Статусы про разное (Страница 81)

Сколько истины в жирной саже 1997

Сколько истины в жирной саже?
Сколько лжи в ключевой воде?
Кто со всей ответственностью скажет -
я нормальный всё же, или где?

У меня справка есть, что здоров,
но как уйду в себя с головой,
ненавижу я всех докторов,
"ум" на "разум" в смертельный бой.

В том бою невозможна ничья,
лоб разбит, кровоточат коленки...
Доктор - я, пациент -тоже я;
психоаналитиков к стенке!

Разглядев все прелести марины,
проглочу очередной заскок;
для истерики до рвоты есть причины,
я ж лежу и изучаю потолок.

То штормит в душе, а то идиллия,
лбом могу удариться о стол.
Но я помню как моя фамилия,
год рождения и даже пол.

Там, где все таланты, там я бездарь,
где всем финиш, мне, конечно, старт.
Хорошо, что я пока не Цезарь,
слава Богу, что не Бонапарт.

1997

Научно-технический прогресс - это гвоздь, подложенный под колесо истории.

В ночных переписках темный смысл.

Если дело идет к постели, одеяла на двоих может не хватить.

Сколько истины в жирной саже 2007

Сколько истины в жирной саже?
Сколько лжи в ключевой воде?
Отчего мой журавлик бумажный
не сидит тихо-мирно в гнезде?

Почему он в траве шарит змейкой,
не летает, имеючи дар?
Был тетрадный листочек в линейку,
в клетку - клетка, размером с ангар.

Голова копит сонмы и суммы.
Мир (реальной) (фантастики) мой:
(тупо) здесь каждый третий (разумный),
(страшно) (добрый) здесь каждый второй.

Рыцарь (больно) (здоров). Он упрямо
ставит цель - зеркала все разбить.
И (ужасно) (красивую) даму
(насмерть) он обречён (полюбить).

Время странное и уклад странный:
тут любого хватай мужика -
помнят пальцы все грани стакана,
ещё чётче - все грани штыка.

Дух мятежный назначенным часом
обескровит реальность, как жгут.
Наготове стволы, пахнут маслом,
спусковые крючки нервно ждут.

Щель узка. Часто непостоянство.
Мир закупорен, будто нарыв.
Для диагнозов море пространства,
для нарыва есть шанс на прорыв.

Наблюдаю в щель - не понимаю.
Вязок мир, как болотная гать.
Словно губы "вон там" раздвигаю
я ту щель, чтобы больше понять.

Свету я улыбаюсь, он скалится -
голливудской улыбочки блик;
погрозит бутафорскою палицей,
окончательно ставя в тупик.

Суть саму мне мой мир не расскажет,
не подскажет искать её где...
Сколько ж истины в жирной саже?
Сколько лжи в ключевой воде?

2007
… показать весь текст …

Чтобы к тридцати годам ничего не достичь – тоже талант надо иметь.

... Блюз холодных батарей...

Холодная скамейка, серые кварталы...
Листья в лужах.
Так грустно, хоть убей, а ёлы-палы,
Ведь жить-то дальше как-то нужно...

Зонты и лица серые прохожих...
Дождь и слякоть.
Воспоминания о днях погожих...
Даже природа по лету начинает плакать.

****

Диски, магнитофон.
В книгах летний гербарий...
И хандра осенняя звонит в домофон,
Занимая собою оба из земных полушарий.

На сердце печали груз,
Приходи ко мне поскорей...
Звук этот так похож на блюз...
Журчание холодных батарей.

Ты вернёшься сюда,
Ляжешь под плед, кофе попросишь...
То, что мне грустно это ерунда.
Ты скажешь что меня не бросишь...

Венки из листьев клёна,
Прогулки по ночному парку.
Любовь так горько-солёна...
Странно...от неё и холодно, и... жарко...

Осень подарила грусть и изранила сердце,
А ты вылечишь меня.
Будешь мне играть интерлюдии свои и скерцо,
Ты скажешь  названия запомнить - фигня.

Будем по ночам сидеть на кухне,
Твой любимый кофе пить...
Свет фонарей на улице потухнет,
Мы всегда будем друг друга любить...

Но... Ты всё не приходишь...
А осень  меня делает всё грустнее...
Зачем ты уходишь?
Ведь осенью мне в одиночестве гораздо больнее...

Мы бы с тобой за руки держались...
Пялились в  серое небо...
Как дети радостно улыбались,
Ведь это всё так просто, странно и нелепо...

Лежали бы под пледом...
Смотрели телик и смеялись...
Но фонари освещают меня холодным светом,
Любовь потеряли и сами потерялись...

