Стихи про разное (Страница 26)

Не отправляй их восвояси...

А мне никто стихов любовных
Не посвящал.
Не вышла статью.
Себя считаю обделённой
И обойдённой так некстати...

Писали всё - букет пародий.
Памфлеты, стёб,
Признанья... в дружбе.
Немного бардовских мелодий
И сотню эксов простодушных.

Писали едкую сатиру,
Пытались ковырнуть словами...
Лишь о любви - молчала лира.
Всё - "мимо дома.
И с песнЯми".

А разве плохо, что публично
Тебя согрел поэт признаньем,
Стрелою мысли поэтичной
Проник в глубины подсознанья?

И, неужели аллергия
Возможна, как ответ на чувства?
Ведь это - стихотерапия -
Порыв прекрасный безрассудства.

Редчайший повод нежным словом
Внезапно серый день украсить...
Наташ.
Не будь такой суровой.
Не отправляй их восвояси...

Написано на стихотворение "Ты так кормил меня стихами..."
[Наташа Метелица]

Щучий хвост

Он стоит, бестолково размашист,
Каждый лист его длинен, остёр,
Словно пламя зелёное пляшет, -
Ядовитый, нежгучий костёр.

На окне, заслоняя пол вида,
Он к стеклу прилепился впритык.
Шутники его звали обидно
Щучий хвост или тёщин язык.

Уж кому насолила та тёща,
Что за щука такая была?
Но питомец наш офисный общий
Дарит много любви и бабла.

И во время обеда нередко,
Отдохнув от труда своего,
Шаловливые ручки соседки
Иногда донимают его.

Что ей нужно, любви или денег?
Не хватает ей вечно всего,
Только рядом стоит ежедневно,
Словно греясь душой от него.

А когда мимо люди с обеда
В разговорах неспешно идут,
Привечают его без ответа,
Щиплют листьев его изумруд.

Чепуху чью-то слушая днями,
Он секреты и тайны хранит,
И за это накормлен бычками,
И здоровьем весь пышет на вид.
(Ольга Волкова)

Девочка с шариком белым

Земля и Луна – это девочка с шариком белым,
Под звёздную песню в придуманном кружится танце,
А звёзды лучами поют и поют а капелла,
И это вращенье не может на миг задержаться.

О как умиляет такое беспечное детство:
И шарик летит, и её веселит его круглость,
И тех же друзей, однотипных и схожих, соседство,
Вперёд убежала и снова по кругу вернулась.

Кометы щекочут хвостами случайных прохожих,
Да к девочке этой не могут никак подобраться,
И носит пушистиков, чем-то на ласок похожих,
Инерция ли, любопытство, да глушит пространство.

Летят, как стрижи, астероиды над головою,
У ног её мечутся бешено рыб косяками;
Чтоб девочка с шариком целой была и живою,
Юпитер-добряк, отвлекая их, ходит кругами,

Жонглирует он девяносто пятью колобками,
То их, как собачек, выгуливать станет, – умора!
И страшные камни, качая косыми боками,
Вплывут в толстяка, засмотревшись совсем, без упора…
(Ольга Волкова)

Бисер …

Не всем надеждам и мечтам сбываться суждено,
Не все умеют оценить бесценное добро,
Чтоб жизнь не огорчала отчаянием в унынии,
Не стоит видно бисер нам метать пред свиньями…

Вечный скиталец…

Нет твоей родины, везде ты чужой,
Никогда не узнаешь где край твой родной,
Вечный скиталец средь пустынь и полей,
Навек чужестранец, лишённый еврей…
Не нужен мир лишь тем на земле,
О богатстве мечтающих в угоду войне,
О славе со звоном золотых цепей,
Во всём виноват лишь усталый еврей…
Потухли глаза, не горит в них костёр,
Потонут в море где голосящий хор,
Жажда наживы взлетит в апогей,
Во всём в ответе бедный еврей…

Папина дочка

Мы же оба знаем,ты папина дочка
Но не знаешь, что я хулиган
Размешаем надежду и страх
И уйдём от реальности к снам

Мельком вспомним друг друга
И разорвём все раны по швам
На меня ты находишь сотни проблем
Для тебя нахожу причин целый шквал

Не пускаешь близко к себе
Отвечая на все не в такт
Но мы оба знаем, что
Сердце, твоё я забрал

Не боюсь украсть тебя,милая
Я придумал давно для нас план
Не наплевать мне на, папину дочку
Теперь знаешь, я хулиган

Чистая кожа

Повстречались мы, конечно,
Не случайно, просто так.
Ты была не первой встречной.
Я заметил свыше знак.

