Новые стихи про разное (Страница 17)

Под размеренный...

Под размеренный грохот трамвая
Отрешённая еду домой.
Ноги в валенках пусть отдыхают:
Нет удобней обувки зимой!

Ещё ближе к окошку подвинусь,
И ладонями лёд растоплю -
С чем сравнить выступленье снежинок,
Исполняющих вальс "Догоню!" ?

В голове эта музыки льётся
И, не чуя вагонных колёс,
Устремляюсь под свежесть морозца,
На коньками исписанный лёд.

С чем сравнить невесомость парения,
В одиночку иль за руку "с ним"?
И снежинок танцующих тени,
И цветных огоньков перелив.

Лунный свет, как эмаль голубая -
Освещает шоссе из дали
К ликованию располагая...
Двадцати ещё нет Натали.

А на литфронте, как в тылу

А на литфронте, как в тылу,
Задрав надменно хвост,
Приняв иуды поцелуй,
Да прямиком - до звёзд.
Ангоркой дивной красоты
Могла бы цвесть и цвесть,
Но тут придворные коты
Подсунули ей лесть.

Прикормка в самый раз пришлась,
Но голод утолив,
Её "кисъюшная шкала"
Прозрела "развели!"
Зажёгся центр мозговой:
"По-доброму, уймись!
Твоё убого щегольство,
А, ну, оттуда, брысь!"
****

Вильнув обидчево хвостом,
Мурлыкнула: "Уйду,
Осваивать другой престол -
Нести белиберду."

Пожелание

Жизнь состоит из приобретений.
Из радостных минут, секунд сплетений.

Уходит то, что лишь мешало.
Приходит нужное, что призывала.

Нет обновления - нет жизни.
Не овощ, не рассол - не кисни.

Расчищен горизонт - твори и выражайся!
С восторгом принимай, тоске не поддавайся!

Минуту посвяти воспоминаниям, былому.
А дальше путь тори по шарику земному.

Ведь сколько впереди ещё не узнано!
А новость, с приправой смеха - вкусная!

Вот первая - пришёл Декабрь)
Посеял где то окуляры.

Без них не видит, где подсыпать снега нужно,
А где уж хватит, завалил радушно.

А вот вторая - скоро Новый Год!
И скоро раньше будет солнышка восход!

И третья подоспела - улыбайся!
Преображайся и теплее одевайся!

А дальше продолжай уж счёт сама,
Взгляд в будущее, в радость устремя.

Ядовитым уродливым спрутом

Ядовитым уродливым спрутом
Неуклонно плывёшь по пятам.
Клеветник. Прирождённый Иуда,
Возникаешь везде неспроста.

Извиваясь чернильным уродцем,
В сухопутно-элитной среде,
На правах, вроде, как стихотворца,
Демонстрируешь менталитет.

Пахнет смрадом палаточка-плащик -
Не отмыться, хоть ляжешь костьми.
Каракатицей, гадко скользящей,
Разрастаешься клонами вмиг.

Прототипов внедряешь подпольно:
Двойников и мутантов своих.
Изгибаясь крючком, корчишь роли,
Сам себя раздвоив, растроИв.

В напридуманном молишься царстве.
А диагноз типичный - "шиза"!
Принимай лучше на ночь лекарство:
Валерьянку и эспумизан.

В следующий раз...

По тёмным переулкам шагая,
не держа в кармане души,
фонари, игриво мигая,
замечали в руках ножи.

перекрёстки его пропускали,
он её пропускал мимо глаз,
рядом с ней кулаки разжимая,
обещал: «в следующий раз»...

А что

- А что "музей"? Картины те
Из номера журнала!
Нет, не "Крестьянка"! В "Огоньке"
Я нА год подписала.

- Вот статуэтки с мужиком -
- Ну, да! Игра природы!
Представить страшно: "О-го-го!"
- И наши - не уроды!

- У входа куклу шимпанзе,
Ты видела? Умора!
Ну, как две капли, наш сосед,
Шофёр зампрокурора.

