Цитаты Диана Парулина - Личные переживания

Каждый второй

А что дальше, скажи мне, будет?
я устал предполагать.
ты столько сломала судеб,
и продолжаешь ломать.

я всех собрал, и сброд, и голь,
всех, кого предала.
нам нипочём любая боль,
хотя... по чём она?

чужие чувства платой дать
готовы, своих - нет,
чтоб ты смогла сердца отнять,
не оставляя след.

ты делаешь со всеми так.
скажи, что я не прав.
каждый второй - всегда дурак,
вершитель своих ран.

мы сами лезем на рожон,
в нас есть какой-то брак.
здесь каждый третий заражён,
а перед ним - дурак.

и кем в такой черте мне быть?
возможно ли собой?
я не готов теченьем плыть.
я буду нулевой.

Моя девочка

Мама, я, кажется, нашёл смысл жизни бренной!
у этого смысла горят глаза, а искры летят мне в душу.
говорят, если смысл всей жизни в одном человеке, ты пленный,
но я этот бред не хочу больше слушать.

мама, если бы ты видела её улыбку,
если бы ты слышала её голос,
разлюбила бы и Паганини, и скрипку,
поняла, что самый священный цветок – не лотос.

мама, я рядом с ней такой слабый,
и в этом, наверное, теперь моя сила...
нет, мам! я рядом с ней такой храбрый.
она первая, кто меня долюбила.

если бы я не встретил её тогда,
мама, умоляю, за это прости,
но со мной бы точно случилась беда,
я сошёл бы либо с ума, либо с пути.

я держал её руку, я её обнимал,
смотрел прямо в глаза, а она смотрела в ответ.
она позволяла, представляешь, мам?!
я уверяю, таких больше нет.

я до конца своих дней буду помнить слова,
что она говорила, даря мне покой.
мама, я думал, что любовь – ерунда,
что любовь – перестрелка, бессмысленный бой.

я признал, что влюблён и за любовь в ответе,
но она же заменила мне и пулю, и рану.
а я так хотел рассказать нашим детям,
как встретил их прекрасную маму.

но теперь её любит кто-то другой, окружая заботой.
мама, я сам её потерял, но до сих пор о ней лишь мечтаю.
и если мои стихи прочтёт этот "кто-то ",
передай моей... твоей девочке, что я по ней очень скучаю.

Доброй ночи, родная

Другие говорили, что мне очень идёт быть счастливым,
но не ты... хоть таким я бывал лишь рядом с тобой.
но этот рассказ будет честным, а не красивым.
в нём будет всего пару строк про любовь.

он о том, как звучит моё «нормально» и другие подачки,
когда силы уходят в видимый минус, даже не в ноль...
когда лезвие торжественно из новой пачки,
а вены непременно по правилам, вдоль.

кто развлекается с моей куклой Вуду?!
засучите рукава, заточите иглы.
я больше не могу так, и больше не буду.
меня знатно подкосили ваши жестокие игры.

упираются в спину пружины промятой койки.
я сижу, поджав колени, в рубашке смирительной.
мои мысли нашли свой овраг, и нелегко им.
это, кажется, бесповоротно и никак непростительно.

здесь надёжно заперты окна, а тараканы
ночами закрывают белые стены, чтоб я не сошёл с ума.
мои порезы нарочно расшивают товарищи санитары.
и крысы бегут от меня, словно я есть чума.

мне здесь подливают какие-то дрянь-микстуры
и снотворного не дают, хоть я о нём молю.
главврач – удод, медсестры – стервы и дуры.
думают, что я себя... но я их убью.

секс не даёт покоя и приближает разлуку...
в моей жизни больше не нашёлся такой человек,
которого я так же крепко держал бы за руку,
с которым я говорил бы про что угодно и круглый век.

под ногтями остатки мира, за который я так цеплялся.
я ответственный был за якорь, но не удержал
ни его, ни тебя, ни что от меня осталось.
я не потопил свой корабль, я устроил на нём пожар.

у нас на окнах решётки, но тюрьма была бы уместней.
там бы я точно спрятал лезвие под язык.
но у меня есть выход... служебный и лечиться песней,
а ещё если ты подойдёшь ко мне близко, впритык.

у меня здесь мерцает лампа и какой-то противный скрежет.
от меня отселили брата – кактуса со шкафа.
теперь меня здесь вообще ничего не держит.
кроме, конечно, бинтов и уродского шва.

у меня вчера так жутко замёрзли ноги,
что мне было крайне важно проверить наличие двух.
если бы я мог хоть подняться на локти, о боги...
если бы я мог почувствовать собственный дух.

я сочусь капилярно, венозно, артериально.
я стекаю на пол в попытках дожить до утра.
а пока, если спросишь, у меня всё нормально.
доброй ночи, родная. ты была ко мне слишком добра.