Шёл по липовой аллее
И смотрел на облака.
Увидал, что в них алеет
Словно ангела рука.

И она огромным пальцем
Указала путь к тебе.
Ясен курс и ноги мчатся,
Повинуются судьбе…

Ты стояла за прилавком
В первый свой рабочий день.
В белом фартуке русалка.
Ароматна как сирень.

А глаза – моря печали.
Ведь работаешь давно,
Но из тех вещей, что дали,
Не продала ни одно.

Куча тюбиков и банок.
Кремы, пасты и лосьон.
Выбор скромен. Даже жалок.
Но я понял – это он.

Тот лосьон который нужен,
О котором год мечтал.
За него я даже душу
В трёх аптеках предлагал.

Закупил все шесть бутылок.
Наша встреча не с проста.
«Огуречный» это мило.
Это кожи чистота.

Меня не любят...

Меня не любят...
ну и что?
зачем мне притворяться лучше...
зачем обманывать тебя...

чтоб в маске быть
как можно лучше?
и лобызали всю тебя...
где лесть занозу посадила...

нет...в этом нет меня...
а правда очень всем не мила...
поскольку это лишь слова,
как ароматный кусок мыла

что отмывает грязь с тебя...
и ты опять кусочек чистый
не видно кто ты и за что...
и что ты вытворяешь мило...

вся суть поступка, как вода...
чем жизнь твоя других умыла...
и ты хлебаешь из котла,
когда сама его сварила...

меня не любят...
ну и что?
кто знает жизнь...
тот не осудит...

Мари 2

Мари затаила в дальнем углу обиду,
она улыбалась и жаждала плута в глазах.
сердце Мари уже век, как было разбито,
и теперь она не видела тормоза.

проливала нежность, но лишь условно,
порода её не терпела характер-хрусталь.
она стала убийственно хладнокровна,
перестала уважать чужую скрижаль.

её глупая жизнь развалена на цитаты,
оставаясь в нетрезвых глазах примечательной.
на хрупкой спине кровоточат стигматы,
но Мари сошла с ума окончательно.

вдребезги ваза, пионы безжизненно живи,
заперты двери, в кране шумит вода,
чувства Мари, как и прежде, жестоки, паршивы,
она снова, снова осталась одна.

одобрив идею, допила бокал платонизма,
как никогда готовая дать реванш,
приняла последствия алкоголизма,
и объявила себе карт-бланш.

выбор её обошел дух клофелина
и взор уронил на серебряный револьвер.
месть – уважительная причина,
любовь – непоколебимый барьер.

в собранном из осколков, неполноценном,
потрёпанном сердце потухла искра.
Мари жутко горда, она себе знает цену,
и счёты сводит беспрекословно сама.

Нечто

На портрете блеф
да в карманах боль.
Босиком по снегу вдоль застывшей речки.
Хлеб вчера доев,
догрызая соль,
вяло держит путь призрачное Нечто.

Зло оно и постно
накрутило дуль,
в кукиш перст судьбы спрятав, как в засаде.
Ледяных и острых
не жалея пуль,
спрыгнуло на землю небо снегопадом.

Вдоха ком колюч,
в горло вмёрз кадык.
Белый шум в плену асфиксии пьяной.
Ищет к шифру ключ,
вывихнув язык,
корчит морды Нечто мерзкой обезьяной.

Брови снежные,
муть прозрачных век,
глубоко в глазницах спят зрачки-колючки;
пятки нежные
жарко топят снег,
всякие улыбки под носом на липучках.

Из невзгод наряды,
из непогод монисто.
Я - подозреваю - у неё не первый.
Где-то совсем рядом
слышу - очень близко
глухо дышит Нечто, действуя на нервы.

Год грядёт Тоски,
в созвездии Подлеца,
баллада заунывная зимою не допета.
Скованной реки
не видать конца.
Не видать конца списку концов света.