- Ведь это древний человек!
И мы такими были!
- А мне, как нА голову снег
Художество "Обмыли!"

Вчера же зять купил мопед
А значит - будет пьянка...
- С утра упал к ногам мой дед:
"Готовь нам самобранку!"
-

Всё чаще это с нами происходит

Обстрелы городов, воды, тепла и света нет,
Всё чаще это с нами происходит,
Но не погасят в наших душах свет,
От нас добро с теплом исходит.

Земля, очнись, прошу тебя, очнись,
От этой разрушительной войны,
Столько погибло душ, слезы ручьем лились,
Победы ждём мы, мира, тишины...

Хотим в своей стране спокойно жить,
Растить детей, надеяться, мечтать,
Счастливыми и радостными быть,
А по ночам спокойно дома спать.

Встречать рассвет не звуками сирен,
А ярким солнца ласковым лучом,
Любить, творить, ждать новых перемен,
В своей стране любимой, мирным днём.

На экстренном

На экстренном банкет-корпоративе
Интригой стал ещё один роман.
По жизни я нисколько не ревнивец,
Но почему-то нерв мой взял реванш.

Она мне самому нужна! И точка.
Знавал я эту женщину не раз.
А он пускай гуляет. И пешочком
В фуражке-менингитке из бобра.

Мой инструмент, конечно, подыграет!
Оттягивайтесь, хоть на полный рост.
Но знай, моё терпенье небезкрайно.
Я вам не шут, не с носом Дед Мороз!

Какая разница, но в этом же вся СОЛЬ!
Ты хочешь ОСТРОГО, ну так позволь!
А может СЛАДКОГО, чего ж ты ждёшь?
А может ГОРЬКОГО, так что ж, не хошь?
Хочу лишь КИСЛОГО, мой выбор прост,
Каков мой выбор - таков и спрос!

25.11.22.

Снова мы квиты

Снова мы квиты - убиты
от точки зачатия жизни
до "после нас".
В старый палас
закрутим улики
и выкинем
с окон казенных домов,
где каждый готов
поживиться молитвами снов
о всепрощении.
Смерть блаженнее
наказания…

Но что у тебя за мания
всегда возвращаться
и меня воскрешать?
Паласов не напасешься!
И кто я теперь -
дочь, жена, мать?
Опять
друг друга терпеть…
Смеёшься?
А знаешь - иди ты,
слышишь из окон молитвы -
время не врёт,
мы на тысячу жизней вперед
убиты.

Сплошное пиии...

Когда уходит то,
что мы по глупости любовью называем,
уходит без пальто -
торопится, обжигается чаем,
сигарету не тушит,
бросает кружку в стену, слово в душу,
нарочито отчаянно хлопает дверью…
И ты веришь в...
(сплошное пиии…)!
Еще пару жизней не спишь,
в промежутках между истериками
слушаешь лифт,
это почти выносимо, скажи?
Этажи -
от одного до двенадцати,
можно не стараться
затыкать себе рот пальцами.
И после готова
их грызть до крови
на цифре, допустим, восемь…
Внутри, апофеозом -
бросил!

Но случается утро и чья то весна,
в тот самый момент,
когда во снах
рухнули все этажи
в пропасть придуманной кем то лжи.
На прошлое пофиг...
Ты лежишь
и улыбаешься ресницами -
что-то должно родится
в кружке с горячим кофе,
крепким, как руки его
терпким, как губы.
Знаю - погубит,
но черт побери -
вся эта преданность (здесь снова пиии…)!
Жизнь ничему не учит -
мы также глупы,
но по весеннему, лучше…

Уловка миров

Корчит рожицы пацан пятилетка
в трещины зеркалов.
Каждое искажение - уловка его миров.
В одном из них Будда,
еще не познавший себя самого,
он пробудился под утро
без снов.
Пока здесь обычный мальчишка
для смертных людей.
Меняется угол зрения
рыдает Титан у дверей,
ему то негоже,
бессмертному где взять слякоть?
Пацан крепится, он сильный,
не плакать.
Кого -то достала вся эта вечность
и боги,
и взгляд синеокий
предательства бесконечного.

