Цитаты о прозе и писателях

Чем прозрачнее воздух, тем ярче солнечный свет. Чем прозрачнее проза, тем совершеннее ее красота и тем сильнее она отзывается в человеческом сердце.

Ничего могучего, ничего великого не может выйти из-под продажного пера.

Голос совести и вера в будущее не позволяют подлинному писателю прожить на земле, как пустоцвет, и не передать людям с полной щедростью всего огромного разнообразия мыслей и чувств, наполняющих его самого.

Проза — это архитектура, а не искусство декоратора.

Нет на свете дела труднее, чем писать простую, честную прозу о чело-аеке.

Писатель, если он хорошо трудится, невольно воспитывает многих своих читателей.

Писательство — не ремесло и не занятие. Писательство — призвание.

Мы, литераторы, извлекаем их десятилетиями, эти миллионы песчинок, собираем незаметно для самих себя, превращаем в сплав и потом выковываем из этого сплава свою «золотую розу» — повесть, роман или поэму.

Стертость и бесцветность прозы часто бывают следствием холодной крови писателя, грозным признаком его омертвления. Но иногда это просто неумение, свидетельствующее о недостатке культуры.

Тот, кто думает, что Жорж Санд — это мужчина, уверен и в том, что Эрих Мария Ремарк — это женщина.

Чтобы писать совершенную прозу, надо обладать также поэтическим талантом.

Истинно высокое произведение всегда — как греческая трагедия, как творения Мелвилла, Толстого или Мольера — приводит в равновесие реальность и бунт, и они, сообщая друг другу силу, прорываются к свету, как вечно бьющийся родник самой жизни, радостной и мучительной. Вот тогда-то и рождается порой совершенно новый мир, отличный от повседневного и все-таки тот же самый, особый и вместе с тем универсальный, чистый и незащищенный, вызванный к жизни на несколько часов силой и неудовлетворенностью гения.

Наука без литературы бездушна и груба; литература же без науки пуста, ибо сущность литературы есть знание.

Литература — дело глубоко ответственное и не требует кокетства дарованиями.

Какие рассказы можно назвать новыми? Типы всех видов проходят через все басни. Разве с самых первых страниц человеческой истории не начались также истории любви и лжи? Басни рассказывались за сотни лет до Эзопа, и ослы под львиными шкурами ревели по-древнееврейски. И хитрые лисы льстили по-этрусски, а волки в овечьих шкурах скрипели зубами по-санскритски. Солнце сияет сегодня так же, как тогда, когда оно впервые засияло, и на деревьях над головой зяблики поют все в том же тоне, в каком они начали петь, как только появились.

Чтобы были довольны твои читатели, не будь слишком доволен собой.

В литературном мире нет смерти, и мертвецы так же вмешиваются в дела наши и действуют вместе с нами, как живые.

В истинном писательском призвании совершенно нет тех качеств, какие «му приписывают дешевые скептики, — ни ложного пафоса, ни напыщенного сознания писателем своей исключительной роли.

Не умея держать в руке топор — дерева не отешешь, а не зная языка хорошо — красиво и всем понятно — не напишешь.

О племя писателей! Мир обольщает ваш слух напевом соблазнов, подобным жужжанию мух. Кто ваши поэты, как не обитатели мглы — рыскучие волки, чья пища — хвалы и хулы. Они вредоносней захватчиков, сеющих страх, как жадные крысы, они вороваты в горах.

...Ритмичность прозы никогда не достигается искусственным путем. Ритм прозы зависит от таланта, от чувства языка, от хорошего «писательского слуха». Этот хороший слух в какой-то мере соприкасается со слухом музыкальным.

Писать должен лишь тот, кого волнуют большие общечеловеческие и социальные проблемы.

...Наше творчество предназначается для того, чтобы красота земли, призыв к борьбе за счастье, радость и свободу, широта человеческого сердца и сила разума преобладали над тьмой и сверкали, как незаходящее солнце.
Паустовский К. Г
Большинство авторов ведут себя в своих сочинениях так, как светские люди за беседой: занятые только тем, чтобы нравиться, они мало заботятся о том, как достигнуть этого — ложью или истиной.

У народа, лишенного общественной свободы, литература — единственная трибуна, с высоты которой он заставляет услышать крик своего возмущения и своей совести.

Создать язык невозможно, ибо его творит народ: филологи только открывают его законы и приводят в систему, а писатели только творят на нем сообразно с сими законами.

Как в политике одно меткое слово, одна острота часто воздействует решительнее целой демосфеновской речи, так и в литературе миниатюры зачастую живут дольше толстых романов.

Писатель может сделать только одно: честно наблюдать правду жизни и талантливо изображать ее; все прочее — бессильные потуги старых ханжей.

Главным достоинством писателя является знание того, о чем писать не шжно.

Кто, вращаясь в образованном и литературном обществе, стремится сделаться большим поэтом, должен сначала обратиться в маленького ребенка. Он должен расчленить всю ткань своей души. Он должен забыть многое из того, что, быть может, до сих пор было для него основой его превосходства. Его собственные таланты будут препятствием для него.

Писатель отнюдь не смотрит на свою работу как на средство. Она — самоцель; она в такой мере не является средством ни для него, ни для других, что писатель приносит в жертву ее существованию, когда это нужно, свое личное существование.