся с дороги,путником, плутавшим по лесам.
Чтобы, с ним прощаясь у ограды,
раскурив по-дружески табак,
молвит - Чем богаты, тем и рады.
Извиняйте, если что не так

Рай.

Издетства знаю я иное,
то вид из сельского окна:
над рожью спелою ночною
встает багровая луна.

При ярких звездах одинок
над нижней сельскою юдолью
иду я спелой рожью в поле
на все темнеющий восток.

В низинах зыблется деревня,
а влево лишь овраг далекий
в камнях белеющих глубокий,
где мрак кружит над глиной древней.

Высоки травы, вьет тропа,
и Млечный путь высок во мраке.
Журчит ручей в глухом овраге,
а там уж милая изба.

В долине пруд блестит, в опушке
волна чуть плещет под откосы,
и в ней теснятся ярко звезды,
и тут поют вовсю квакушки.

Ворот тесовых домовые
меня встречают скрипом, кряком.
А над забором над оврагом
свисают яблоки тугие.

И тьма с звездой на сеновале,
из бани запаха угар,
и мед, и чай, и самовар,
и сон в лоскутном одеяле.

Сверчка напев дремотно-звонкий,
и керосинки огонек,
и шустрый ночи мотылек,
и воздыхание теленка
в окно открытое прохладой,
писк комара за тонкой марлей.

И жизнь вечная свиданий,
во всем бездвижимый покой,
и нив поспелых под луной
роскошно светлое сиянье.