Но небо этой осенью стало серей...
Ты не пришла...
Я слушаю одиноко блюз холодных батарей...
И жду знакомый силуэт с той стороны оконного стекла...

****

Даже кварталы стали серее...
Без тебя...
Живу без смысла и без цели...
Обвиняю осень и себя...
… показать весь текст …

Плюну я на бумагу

Плюну я на бумагу
сквозь зубы чувством своим.
Мир - подонок и скряга,
мне всегда был чужим.
На распутье неволен
выбрать сам себе путь;
всем, что есть, недоволен, -
навсегда бы уснуть!
День паскудный сменился
ночью кислой и злой,
новый день народился, -
я опять не герой.
Показное веселье,
а внутри гниёт грусть.
Я бы вскрыл себе вены,
да крови боюсь.
Мне ни вправо, ни влево,
ни прилечь, ни присесть... -
тяжела когда дева,
не знает, чтоб ещё съесть.
Мне б пример взять с соседа,
тот в запое уж год;
забывает к обеду,
что моральный урод.
Что за время, о, Боже!
Свет с оттенком свинца.
Даже очень хороший
косит под подлеца.
Весь мир - стрёмная зона,
а на зоне кто смог
зачеркнуть бирюзовым
ртуть небес поперёк?

А я вижу снег во сне:
грациозные снежинки,
в фуэте, как балеринки,
на ладонь садятся мне.

Мир я зря парафиню,
для кого-то ж он бел.
Все сосут его вымя,
только я не успел.
Может быть я убогий?
Да-к, вроде вышел лицом,
есть и руки, и ноги,
и могу стать отцом.
"Так чего ж тебе надо? -
скажут мне, - не канючь.
Прямо все вокруг гады,
один ты - светлый луч.
Мы тебя понимаем,
люди разные, что ж...
А рога обломаем,
если пасть не заткнёшь!"
Мне в мозгу что-то шепчет -
сам бей первым, не трусь!
Всё внутри рвёт и мечет,
я ж молчу и боюсь.
Может я превращаюсь
верно в склизкую мразь?
Больше не удивляюсь,
что кругом мрак и грязь.
Грязь и сажа не вечны,
смоешь тёплой водой.
Как же смыть мне сердечный
антрацитовый гной?
Во мне гадкие гены,
я ж хочу, как у всех.
Я бы вскрыл себе вены,
да ведь это же грех!

Но я вижу снег во сне.
И снежинки на пуантах,
в белых пачках, в пышных бантах,
на ладонь садятся мне.
… показать весь текст …

От века к веку мы ищем в обезьяне человека.

Время

Семафорят огоньки,
в кучки сгрудившись забавно...
Кто поярче, тот и главный,
брит, брутален, в списке славных...
Резок звук, цвета резки...
Но секунды сквозь пески
мне посеребрят виски
безболезненно и плавно.

Жизнь - подобие борца,
в календарь вросла уныло.
Кармой зубы раскрошило.
Даты с плит дождями смыло.
Два раздюжих молодца,
в-имя Сына и Отца,
в ствол мой в сорок два кольца
вбили ржавое зубило.

И всплакнули небеса
молоком; к утру - кефиром.
От лактозы тучи шире.
За самбуку тверк мастырит
недешёвая краса,
ниже пояса коса,
хитрость в девственных лесах
спрятав, а невинность - в тире.

Утекают из страны
силы, от таблеток пачек.
Спину облизав удаче,
на провизоров батрачу.
Вкус войны, пустой сумы,
звуки, запахи тюрьмы -
всё навязано взаймы,
в свете -надцатой волны -
горе тем, кем путь лишь начат.
Мне печати не нужны -
отвечаю, пацаны.
Пусть по мне в лучах луны
кто-нибудь поплачет.

Аферизм про разногласие

Ты говоришь: "Чтоб не завяли помидоры,
почаще нужно перец поливать..."
Заумные достали разговоры!
Иди, учись готовить. И рожать.

Что бы ты ни понял, между строк есть и другой смысл.

Когда дурак рискует, это не риск, это вредительство.

В глухом лесу случайно проезжавший
Остановил повозку дровосек,
В скитаниях измученный, уставший,
Я напросился в гости на ночлег.

Хозяин, щедро подстелив солому,
Меня с собою рядом посадил.
«Помчимся с ветерком, - сказал, - до дому»,
И отдохнуть в телеге предложил.

Казалось, что мы ехали недолго,
Проспал как будто только полчаса,
Но ночь была, когда он у посёлка,
«Приехали»,- сказал, затормозя.

Заехали в открытые ворота
И оба молча слезли, не спеша,
Протерли ноги на крыльце у входа,
Зашёл я в дом, взволнованно дыша.

Меня часы с кукушкою встречали,
Две стрелки на двенадцати сошлись,
И ровно столько раз прокуковали,
А после наши взгляды разошлись.