Картина меняется снова -
скалы и древний вереск,
мальчугану уже не пять,
время ересь,
боги погибли.
Он Будда в каждом камне
и капле,
в каждом цветке он нектар -
приди да выпей.
Крошится зеркало на лепестки
и взлетает миллионами колибри.

Психоделическое

рыбы выходят на сушу
жарятся в сковородках
и застревают костями
в чьих-то голодных глотках

птицы сползают на землю
перьями, до щекотки
варятся в чьем-то супе
и застревают в глотках

чиркая спичкой надгробье
люди сгорают ловко
и не съедобен пепел
но застревает в глотках

Всему своё

Всему свое... А дни уже не те...
Мне снова выживать среди смертей
Бездушных листьев и безбожных лиц,
Завидуя судьбе крикливых птиц.

Кому-то в кайф и дождь за воротник,
Что без стыда к запретному приник,
И листопад, и мокрое пальто…
Но все не то…. не то… не то - не то!

Мне бы лететь - не птицей, но душой
Туда, где мир тоской не искушён…
Туда, где ночь из мыслей удалит
Осенних дней печальный колорит.

Туда, где день заменит крик души
Коротким и уверенным – «Дыши…»
.................................
Но тела гнёт к полету не готов....
Опять сушу промокшее пальто...

Про думы

Курю... По бабьи день оплакан.
Не спится мне.
Но тишина теперь во благо,
Как первый снег.
Все к черту, думы бесконечны,
Под стать дневным.
По мысли в каждое колечко,
Пускаю дым.
И в горьковатом послевкусье
Из тысяч дум
Одна до смерти не отпустит -
Куда уйду...

Всего лишь кошка

Все хорошо и все идет как надо -
словам слава, а тишине покой.
Мне ваша дружба больше не награда,
когда невопрошающей рукой
приглажу кошку, брошенную вами.
Нет, нет - не злюсь, да что там говорить,
ее мурчанье не сказать словами,
но сердцем выпить… Некого винить
в придуманных богах, их слишком много,
глаголет каждый праведную весть.
Я продолжаю бессловесно трогать
живого тельца выцветшую шерсть.

И так легко , без боли, первозданно
течет момент по венам бытия.
Всего лишь кошка, из простых дворянок,
глазами Бога смотрит на меня.

Замутим?

Я буду напротив,
не против?
До завтра четыре минуты,
там завтрак
замутим
и думать забудем,
как нервы друг другу
испортить.

Туда и обратно -
до пульса,
по выдоху в каждое слово.
На выходе снова
меня остановишь
шлепком по спине -
не сутулься.

Под ситцем
проститься бы.
Кто мы
друг другу?
В прокуренной майке
мой воздух не найден,
И будет инсайтом
кровати неловкая
кома.

Дай, постираю...

Истиной не трубят,
в лысине нет волос.
Из одного тебя
кастинг не так уж прост.

Яблоко не сгниёт,
если по веткам ток.
Не исчезает лед,
будет воды глоток.

Парюсь , но выбор прост -
пальцем тереть стекло.
Если не скажешь - брось,
вымолчу перелом
выжженного моста,
от улететь до дна.
Истина так проста,
если она одна.

Небу приснится сон,
бога получит грех.
Где твой второй носок,
дай постираю… эх.

Не было сини (верлибр)

­Не было сини.
Сиять в простынях выносимо,
если носить в животе солнечный шар.
Каждый удар
сплетения сгорает пожаром того,
кто всесильнее, того
кто звёзды топил в болоте…
И жабы глотали, светили,
шептали под камнем лица…
Ночь голой бродила,
ища своего подлеца
для маленьких солнц.
Они разучились сиять
в кроватках из рваных молний..
Время исполнено…
Лица заговорили камнями о звездном стаде,
простыни влажным стыдом краснели,
как мы не умели…
Млечная грудь в жабьи сны устремилась луной.
Шепот в утробе весны слишком нежен,
боятся нечего.

