Цитаты Диана Парулина - Без рубрики

Абонент не отвечает

Мне чертовски по нраву твой скверный нрав.
на мне столько ожогов, но влечёт твой огонь.
для тебя особый почёт. на тебя отдельная бронь.
а я, наверное, худший план. пожарный...
где чтобы выжить, нужно пройти лабиринт.
где за нас обязательно что-то решают.
но теперь здесь болит, и вот здесь болит.
я, наверное, тот, по кому не скучают.
за меня слишком много нужно отдать.
и не согреет попытка чая,
если не долюбили, не докачали,
поползновений не замечали,
но точно знали,
что хотят для себя во мне поменять.
чуть-чуть презирали, но могло быть и хуже,
точнейшие строили чертежи,
из рук отнимали мечи и ножи,
когтями острыми шкрябая душу.
твердили, не бойся, мол, мы додушим,
а пока что ты нам нужен живым.
ты не обуза, ты самый нужный.
только не рыпайся, будь послушный.
ты – наш карнавал, мы так себя тешим.
пусть вслух говорить такое негоже,
но, кажется, наш проповедник святоша,
стал грешнее последних грешных...
а я отвечаю: «похоже».
а сам думаю о тебе больше, чем мне, наверное, можно.
иногда это, веришь, до жути сложно,
но я повторяю из раза в раз.
ещё слишком рано или уже слишком поздно?
давай тет-а-тет, с глазу на глаз...
скажи, это серьёзно?
ну, то, что с тобой у нас.
они меня тянут и разрывают,
они бьются о борт незаконченных фраз,
они отдают последний приказ,
потом воскрешают и вновь убивают.
они дают шанс, но однажды и в долг,
и теперь я ночую в покинутом храме.
я голодный, больной, неумелый игрок.
и на каком плече чёрт, а на каком бог,
я давно уже сам не знаю.
твой взгляд холодный, твоё сердце – морг.
и я в нём лежу, не моргая.
вредная, гордая, не понять.
завтра – живу, вчера – умираю.
просто подкрасться бы и дообнять
или бросить всё и гулять в непогоду.
ну хочешь – беги. я пойду догонять.
хоть буду бежать за твоим самолётом.
мне казалось, уже нечего ведь терять,
но с тобой я и думать перестал про свободу.
я не смог изучить даже свои глубины.
я нелепо повис за губу на своём же крючке.
а ты – найденный ментами грамм кокаина,
однажды затерянный в бардачке.
ты – парадокс. ты – инстинкт. ты – рефлекс.
ты – то, что осталось после пожара.
ты – подлый поцелуй и прощальный секс.
ты – «абонент не отвечает, оставьте сообщение после сигнала».
… показать весь текст …

Моя Горгона

Ты конкретно мотаешь мои оголённые нервы,
и соблазнительно куришь свой тонкий Винстон .
я работаю сутками, лишь бы не трогать вены.
я слишком наивно доверился рискам.

волны овсяных волос ластятся, что в сказке,
и эти чёртики-глазки – горящие угольки.
я готов утопить тебя нежно в заботе и ласке,
но тебя привлекают барыги и фраерки,

что притащат раз в пятилетку гнилые тюльпанчики,
из развлечений лишь псевдобои на ножах.
не мужики, а так, братва и пацанчики
с дешёвыми гаражиками на гаражах.

у меня в кармане на всякий есть тоже заточка
и как у твоих корефанов солидненький шрам,
чтобы папка потом рассказал сыночку,
как получать самых лучших из дам.

больше тебя он любит только бордели
и на угнанной бэхе кататься с подружкой.
а когда-то из-за дам устраивали дуэли...
когда они не отдавались игрушкой.

а ты растираешь глаза от горечи на ресницах.
девочка-пай, девочка-Атлантида.
такие же, вроде, мечтают о принцах...
а потом отшивают их ради бандита.

но я принимаю твой скверный гонор,
убивая в себе следака и спесь.
я всегда говорил, что ты – Горгона.
стерва и ангел – гремучая смесь.

с тобой не понадобилась разведка,
в сердце кромешная нищета.
я на мели. из-за тебя, детка,
у меня арестованы все счета.

а на тебя снова зарятся эти уроды-бичи,
но ещё один взгляд, и я им устрою больничный.
иди, дурёха, ко мне. но умоляю, молчи.
ты когда молчишь – симпатичней.