Бьется бабочка в окно
Изнутри — наружу.
За окном дожди давно
Предвещают стужу.

Так чего ж она туда
Так упорно бьётся,
Если больше никогда
Солнца не напьётся?

Лучше без следа весной
Там растаять льдинкой,
Чем засохнуть расписной
Жалкой паутинкой…

Аферизм про счастье

Мудрость - в голову, как сласти;
в рот поймал - соси, да жуй.
Ты - кузнец земного счастья.
Нет его? Иди накуй!

Аферизм про менталитет

Весь в долгах, в кредитах, но ей-богу
десятым ты айфоном светишь в мир,
чтоб в грязь не вляпаться
и не сломать чтоб ногу,
подсветить чтоб в кушерях дорогу
в деревянный, мать его, сортир.

Привычка

Лишь солнце в море погрузилось,
и тишина, обняв посёлок,
объявила ночь,
моя хандра мгновенно скрылась
в неизвестном направлении,
удалилась прочь.
И до утра я бодр духом,
и кто-то шепчет мне на ухо
строчки для стихов.
Я весь в словах, как в паутине,
лист в предвкушении картины
дневных унылых снов.
И бамперу на стуле тесно.
Рука спешит. Мне интересно -
случится что вперёд:
иль ручкой почешу я мочку,
иль доконаю всё же строчку,
иль пепел упадёт?
Ночь с тишиною - две подруги
и даже больше, ну… наверно…
Им не грозит раскол.
Луне-хозяйке звёзды-слуги
в туман прислуживают скверно,
но это их прикол.
Вот ранний луч на время давит,
рассвет себя ждать не заставит,
унынье, здравствуй вновь.
Но я уже калачик тёртый,
в кровать свалюсь и буду мёртвый,
пускай остынет кровь.
День прелый, вялый, злые мухи...
Глубоким сном спасусь от скуки, -
проверено стократ.
Я точно знаю - ночь вернётся,
в окно звездою поскребётся,
и я ей буду рад.

Сколько истины в жирной саже 1997

Сколько истины в жирной саже?
Сколько лжи в ключевой воде?
Кто со всей ответственностью скажет -
я нормальный всё же, или где?

У меня справка есть, что здоров,
но как уйду в себя с головой,
ненавижу я всех докторов,
"ум" на "разум" в смертельный бой.

В том бою невозможна ничья,
лоб разбит, кровоточат коленки...
Доктор - я, пациент -тоже я;
психоаналитиков к стенке!

Разглядев все прелести марины,
проглочу очередной заскок;
для истерики до рвоты есть причины,
я ж лежу и изучаю потолок.

То штормит в душе, а то идиллия,
лбом могу удариться о стол.
Но я помню как моя фамилия,
год рождения и даже пол.

Там, где все таланты, там я бездарь,
где всем финиш, мне, конечно, старт.
Хорошо, что я пока не Цезарь,
слава Богу, что не Бонапарт.

1997

Сколько истины в жирной саже 2007

Сколько истины в жирной саже?
Сколько лжи в ключевой воде?
Отчего мой журавлик бумажный
не сидит тихо-мирно в гнезде?

Почему он в траве шарит змейкой,
не летает, имеючи дар?
Был тетрадный листочек в линейку,
в клетку - клетка, размером с ангар.

Голова копит сонмы и суммы.
Мир (реальной) (фантастики) мой:
(тупо) здесь каждый третий (разумный),
(страшно) (добрый) здесь каждый второй.

Рыцарь (больно) (здоров). Он упрямо
ставит цель - зеркала все разбить.
И (ужасно) (красивую) даму
(насмерть) он обречён (полюбить).

Время странное и уклад странный:
тут любого хватай мужика -
помнят пальцы все грани стакана,
ещё чётче - все грани штыка.

Дух мятежный назначенным часом
обескровит реальность, как жгут.
Наготове стволы, пахнут маслом,
спусковые крючки нервно ждут.

Щель узка. Часто непостоянство.
Мир закупорен, будто нарыв.
Для диагнозов море пространства,
для нарыва есть шанс на прорыв.

Наблюдаю в щель - не понимаю.
Вязок мир, как болотная гать.
Словно губы "вон там" раздвигаю
я ту щель, чтобы больше понять.

