Лучшие стихи про разное (Страница 13)

Сублимация

Приду домой, как будто навсегда
и распластаюсь трупом на постели.
Лечить прокисший дух в трусливом теле
начну сегодня-завтра-никогда.
Жара на улице, внутри скулят метели.
И разрубая фишку еле-еле,
того, скажу, вы сами захотели;
я стал здоров, пока вы все болели...
Друзья вы мне, как будто...
Может да?

Когда б не ты, то и никто другой,
не смог бы мой диагноз обозначить.
А я учусь-лечусь. А как иначе?
Всё чаще мне мерещится порой -
я стал плохим, и всё с твоей подачи:
сжимаю кулаки и слов не трачу.
Ударили? Удар ответный сдачи!
Споют мне гимн, иль песню кукарачи?..
Друг ты мне был как будто.
А какой?

А завтра я опять иду в расход, -
гоню себя нарочно заблуждаться;
опять увижу, как служебный вход
пред самым носом начал закрываться.
Крестовым станет для меня поход;
не знаю - плакать мне, или смеяться.
Зато не станет N сопротивляться
и до утра попросится остаться, -
чему потом устану удивляться...
Подруга мне?
Или наоборот?

Подумать нужно. Нужно!! Или нет.
А если ей понравится, допустим?
А мне? Где совесть? Как держать ответ?
Где я не жду, в том месте и укусит
судьба. Меня как в лихорадке трусит,
и речь - не речь, моя уже, а бред.
Но друг зайдёт, по рюмочке пропустим,
допьем бутылку и чутка закусим;
приду в себя, должно быть.
Разве нет?
_ _ _
… показать весь текст …

Девочка – проблема

Почему? За что? Зачем
С этим ворохом проблем
Ты опять пришла ко мне?
Я о том жалею дне,
Что прошёл давным давно.
Это было как в кино.
Я тебе тогда помог.
Доброты моей итог –
С той поры ты знаешь путь
И когда хоть что-нибудь
Вдруг случается с тобой,
Даже с мелочью любой,
Ты всегда спешишь сюда.
Ты – проблема. Ты – беда.
Надоело помогать.
Завтра спрячусь под кровать.
Ты меня и там найдёшь?
Хорошо. Допустим. Что ж.
Ты рассказывай, давай!
Как тебе построить рай,
Чтоб подальше от меня,
Ну, хотя бы два – три дня
Ты счастливой побыла
И я мог в свои дела
Окунуться с головой?
Что опять стряслось с тобой?

Августин

Что ж мы поделаем, бедный мой Августин,
С этой разлукой и этой судьбой?
Раз не хватило терпенья и благости,
Чтоб не расстаться однажды с тобой.

Ах не хватает теперь этой радости
Прикосновений и ласки очей;
Август за окнами бродит, мой Августин,
Наш был когда-то, а нынче - ничей.

Словно дождь мелкий закапал по клавишам -
Слышу мотив неизменный один;
И по-немецки рыдает душа моя:
"Du lieber Augustin,
Alles ist hin"*.

Время шарманку всё крутит в усталости,
С той неизменной, как песня, судьбой.
Как же вернуть теперь, милый мой Августин,
То, что навек потеряли с тобой?
(Ольга Волкова)

*Строчка из песни "Ach, du lieber Augustin" (Ах мой милый Августин).
Alles ist hin - всё пропало.

Вертер

Не надо быть несчастным Вертером,
Чтобы грустить ненастным вечером,
И, направляя мысли вектором,
Направить револьвер к виску,
Чтоб затушить за миг страдание,
Чтоб заглушить дождя рыдание,
Сказав навеки "до свидания",
Похоронить свою тоску.

Чтобы ужалила без жалости
Оса моей последней шалости
Хоть в грудь, хоть в бок. В висок? - Пожалуйста!
Любой каприз! - Мерси боку!
О как во мне смесь красок радужна!
Но красной краски больше, кажется,
И вот горит ушная ракушка
Как блик рассветный на суку.