Рождение махаона (белый стих)

Время песком умывается
в трещинах жизни.
Бабочки крылья кострами пылают.
Хрустом трещат
в огненной пасти лампочки.
Не спасти
глаза , смотрящие прямо в солнце.
За ним темнота
пыльцой по губам облаков.
Незрячие дети неба
потухли,
осыпались бусами
к шее бабули с косичкой.
Она еще кокон на дереве,
мертвом от страха.
Снам не проснуться
под крышей песочного замка.
Мир докатил себя сам
к сердцу луны.
Вечная ночь махаоном
воскресла из пепла.

Девочка, погоди...

В печь бы свои стихи!
Пусть романтизм огня
вспыхнет над всем плохим
и, не согрев меня,

пепельно канет в ночь.
Мало ему листов.
Если б могла помочь,
если б могла без слов

броситься вслед, гореть!
Только бы не писать.
Но не пускает смерть
слабых… Как будто мать -

гладит, но не глядит,
шепчет беззвучным ртом:
девочка, погоди -
рано тебе... с огнём.

Щенячье

Из коробки глаза глядят
не щенячьи.
Мы не правильно, говорят,
деток нянчили.
Мы приглаживали шлепком
всё помятое,
Оправдание – мол силком,
виноватые.

Там, в пугливых глазах восторг
и тоскливое.
Смерть коробки – всегда костёр...
Кто брезгливее,
чем не ты, достаешь щенка
– бог и господин?

Стынет истина по щекам -
там еще один...

Птичий рай

На птичьем рынке адский ветер
и запах смерти.
Кто мне, неправильной, ответит -
в каком моменте
вы потеряли чувство жизни,
живое слово
и превратили в жесткий бизнес
добра основу?
Ряды кричащей тощей плоти
затмили небо.
Ваш бог давно ушел за теми,
кто вами не был,
кто не познал людских пороков,
не мог ответить.
Их стало много, слишком много -
слепые дети
пернатых ангелов. И где-то,
у неба края,
теперь обитель этих деток -
блаженство Рая.

Уважьте глупышку...

Вы мне говорите- держи якорЯ,
хватайся за жизнь горстями.
Уважьте глупышку - не лезьте в меня
непрошенными гостями.

Я вам отвечаю - несите с собой
в могилы живот и славу.
Мне нечего дать вам. Ругайтесь с судьбой,
устройте смертям облаву.

Нелепо, ей Богу! Что ищете вы?
Бессмертия в мертвом мире?
Признания быть лучше всех? Увы -
таких дофига в могилах.

Пусть это всё будет - и выбор, и спесь -
вне мира, вне поколений.
Я только прошу в мою душу не лезть…
Не надо мне ваших мнений!

Зоопарк лубочное

- Теперь мне есть, что рассказать
И мужу, и детишкам!
- Всего-то были полчаса,
Туда-сюда вприпрыжку.

- А я в восторге от слона!
- А я от бегемота!
- А как тебе величина?
Состряпала ж природа!

- Мартышка, евшая банан,
Портрет свекрови точный.
- А "мой", как тот орангутан,
Что в клетке одиночной.

- А как тебе та шимпанзе,
Что в поисках инстинкта?
- А может быть, махнём в музей?
Он рядышком, у рынка.

Художник Владимир Любаров

Милая опёнка, золото волос.
Славная улыбка и в веснушках нос.
Все твои проказы я прощу тебе.
Богом поцелована – солнышко в душе.
Милый, славный пёсик – копия твоя -
Сердце его бьётся только для тебя. /N.L. / 8.11.22.

По амнистии

Совладал с привычками, мыслями,
не нуждаясь в больном поцелуе,
не впервые выходя по амнистии,
твоё имя упомнив всуе.