на моём пороге пляшут ещё твои черти,
хороводом и гулом отнимая покой.
и я знаю, почему ты не боишься смерти...
ты и есть она. моя смерть оказалась живой.
… показать весь текст …

Апероль

Кажется, я пропал...
назначайте антибиотик.
я в предыдущих стихах писал,
что ты мой главный наркотик?!

отныне, чтоб заглянуть в бар
мне не нужна причина.
да никто твой Эскобар,
теперь я король кокаина.

я думал, она – любовь,
но она – очередная интрижка.
я бы выпил всю твою кровь,
да запачкается манишка.

может, закажем боль?
я беру её здесь всегда.
останься сегодня со мной.
пожалуйста, хоть до утра.

бармен, ей апероль!
а мне без алкоголя хана.
просто твоя любовь
и так до предела пьяна.

На полу совиньон...

На полу совиньон, что был прежде в бокале,
до зуда в мозгу осознала все сложности,
трещины, точно на замёрзшем Байкале,
при этом прочна до невозможности.

не расколется сердце, оставь, не пытайся,
твоя сила условна, буквально немая.
это пресное место, забудь и избавься,
а я подожду заветного мая.

Вычитая твой императив

Вычитая твой императив,
оседает всё давленье,
ты теряешь направленье,
куда следовал порыв.
вот, нашёлся твой предел...
неуверенность и слабость...
то, что было раньше в сладость,
ныне - просто беспредел.

ЯМыОни

Очередное кино...
очередное кино про разлуку...
моё большое тёмное окно
уже давно мне стало лучшим другом.

за ним чужая жизнь, а я – массовка.
за ним улыбки, слёзы, я за ним.
и пусть с другой я стороны, но очень ловко
могу дискуссии вести с собой самим.

мы обсуждаем всё, и я неправ порою.
порою он неправ, но это пыль...
когда мы рассуждаем всей толпою –
что за окном – неважно, это быль.

они меня и слышать не желают,
что я себя не знаю, говоря,
смеются, спорят и не уважают,
хотя они все – это один я.

они всего меня перебирают,
и собирают так, что не хватает злости,
я прогоняю их, прощаюсь, забываю,
но они знают адрес – и захаживают в гости.

Местоимения

Вне зависимости от местоимений,
от несогласия, разности мнений,
слёз, закона, мольбы в словах,
не отрицая обвинения,
он считал себя гением,
светлая душа – его "место имения"
с убийственной жестокостью в глазах.

Потери

Знаешь, в моей голове столько идей,
они бродят, знобя, они строят меня по струнке.
я мизантроп, я ненавижу людей,
но, веришь, среди них обожаю тебя.
а остальные: пробелы в памяти восполняют рисунками
на холстах и на теле. так долго живут,
и не понимают кого любят на самом деле,
врут, читают абсолютно глупые книги, написанные дураками,
пересказывают их ещё хуже своими словами,
не могут согреться ночами в холодной постели.
им некуда деться, кажется, их до нутра раздели.

а утром улыбаются предателям-зеркалам,
разрезают последний кусок хлеба напополам,
наливая отвратный дешёвый кофе, обжигаются, хватаются за мочку уха,
и уже поперёк горла эта утренняя краюха,
не помнят ни одной цитаты из вчерашней книги,
батареи не топят, а холод – дикий,
потом ещё и ошпарят губы, а впрочем,
этот ожог приятнее, чем прошлой ночью...

когда плавились мысли, в венах бурлила лава,
уже раз десятый, наверно, трубку срывала мама,
а я, пытаясь разверзнуть потолок своим взглядом,
не брал. наполнялись глаза злостью, ядом.
мне больно, на сердце новая ссадина...
а вдруг что-то случилось, а я не рядом...
какая я сволочь, подонок, гадина!
перезвоню. «мам, всё в поряде там?
а, хорошо. нет, не отвлекаешь, мам.
нет, завтра никуда не иду, дома сам.
с друзьями?! ну, такой себе план.
у них работа, семья... в общем, ладно, мам.»

о чём она? какие друзья?
меня предали все, для меня не оставили мест.
кто я для них? я презираю их, как Сатана крест.
и любовь из сердца ушла. давно обещала уйти.
чёрно-белые снимки с ней, отзываются болью в груди.
но в этом только моя вина. мои слова потеряли вес.
она молила, терпела, ждала, но я – идиот. занавес!

к слову, ещё одна ночь прожита.
глупа, незамысловата.
от века никак независимо, у жизни дурацкая плата, хоть очень простая истина.
тебя снова не было рядом.
наверное ты – мой вымысел.

потеряна мысль? думаете, я странный?
ждёте объяснений и прямоты?
в потерях обычно и кроется смысл.