Здесь скажут: видно, банка лопнула,
Нет, это дверь от ветра хлопнула;
Не ожидая, тётка охнула.
И если б кто сперва зашёл,
Он бы сказал: "Стыда нет, совести
У этого героя повести:
Развёл бардак от пьяной горести,
Брусничный сок пролив на пол".

А за окном луна свободная
Лизала стёкла, как голодная,
И красных капель влага подлая
Блестела тускло на стекле;
Не надо лишних слов и жалости
Ладоней ласковых шершавости;
Есть место меньше мухи малости -
Нет Человеку на земле...
(Ольга Волкова)

Швея перед куском ткани

Белый бархат на чёрном шёлке,
Словно волосы и лицо:
Складка - губы, и глазки-щёлки,
Ухмыляется наглецом.

Изучаю его, пугаюсь,
И здороваюсь, наконец,
"Да не к вам ли я обращаюсь,
Платья будущего отец?

Вы молчите, как граф презренно,
А вы знаете, как остры
Эти лезвия ножниц верных,
Безобидные до поры?

С золотистым шаром булавка,
В щёку вашу вопьется вдруг,
И лицо ваше в безрукавку
Превратится под ловкость рук.

Я умею на части резать,
Я кроила надменней вас,
Как под Брута рукою Цезарь,
Так себя ни один не спас.

Узкоглазый, вы так похожи
На китайского мудреца,
Что терпение вам поможет
В реинкарнации до конца".

Я теперь бы спросила Будду
(Мне покоя не даст вопрос):
"Кем я в следующей жизни буду,
И какой с меня будет спрос?"

Прикоснуться к загадке страшно,
И веками дрожжит рука
Перед грозным лицом и важным,
Что кривят пред швеёй шелка.
(Ольга Волкова)

Гамлет

И отброшены прочь рапиры,
Бой закончен: один-один.
Милый Гамлет, покойся с миром,
Не судьба дожить до седин.

Ты бы праведно мог и честно
Править Данией и любить,
Но, о боже, как было б пресно,
Как неправильно было б "быть"!

Эту дрянь, что из душ полезла,
Из хороших, на первый взгляд,
Не стерпел. Власть не стала лестной,
Невозможным казался слад.

Маскарад, где наряжен каждый,
Кем угодно, но не собой,
Мести яд, утоляя жажду,
Превратил в откровенный бой.

Хоть одно бы осталось прежним
Изо всех этих близких лиц!
А внутри всё кричало: "Врежь им!",
Будто ты никакой не принц.

И, поддавшись волненью крови,
Уподабливаясь другим,
Встал и сам ты как будто вровень
С самым главным врагом твоим.

И, виновник смертей невольный,
Не жалеешь, что смел убить,
Ибо в мире, где вечно войны,
Просто лучше не быть, чем быть.
(Ольга Волкова)

Кумир

Воспоминания свежи,
Все - как вчера - переживанья,
И мука старая вершит
Души моей освежеванье.

Мучитель мой, оставь меня,
Грех сотворять себе кумира!
Но долгое теченье дня
Мне говорит: "Не будет мира.

Ему не быть твоей судьбой,
Он никогда тебя не встретит,
Но суд вершает над тобой -
Навязчивый, незримый третий".

И знать лишь мне, как он плечист,
Как поволокой взгляд подёрнут;
И с самой важной датой лист,
Как был тогда - не перевёрнут.
(Ольга Волкова)

Почти библейское

Иуда мой, моя вина,
Что от греха не отвратила;
Темна, тесна твоя могила,
Там проклятая тишина.

А я пойду на светлый пир,
Где все добры, и ни злодея,
Где только нравственность - идея,
Воспетая под голос лир.

И буду я всегда права,
Как благородство пред позором,
Права, как нравственный пред вором,
Бессмертна, правильна, жива.