Свету я улыбаюсь, он скалится -
голливудской улыбочки блик;
погрозит бутафорскою палицей,
окончательно ставя в тупик.

Суть саму мне мой мир не расскажет,
не подскажет искать её где...
Сколько ж истины в жирной саже?
Сколько лжи в ключевой воде?

2007
… показать весь текст …

Плюну я на бумагу

Плюну я на бумагу
сквозь зубы чувством своим.
Мир - подонок и скряга,
мне всегда был чужим.
На распутье неволен
выбрать сам себе путь;
всем, что есть, недоволен, -
навсегда бы уснуть!
День паскудный сменился
ночью кислой и злой,
новый день народился, -
я опять не герой.
Показное веселье,
а внутри гниёт грусть.
Я бы вскрыл себе вены,
да крови боюсь.
Мне ни вправо, ни влево,
ни прилечь, ни присесть... -
тяжела когда дева,
не знает, чтоб ещё съесть.
Мне б пример взять с соседа,
тот в запое уж год;
забывает к обеду,
что моральный урод.
Что за время, о, Боже!
Свет с оттенком свинца.
Даже очень хороший
косит под подлеца.
Весь мир - стрёмная зона,
а на зоне кто смог
зачеркнуть бирюзовым
ртуть небес поперёк?

А я вижу снег во сне:
грациозные снежинки,
в фуэте, как балеринки,
на ладонь садятся мне.

Мир я зря парафиню,
для кого-то ж он бел.
Все сосут его вымя,
только я не успел.
Может быть я убогий?
Да-к, вроде вышел лицом,
есть и руки, и ноги,
и могу стать отцом.
"Так чего ж тебе надо? -
скажут мне, - не канючь.
Прямо все вокруг гады,
один ты - светлый луч.
Мы тебя понимаем,
люди разные, что ж...
А рога обломаем,
если пасть не заткнёшь!"
Мне в мозгу что-то шепчет -
сам бей первым, не трусь!
Всё внутри рвёт и мечет,
я ж молчу и боюсь.
Может я превращаюсь
верно в склизкую мразь?
Больше не удивляюсь,
что кругом мрак и грязь.
Грязь и сажа не вечны,
смоешь тёплой водой.
Как же смыть мне сердечный
антрацитовый гной?
Во мне гадкие гены,
я ж хочу, как у всех.
Я бы вскрыл себе вены,
да ведь это же грех!

Но я вижу снег во сне.
И снежинки на пуантах,
в белых пачках, в пышных бантах,
на ладонь садятся мне.
… показать весь текст …

Время

Семафорят огоньки,
в кучки сгрудившись забавно...
Кто поярче, тот и главный,
брит, брутален, в списке славных...
Резок звук, цвета резки...
Но секунды сквозь пески
мне посеребрят виски
безболезненно и плавно.

Жизнь - подобие борца,
в календарь вросла уныло.
Кармой зубы раскрошило.
Даты с плит дождями смыло.
Два раздюжих молодца,
в-имя Сына и Отца,
в ствол мой в сорок два кольца
вбили ржавое зубило.

И всплакнули небеса
молоком; к утру - кефиром.
От лактозы тучи шире.
За самбуку тверк мастырит
недешёвая краса,
ниже пояса коса,
хитрость в девственных лесах
спрятав, а невинность - в тире.

Утекают из страны
силы, от таблеток пачек.
Спину облизав удаче,
на провизоров батрачу.
Вкус войны, пустой сумы,
звуки, запахи тюрьмы -
всё навязано взаймы,
в свете -надцатой волны -
горе тем, кем путь лишь начат.
Мне печати не нужны -
отвечаю, пацаны.
Пусть по мне в лучах луны
кто-нибудь поплачет.

Аферизм про разногласие

Ты говоришь: "Чтоб не завяли помидоры,
почаще нужно перец поливать..."
Заумные достали разговоры!
Иди, учись готовить. И рожать.

В глухом лесу случайно проезжавший
Остановил повозку дровосек,
В скитаниях измученный, уставший,
Я напросился в гости на ночлег.