говоришь как важно не сдаться,
миражи сквозь пройти Сахару,
важнее после не оказаться
забредшими в Аокигахара.

Я фигу не держу...

Я фигу вовсе не держу в кармане,
Хотя, на аве - зол и неприступен.
Но не терплю в свой адрес замечаний,
Хочу, чтоб в рот смотрели с предыханьем,
Пока буравлю чью-то мини-юбку.

В пикантный миг фольклор могу пустить.
(Красноречивость - ничего не стоит,
Когда её донельзя низвести!)
И этим благозвучным ассорти
Кормить досЫта племя молодое.

Роззявив рты, примчатся семеня,
Не пропустить стараются ни слова
И, даже, пусть написана фигня,
Шаблонный церемониал храня,
Они опять захвалят. Стопудово.

А что? Имею право! Я - поэт.
Чертовски привлекателен снаружи!
Ни дать, ни взять - музейный рафаэль,
В простецком варианте - топ-модель,
А здесь, среди девчонок, бью баклуши.

В моей судьбе

В моей судьбе
"Элитный" был один:
Во всём эксперт!
И гость везде желанный.
Являя спесь,
Нахально наследив,
Упал с небес
Негаданно-нежданно.

Раздетый нерв,
С раскатом в две губы,
Мог быть скромней
В картинке тет-а-тета.
И нет бы мне
"Побдительнее" быть
В той болтовне
С заката до рассвета.

Чуть рот открыв,
Глотнув, в сердцах, слюну,
Один мотив
Я уловила сходу:
Твой объектив
В копилочку нырнул:
Ведь все концы
Бесследно канут в воду!

Не журавля -
Понятно, ты искал!
Мой, окуляр
Навёл мгновенно резкость.
Я долила
В рюмашку коньяка
Подумав, "вуаля!"
Всё оценила трезво

Избыток чувств
До ярости довел,
Повысил пульс
И напрочь обескровил.
Поход к врачу -
Расчёт за удальство!
Короток путь
От страсти и до боли.

Сердце наше плачет от боли

Сердце наше плачет от боли…
и в потоке слов разрывается…
Мы не видим не слышим всех гроз…
только мыслью к тебе обращаемся…

ты не вредничай и не серчай…
мы же дети твои…как иначе…
ты не сможешь нас не простить…
и не сможешь пройти не плача…

мы привыкли к тебе…иногда…
свысока всё же смотрим на дали…
и не верим, что жизнь коротка…
всё спешим, догоняя печали…

мы не можем кроткими быть…
ты же нас не учил послушанью…
и всегда говорил, что любил…
что мы дети твои и призванье…

ну а детям…ты знаешь порой…
всё же свойственно и чертыхаться…
да и деткам не нужен покой…
мы все любим в «грязи» изваляться…

ты же отец нам…очисти ты нас…
от той грязи, что в нас вся налипла…
и от скверны, от зависти фраз…
и от жадности…грязи корыто…

ты же веришь в нас…даже в грозу…
много каверз приносим…балуешь…
пошалим и с поклоном к тебе…
ты простишь…и совсем не ревнуешь.

Предаём, продаём, злость кипит…
Но и ты здесь совсем не лютуешь…
Как же может родитель забыть…
Покарать то дитё, что бунтует…

Мы с причудами даже порой…
Ты и здесь с похвальбой выступаешь…
Пожуришь, побранишь и домой…
Всех заблудших детей возвращаешь…

Да…бывают грехи посильней…
Что всё сердце в крови изваляют…
Это больно…мы знаем…поверь…
Сами губы мы в кровь искусаем…

Губим сами себя…это так…
И душа наша маятник верный…
То стремглав повернёт всё назад…
То вперёд пробивается смело…

Ты подумай о нас…не брани…
Пожалей, помоги…если сможешь…
Дай нам силы не сбиться в пути…
Чтоб нашли мы к тебе ту дорогу…
… показать весь текст …