Прости меня... Сто тысяч раз,
Как я тебя простить не в силах;
Тих сон у грешников в могилах,
Святые не смыкают глаз.
(Ольга Волкова)

Сквозняк

Бумага полетела,
Стакан свалился - звяк!
Такое было дело -
Наведался сквозняк!

Как слон в посудной лавке,
Как мелкий хулиган.
Чего хотел он? Справки?
Не ветер - ураган!

Как половая тряпка
Смахнула со стола;
Не занавеска - лапка
Огромного орла.

Весь пол в бумаге важной,
Как в перьях лебедей;
Сквозняк - он недруг страшный
Всех офисных людей.

Ворвался-то без стука,
А дверью хлопнул так! -
Мол, не его заслуга,
Что здесь теперь бардак!
(Ольга Волкова)

Голова и лира

Его убили ни за что,
Толпою разорвав,
И, синий, стал поток речной
От крови розоват.

И лира в ласковых волнах
Качалась с головой,
В слепящих солнечных огнях,
Живая с неживой.

А ночью плыли среди звёзд,
Как будто в серебре,
Как будто млечный путь понёс
Обеих на себе,

И сладко плакала струна
О том, что смерти нет,
О том, что музыка одна
Осталась злу в ответ.
(Ольга Волкова)

Из осколков рая,
Рухнувших с небес,
Возводил, играя,
Нам застенки бес.

Как мечтали все мы,
Что построим дом!
Только от системы
Светит нам Содом.

Да одна Гоморра –
Под бесовский смех –
Будет всюду скоро,
Хоть и не для всех.

А ведь эти глыбы,
Веря в чудеса,
Мы вернуть могли бы
Прямо в небеса!

Но покорным строем,
Опуская взгляд, –
Мы себе же строим
Дивный новый ад.

Где проводят бесы
Свой эксперимент, –
У печальной пьесы –
Анти-хеппи-энд...

Но на небе – звёздно! –
Всё же, между тем...
А ведь вдруг не поздно
Выстроить Эдем?!.

Бессмертник

Щурясь, я смотрю на солнце с низа,
И меня сомненье не обманет.
Отыщи мне в чащах парадиза
Тот цветок, что сорванный не вянет.

Все мы смертны, люди и растенья;
Нет средь нас ни вечных ни блаженных.
Мне о нем шептали сновиденья,
О его окрасках совершенных.

Неужель и в насажденьях рая
Нет цветка такого и в помине?..
Но в руке пылает, не сгорая
Сухоцвет, растенье из пустыни.

Что за чудо? Будто только сорван,
Как ясна и строга неизменность! -
Он надеждой жизни образован
Вечности открывший совершенность.

Кто же он: бунтарь иль жизни пленник? -
Только тайны мира сберегая,
Не пророк, а маленький бессмертник
На руке горит, не обжигая...
(Ольга Волкова)

Непорочное зачатие

Нарисованный камин
На кирпичной старой стенке.
Я сижу совсем один.
Перед ним считаю деньги.

Жменя грязных медяков.
Вот и всё моё богатство.
Есть ещё остывший плов –
Щедрый дар от государства.

Есть шарманка, ржавый нож
И какое-то полено.
Я обычный старый бомж.
Я с тоской гляжу на стены.

Был бы рядом уголёк,
Рисовал бы вновь картины.
Только мир ко мне жесток.
Нет ни красок, ни холстины,

Ни простого уголька,
Ни блокнота, ни тетради.
Снова чешется рука.
Снова хочется потратить

Всё, что есть, на яркий мир
Из пейзажей и портретов.
Мой талант толпе не мил.
Я не нужен. Знаю это.

Только больно не творить.
Нет мне жизни без искусства.
Есть полено. Так и быть.
Все дряхлеющие чувства,

Весь запас последних сил
Я вложу в простую куклу.
Нож о стену заточил.
Вдохновенье не потухло.