какие у тебя на жизнь планы?
у меня, например вот, ты.
… показать весь текст …

Ставка олл-ин

Низший слой, артельщики, челядь... но ты смогла обличить их.
я как скот на аркане и не по силам многое должен успеть.
мне шептал просветлённый Будда, что ты мой главный учитель,
но я давно безжизненный воин, потому так отважно идущий на смерть.

я продолжаю кричать о боли на каждом регистре.
не осталось залежавшейся плоти, чтобы прокормить стаю.
но ты – криптонит, ты мой контрольный выстрел.
моя по воле, моя по крови! это единственное, что я точно знаю.

в каждом из нас противоречия, оправдания, странности.
в моде испорченность нравов, а стыд не известен этому миру.
ты мой блуд и разврат, а стихи я пишу безусловно из слабости,
но выжав меня до последней капли, они возвращают силу.

ты – последний шанс, ставка олл-ин. моя жизнь – казино.
либо влюблённый банкрот, либо фарт века.
Геракл победил немейского льва, Иисус превратил воду в вино...
ты же сделала больше. ты превратила меня в человека.

я осилил гигантский кодекс, книгу, освещённую дьяволом.
диагноз не подтвердили, сказали, я не псих, а многоликий.
так что можешь довериться моим метафорам.
я запатентую тебя, как важнейшую из религий.

гениальный план дал сбой, как и было обещанно.
в голове белый шум и сплошной регрит.
оказалось, чтобы понять женщину,
нужно думать про то, о чём она НЕ говорит.

кроваво-серая жидкость наполняет гранёный стакан
и осмелевшим потоком сочится из мозговых трещин.
команда "к ноге" и прильнуть верным псом к ногам,
это абсолютно разные вещи.
… показать весь текст …

обеззаружен...

Из всех путей мне не подвластен лишь Млечный,
но с тобой я держал оборону, боясь "любимой" наречь.
а когда ты нежно прижалась к спине, обнимая за плечи,
я, растворяясь в тебе, опустил и щит свой, и меч.

– И как я умудрился в такую влюбиться?! просто не верится... после встречи с тобой жизнь никогда уж не будет прежней. что ты желаешь этой стужённой зимой, моя красна девица?
– этой зимой я желаю май... грозу, танцевать под дождём и лукошко черешни.

Мотылёк

Не распустилась сирень и финал без бинокля виден.
любовь мотыльком в сердце тешилась или скрывалась.
– дорогая, у нас с тобою ничего не выйдет.
– не поверишь... я только поэтому с тобой и общалась.

Эвтаназия

Ты сам всегда говорил, если не складывается – вычитай,
но я думаю, что через пару дней мне не помешала бы эвтаназия.
зачем нам этот нелепый выбор: ад или рай,
когда у молодости аромат безобразия?!

четверг снова косит под пятницу, учит пресекать на корню.
чёрт ночами по сердцу с пачкой "LD" гуляет.
ты снишься мне каждую ночь, и я только поэтому сплю.
я люблю всё, что в тебе есть, хоть ничего из этого не понимаю.

город крепко и нежно держит в когтях мою талию,
говорит, что все службы приедут уже после того, как меня убьют.
мол, я сама подписалась на вакханалию,
мол, люди и омут находят во мне, и приют.

лёд подо мною трещит и пугает, но он где-то с ярд.
странное чувство ластится и трётся о ноги, как кот.
если не поможет врач, то непременно поможет яд...
только я сама себе и яд, и, знаешь ли, антидот.

не доверяю. на окнах решётки, даже не сетки.
мы совсем не такие, как были вначале.
теперь остаётся, насыпая в ладони цветные таблетки,
тихо молиться: «только бы откачали».

твоя кровь для меня то же самое, что гренадин,
а скандал расслабляет больше, чем запах сандала.
мы сровнялись, в нашей игре счёт 1:1...
но не думай об этом, я просто так сказала.

мой двухтысячный стих будет не о тебе, обещаю,
но сегодня меня манят скалы и морская пена.
если ты теперь напишешь мне «я умираю»,
я закажу музыкантов и траурный марш Шопена.

у каждой истории свой конец, но ты же меня не уступишь,
рука всё ещё держит за капюшон, пока я на краю.
– что ты устроил ромашку?! любишь, не любишь...
– так любишь, ромашка?
..
… показать весь текст …

Осколки небес

Я видел осколки небес и крушение самолётов,
и слышал оглушительно громкую тишину.
однажды я выжил, однажды сам был пилотом...
я видел мир с высоты и со дна войну.