На тумбочке с цветочными горшками
Стоял старинный тульский самовар,
Годами был помят слегка местами,
Его любой купил бы антиквар.

Накрытый стол, уютное убранство,
Домашний хлеб, парное молоко.
В нём простоты несметное богатство,
И сладкий запах детства моего.

Накинув кружевную шаль на плечи,
Хозяюшка сидела у печи,
Пылал очаг, горели тускло свечи,
К чему-то вдруг зажженные в ночи.

Недолго миг молчания продлился,
Я мира тому дому пожелал,
С улыбкою учтиво поклонился,
В грудь воздуха домашнего набрал.

За чашкой чая долгая беседа,
О том, о сём, а в общем ни о чём.
Они позвали в гости и соседа,
Из уст его слова текли ручьём…

Луна в окно за нами наблюдала,
И слушала, о чём мы говорим,
Не раз она куда-то исчезала,
Потом опять смотрела, что едим.

Я с ними до рассвета засиделся.
Быть может мне приснился сон чужой,
Но я в нём и согрелся, и наелся,
А после наслаждался тишиной…
… показать весь текст …

Поднимусь на вершину высокой горы,
Крикну громко: Спасибо, Всевышний!
Там готов заключить со всем миром пари,
Что на этой Земле я не лишний…

… И я пленен лучом заката,
За горизонт прикован взор,
Откуда больше нет возврата…
За той чертой другой простор…

… Нет выхода и заперты ворота,
Внутри себя спасает шаг один.
И он, как точка нового отсчёта,
Поможет в покорении вершин…

Чего-то в жизни будто не хватало,
Казалось, счастья недодали мне.
С годами понял, что имел немало,
Все лучшее Господь дал на земле…

Невежества брезгливое лицо
И недостаток нравственной культуры
Сливаются в единое кольцо
Изменчивой и низменной натуры…

Земля трясется, рушатся дома,
Один лишь миг - весь Мир неузнаваем...
Быть может, сами сходим мы с ума
И заповеди Бога забываем?!..

Подари врагу обувь с камешками, и он выберет другой путь.

Человек способен раздуть пустяк до размеров вселенной.

Лучший друг

Мне часто снится пограничная застава.
На белом небе белый солнца круг.
Мне снятся зной, дозор, пески, усталость
и верный мой четвероногий друг.

Как мы сроднились - знали только боги.
Ты службы тяготы всегда умел понять,
мой самый добрый друг четвероногий! -
Моя вторая от окна кровать.

Аферизм про критику

Коль все ощущенья плОхи,
иль вконец уже плохИ,
все болячки, ахи-вздохи
выливаются в стихи.

Чуть посмеешь улыбнуться,
юмор промеж букв вписать,
тут же критики найдутся
в эти буквы наплевать.

Их авторитет субтильный,
как пить - высморкнет совет;
окромя соплей бацильных
большей пользы в этом нет.

Ты пиши, когда неймётся,
бездарь, гений, просто псих...
Слушатель всегда найдётся
и у тех, и у других.

Если скажут – Нет чудес.
Я отвечу – Идите в лес!
На природу.., за грибами...
Ягоды и комары – станут вам друзьями!

Аферизм про самокритику

Нет зубов и нет волос, из-за пуза ног не вижу;
как маньяк сексопричинный никого уж не обижу.

Печень жирная шалит, часто мир в глазах двоится,
геморрой и простатит - тоже жаждут подружиться.

И мотор кряхтит не в такт, и давление ни к чёрту...
Но я знаю себе цену. То не брак, что третьим сортом.

Как отечества защитник - должен знать штыка все грани,
но ладонь с похмелья помнит только грани на стакане.

И отнюдь мне не верны мои верные друзья...
После крепкой "дружбы", утром, я не помню ничего.

Некомпетентность может сделать гением.

Город на причале

Здесь нет солнца,
Нет печали.
Туман, соленый запах вод,
Лодки на причале,
Узких улочек проход.
Тихий шепот улиц,
Передачки, стыд и срам,
За спиной
Шныряет жулик,
Говоря: «Божур, мадам!»
Город на причале.
Он примет всех:
И гнилого адмирала,
И за душой твой грех.
Здесь только две валюты:
Звон отданных монет
На потертом блюде,
И твой шепоток в обед
Своих историй люду.
Город на причале
Принимает всех.
Не говоря уж о моем кинжале
И в ткани прошлого прорех.
Он примет всех,
Тебя клеймя.
Теперь я здесь.

Примет и меня.

Я рад, что ты со мной стоишь, но рад ли ты раз ты молчишь.­

Семь раз обожрешься – один раз лопнешь.