Вдохновенье всё теплей.
Жжёт потрёпанную душу.
Из бесформенных теней
Образ просится наружу…

Ровно сутки без еды.
Плов давно сожрала крыса.
Вот и творчества плоды
И фантазии капризы.

Рот широкий. Длинный нос.
Предо мной смешной мальчишка.
До колена не дорос.
Озорной. И даже слишком.

Долгожданный мой сынок.
Не родившийся ребёнок.
Я создатель. Сделал. Смог.
А в руке ножа осколок.

Я волшебник? Вроде нет.
Это что ещё за глюки?
Что за шутки? Что за бред?
Шевельнулись куклы руки,

Наклонилась голова,
Глазки резво заморгали.
Кукла дышит? Как? Жива?
А старик ещё нормален?

Ладно, милый карапуз,
Будешь зваться Буратино.
Ешь опилки? Это плюс.
Был поленом. Стал мне сыном.
… показать весь текст …

Кукла Вуду

Я не знаю, о чём я думал, представляя тебя своей...
я проигрывал каждый раз, вступая в собственный спор.
ты — главный добрый герой, во вселенной, где, увы, я злодей.
ты — дорогие шелка, самый элитный форфор.

в тебе отражается всё, за что мною любим Белый свет.
ты — всё, за что благодарен и о чём ночами жалею.
ты нежна и красива, а я — эстет.
трудно жить, не вонзая клыков в доступно оголённую шею.

а они пересчитывают иглы в кукле Вуду с твоим лицом
и манят тебя в замолкающий только на время омут.
они нагнетают, пойми... пару раз так, и дело с концом.
там, где страх обитает, нет места чему-то другому.

то, что в тебе так ослепительно-ярко горело,
ты погасила своими руками, в жгуче-ледяной воде утопила.
долго в тебе это чувство томилось и зрело,
а потом взорвалось в одночасье подобием тротила.

и теперь ты каждый свой день доверяешь коварным путям,
их босиком обойдя, безуспешно всё что-то ищешь,
но нам остаётся только, былое сжигая к чертям,
строить новые храмы на своём святом пепелище.

Побаиваюсь...

Побаиваюсь, снова кто-то сглазит:
Эрота в сердце врезалась стрела!
Заброшены и удочки, и снасти -
Рыбалка сдвинулась на задний план!

Ведь я собаку съел на этом деле!
Что делать мне? Что делать мне? Что делать?

Грибы и лес - как это примитивно.
Пейзаж земной не радует давно!
Поэзия - всему альтернатива:
В ней есть рациональное зерно!

Перо б волшебное и выйти из цейтнота
Охота мне, охота мне, охота!

Ну, почему я сделался "никчёмным" -
Хотелось много, а в итоге - ноль.
Не в радость одичалые пять комнат.
И не спасает чудо-алкоголь.

Брожу один я ночью при луне
Не спится мне, не спится мне, не спиться б мне...

Заброшка

Луна в небе,словно пророчит
Мне разлуку в нетленной любви,
Но в пространстве сиреневой ночи
Нужно что-то иметь позади.

И в смоленских разбитых заброшках
Тебя голос другой позовет,
Но, а я по окраинам,дорожкам
Пойду дальше просто вперед.

Мы не уходим

Не может жизни быть без жгучей боли,
И сладкой доли в прошлом не найти.
И прав был тот, кто говорил о поле,
Которое непросто перейти.

Мы до могилы груз страданий тащим,
Но понимаем лишь в последний час,
Что эта боль была бесспорно слаще,
Чем трепет наслаждения для нас.

А что потом… да с чайкой белокрылой
По пляжу с длинным газовым шарфом.
И домик с голубями по перилам,
И пристанька с привязанным челном.

А на кровати вышиты подушки,
И лунный луч как будто бы звенит,
И шум прибоя рядом… без ракушки…
В дыханьи жизни галькою гремит.