я гулял по берегу моря, а море гуляло по венам.
я запрокидывал голову к небу, вдыхая в лёгкие жизнь.
а она отзывалась смеющейся чайкой и в ногах белой пеной,
и немного свободной мыслью, устремившейся ввысь.

я уходил в леса, в поисках новых стихов.
смело бродил круг костра, под пристальным чащи.
я слышал костей своих хруст, а перед – стаю волков,
и ждал, что они разорвут на куски и растащат.

я видел здесь девушку рыжую и босУю,
она зазывала меня в одну из измученных коек.
говорила: «ты будешь моим», убийственно нежно целуя,
«а если не будешь... я тебя не держу, покойник».

я шёл по минному полю, и что-то во мне жилО.
то ли молитва и вера, то ли саркома.
я пытался казаться солдатом, когда был рождён шутом...
шутом, победившим войну и дошедшим до дома.

я боялся смотреть в глаза, но всегда смотрел.
я боялся поддаться чувствам, но снова поддался.
я доставался тому, с кем я не у дел.
а мне доставался тот, кто остался.

я так часто жалел их, и поэтому лишь любил.
а они мне катетер в вену, и каплю за каплей глюкозу.
ей не нравился дым, а я с тех пор не курил.
ей не нравилась рифма, а я перешёл на прозу.

я помню запах залежавшихся мертвецов.
его не забыть, даже если я залпом спирт.
я слышал, как крик младенца будит отцов.
я шёл на всех парусах, а рядом шёл кит.

мне говорили, что я чья-то лестница и петля.
говорили, что я чьё-то дуло и выстрел.
говорили, что ненавидят меня...
а ещё, что я чей-то смысл.
… показать весь текст …

На обломке крыла

Жизнь в рукопашный с мукой.
плоть сползающая по скелету.
и скулит, извиваясь гадюкой,
точно висельник с табурета.

океан называя лужей,
пока сердце вкрай не остыло,
я заглядывал в дула ружей,
чтоб узнать, что меня убило,

чтоб поставить себя на учёт,
чтобы до тла догореть.
кровь по венам мёртвого не течёт,
а ты сам подставляешь спину под плеть.

когда солнце встанет, освятит дом,
уходи с погоста, костей не трожь.
не рассказывай мёртвому о живом.
не захочешь хлеба – не поспеет рожь.

под юным месяцем под рогатым
в волка из трясущегося щенка.
и всё кажется менее суррогатным,
и всё тянется ближе к земле рука.

пальто ударится кружевами,
а губы станут оттенка крови.
танцуй! тебе больше не помешают.
черней твоих глаз лишь крыло воронье,

а поцелуй оставляет порезы,
провоцируя тысячи крупных краж.
в грудной клетке затихли бесы,
не успев войти даже в кураж,

не допив забродивший компот,
побросав постели, дома.
здесь выживает тот,
кто летит на обломке крыла,

кто залижет сам свои шрамы,
терпения не одолжив.
за тобой же гнались шакалы...
почему ты всё ещё жив?!
… показать весь текст …

Ты пример того, как хочется поступить, но нельзя.
на твоей шее ключ от моей позолоченой клетки.
нет, не нужно сводить клеймо и складывать паруса,
просто то, что мы отчаянно ищем, оказалось чем-то чудовищно редким.

трудно заснуть, но ещё трудней просыпаться.
одному тяжело, но ещё тяжелее вместе.
и я правда очень хотела остаться...
на твоём надёжном плече в твоей инфантильной песне.

помнить, как кормили в тёмных районах бродячих котов
и на замену дождям уже в октябре ждали снЕга.
– я помню скандал.
– а я надкушеный свежий батон...
друг на друга смотрели два разных совсем человека.

– да, я видел пропущенный, просто режим полёта...
нужно было закончить отчёт, завтра по датам край.
ты же знаешь, у меня такая работа.
– ну, ты работе «привет» там передавай.

Смолистая темнота

В тебе тлеет страх, там смолистая темнота.
и на шее шрам, словно проба.
под твоим пеньюаром нету креста.
в словаре твоём нету «любви до гроба».

ты знаешь о чём говорят на церковных службах,
чертей ‐ от рогов до копыт, меня - с головы до пят.
ты знаешь, как получить даже то, что не нужно.
я тобой воскрешён бывал и распят.

боль – всего-то привал. сердце – всего лишь орган.
я откровенно плевал на показатели кардиограммы.
я и без словарей умею любить до гроба.
а ещё я запомнил дорогу к тобой возведённому храму.