Хозяин, щедро подстелив солому,
Меня с собою рядом посадил.
«Помчимся с ветерком, - сказал, - до дому»,
И отдохнуть в телеге предложил.

Казалось, что мы ехали недолго,
Проспал как будто только полчаса,
Но ночь была, когда он у посёлка,
«Приехали»,- сказал, затормозя.

Заехали в открытые ворота
И оба молча слезли, не спеша,
Протерли ноги на крыльце у входа,
Зашёл я в дом, взволнованно дыша.

Меня часы с кукушкою встречали,
Две стрелки на двенадцати сошлись,
И ровно столько раз прокуковали,
А после наши взгляды разошлись.

На тумбочке с цветочными горшками
Стоял старинный тульский самовар,
Годами был помят слегка местами,
Его любой купил бы антиквар.

Накрытый стол, уютное убранство,
Домашний хлеб, парное молоко.
В нём простоты несметное богатство,
И сладкий запах детства моего.

Накинув кружевную шаль на плечи,
Хозяюшка сидела у печи,
Пылал очаг, горели тускло свечи,
К чему-то вдруг зажженные в ночи.

Недолго миг молчания продлился,
Я мира тому дому пожелал,
С улыбкою учтиво поклонился,
В грудь воздуха домашнего набрал.

За чашкой чая долгая беседа,
О том, о сём, а в общем ни о чём.
Они позвали в гости и соседа,
Из уст его слова текли ручьём…

Луна в окно за нами наблюдала,
И слушала, о чём мы говорим,
Не раз она куда-то исчезала,
Потом опять смотрела, что едим.

Я с ними до рассвета засиделся.
Быть может мне приснился сон чужой,
Но я в нём и согрелся, и наелся,
А после наслаждался тишиной…
… показать весь текст …

Поднимусь на вершину высокой горы,
Крикну громко: Спасибо, Всевышний!
Там готов заключить со всем миром пари,
Что на этой Земле я не лишний…

… И я пленен лучом заката,
За горизонт прикован взор,
Откуда больше нет возврата…
За той чертой другой простор…

… Нет выхода и заперты ворота,
Внутри себя спасает шаг один.
И он, как точка нового отсчёта,
Поможет в покорении вершин…

Чего-то в жизни будто не хватало,
Казалось, счастья недодали мне.
С годами понял, что имел немало,
Все лучшее Господь дал на земле…

Невежества брезгливое лицо
И недостаток нравственной культуры
Сливаются в единое кольцо
Изменчивой и низменной натуры…

Земля трясется, рушатся дома,
Один лишь миг - весь Мир неузнаваем...
Быть может, сами сходим мы с ума
И заповеди Бога забываем?!..

Лучший друг

Мне часто снится пограничная застава.
На белом небе белый солнца круг.
Мне снятся зной, дозор, пески, усталость
и верный мой четвероногий друг.

Как мы сроднились - знали только боги.
Ты службы тяготы всегда умел понять,
мой самый добрый друг четвероногий! -
Моя вторая от окна кровать.

Аферизм про критику

Коль все ощущенья плОхи,
иль вконец уже плохИ,
все болячки, ахи-вздохи
выливаются в стихи.

Чуть посмеешь улыбнуться,
юмор промеж букв вписать,
тут же критики найдутся
в эти буквы наплевать.

Их авторитет субтильный,
как пить - высморкнет совет;
окромя соплей бацильных
большей пользы в этом нет.

Ты пиши, когда неймётся,
бездарь, гений, просто псих...
Слушатель всегда найдётся
и у тех, и у других.

Если скажут – Нет чудес.
Я отвечу – Идите в лес!
На природу.., за грибами...
Ягоды и комары – станут вам друзьями!

Аферизм про самокритику

Нет зубов и нет волос, из-за пуза ног не вижу;
как маньяк сексопричинный никого уж не обижу.

Печень жирная шалит, часто мир в глазах двоится,
геморрой и простатит - тоже жаждут подружиться.

И мотор кряхтит не в такт, и давление ни к чёрту...
Но я знаю себе цену. То не брак, что третьим сортом.

Как отечества защитник - должен знать штыка все грани,
но ладонь с похмелья помнит только грани на стакане.

И отнюдь мне не верны мои верные друзья...
После крепкой "дружбы", утром, я не помню ничего.