А рядом я в солёной круговерти,
Мерцаньем искры в солнечном луче.
Я не ушёл отсюда после смерти,
Оставшись поцелуем на плече.

И может быть весною, в лёгком платье,
Среди забот безоблачного дня,
В каком нибудь вернувшемся солдате
Вы, всё-таки, узнаете меня.

Светлое завтра

Тишина... Никакого азарта,
Ляжет строчка худой бороздой.
Новый день мой до боли простой,
Как и жизнь неделимая на два.

Камин курит - согрета мансарда,
Воздух тянет ко сну тетивой.
Что-то делят просветы с грозой,
Небо режет шальной алебардой.

Я знаю, что радость ослабла,
Снова день мой гуляет с тоской
И пусть будет он лучше такой,
Я не знаю, что ждёт меня завтра!?

Обычные вещи

У кораблей есть моря, океаны,
У пустыни мираж без воды.
У камней есть горы Саяны,
У покоя глоток тишины.
У эфира живительный воздух,
Серебро есть у низкой луны.
У сатина в сияние звёздном
Есть кроватка и сладкие сны.
У надежды есть теплое завтра,
У печали цветные мечты.
А у меня есть звенящая правда
И любовь, что предала ты.

Следы души

Ты идешь один
Раздвигая ветви.
Думаешь, ты арлекин
И шагаешь в недра.
Наедине с собой,
В родной тьме руин,
Упиваешься игрой
Под сенью оранжевых рябин.
Ходишь, избегая камыша,
Среди степных пустынь.
Но с тобой бредет твоя душа,
И следы ее — полынь.

Продавщица

Бальзаковских годочков стрекоза -
в воскресном парке продавщица фанты.
Мне глаз твоих хватило за глаза,
их яркой лучезарности - за гланды.

Живые брови поверх глаз вразлёт.
Советской пробы жидкая цепОчка.
Тебя, наверно, дома внучка ждёт
и сношенька от шустрого сыночка.

Естественна улыбка, добрый взгляд.
Ты точно мне сегодня будешь сниться.
Тебе ещё чуть-чуть не пятьдесят
и очень аппетитненько за тридцать.

Я вроде даже комплимент сказал,
но в междометьях не добился цели.
Мне глаз твоих хватило за глаза.
Я буду здесь гулять через неделю.
_ _ _

В небо

Мне хочется в небо, где птицы парят,
Где солнце и ветер, где звёзды блестят.
Туда, где мечты и свобода живут,
Туда, где меня непременно поймут.
Люблю я полёты, люблю высоту,
Они мне дают вдохновенья мечту!
Летит самолёт, за собой увлекая
В мир грез и покоя меня погружая.

Трагедия не в пулях, не в снарядах,
Она в безжалостных людских умах.
Трагедия в искусственных преградах,
И в тяжких непростительных грехах.

Внутренний зверь

Ухожу в себя нередко.
Мне во мне вполне комфортно.
Есть орешки и конфетки,
Стол, диван, музон улётный.

Есть там зверь. Обычно, спящий.
Но, порой, буянит шумно.
Дикий хищник настоящий.
Невоспитанный, но умный.

Там, во мне, гуляет ветер,
Солнце светит даже ночью.
Целый мир. Он добр и светел.
И прекрасен, между прочим.

Выхожу наружу утром.
Тут, вовне, неплохо тоже.
Быть всегда в себе не мудро.
Мир вокруг безмерно сложен.

Мир снаружи интересен.
Есть в нём всё для развлечений.
Но порой он просто бесит
Тяжким грузом впечатлений.

Будит внутреннего зверя.
Зверь обиженно мяучит.
Вот тогда пора за двери.
Внутрь. Чтоб котика не мучить.

Не уберёг

Боль разлуки не проходит.
Словно пламенем свечи
Жжёт. И силы на исходе
Плачет сердце и кричит.

Сердцу грустно и обидно.
Наземь падает слеза.
И реветь совсем не стыдно.
Но не хочется признать,

Что в твоей нелепой смерти
Виноват лишь я один,
Позабывший в круговерти
Мыслей, будней и машин,

Что за милыми зубами
Нужен тщательный уход.
Ты, резец, уже не с нами.
Только что покинул рот.

Не пишите хвалебные оды.
Они давно уже вышли из моды.
Сегодня видать даже мода.
Зависит от капризов погоды!

Пингвинистость

Бездонное небо ночное.
Сияние звёздных глубин.
Могучие волны покоя.
Я робкий хохлатый пингвин.

Мечтаю нырять и купаться
И клювом кометы ловить
И солнечным светом питаться,
Да только пингвинская прыть

Земной ограничена клеткой
И прутья стальные крепки.
Душе остаются объедки
Из будничной, мелкой реки.

Афродита

Кипел могучий океан,
В волнах прибрежных, грозных, пенных
Увидел я в тот день тебя,
Всю в мелких брызгах драгоценных.

Ты обнаженная вошла
Без страха в грозную пучину,
И красотой повергла в шок
Эту могучую лавину.

Как повелитель темных сил,
Как искуситель дерзновенный,
Ты усмирила пенный вал
Всем своим видом откровенным.

Перед святою красотой
Не устоит никто на свете,
Не Бог, не дьявол, не герой,
Ни даже свежий вольный ветер.

Тебя ласкал девятый вал,
Ты в нём ныряла и купалась,
И изумрудной глубиной
Как Афродита наслаждалась.

Тебя назвал я Афродитой,
Как плод большой любви и моря,
Ты появилась как она
В пене могучего прибоя.

Восторгу не было предела,
Свирепый шторм и ты - нагая,
Смугла, красива, величава,
Хотя и чуточку сырая.

Под монотонный стук колёс

Как хорошо в купе вагонном
Под монотонный стук колёс
Сидеть с хорошими друзьями
В плену волшебных винных грёз.

Заставлен столик разносолом,
Закуска требует вина,
А за окном сияют звёзды,
И светит полная луна.

Мелькают рощи, полустанки,
Гремят над реками мосты,
И неизведанные дали
Спят под покровом темноты.

Состав летит как ветер в поле,
Пронзая ночь стальной стрелой,
Только не спит купе в вагоне,
А всё портвейн тому виной.

И раскрасневшиеся лица
Блаженной радости полны,
Забыв о времени, соседях,
В столь поздний час оживлены.

При сервировке не богатой
С закуской, в общем, нет проблем,
А то, что спать пора ложиться,
Не замечается никем.

Под стук колёс, мельканье станций,
Под нервный смех и взгляд косой
Сон всё ж берёт в свои объятья,
И все уходят на покой.

А на столе остатки пищи,
Бутылка с початым вином,
Всё это утром пригодится,
Всё будет выпито - потом.

Бывают минуты...

Наверно у многих бывают минуты,
Когда понимаешь, что что-то не так,
И всё что любил, что питало надежду,
Обрушилось в миг, превратившись во мрак.

Казалось всё прочным, незыблемым даже,
И день был обычным, как впрочем всегда,
И счастье как раньше парило над нами,
И в миг всё исчезло, как с неба звезда.

Какая- то блажь пронеслась между нами,
Минутная слабость решила сюжет,
И самое главное, как оказалось,
У этой проблемы виновника нет.

У каждого правда своя, как обычно,
И каждый не хочет ни в чём уступать,
И всё чем гордились, казалось привычным,
Забыто мгновенно, на всё наплевать.

Что делать? идут дни, часы и минуты,
Незримой стеною досада стоит,
Слова позабыты и каждый упрямо
В израненном сердце обиду хранит.

Но кто- то ведь должен, умней стать и ближе,
Разрушить ту стену, что нас развела,
Найти те слова, что хотелось услышать
И душу при этом отмыть до бела.