Георгий Скрипкин - цитаты, высказывания (Страница 17)

Время серое

Время серое запустил сентябрь.
Льет с небес вода охлажденная.
Разгулялся дождь, словно тот бунтарь,
что не ждал письма утвержденного.

Разлилась вода по людским местам,
хоть ходи по ней в босых ноженьках.
Но негоженько разуваться нам,
потому теперь мы стреножены.

Виды видятся некрасивые.
Теребит печаль наши душеньки.
Где ж ты милое небо синее?
Где ж погодное добродушие?

Осенняя хмарь

Тучи осень затянули
в нудные дожди.
Листья в лужах затонули,
лучшего не жди.
Распоясалась погода,
власть ей – не закон.
Ополчилась на природу,
лезет напролом.
Струйным градом залепила
тропки и луга.
Где-то волю распустила
на белы снега.
Раззадорилась на славу,
только радость где?
Дал ей бог, видать, по праву
властвовать везде.

Надежда никогда не умирает

Надежда никогда не умирает.
Ее бездушным жалом не возьмешь.
Она с судьбой по-честному играет,
лишь иногда показывая мощь.
И человек, идущий за надеждой,
стремится ввысь от илистого дна.
Ему чужда судьбинушка невежды.
В его глазах уверенность видна.

С ее руки нисходит облегченье,
когда о мгле кричат со всех сторон.
Она всегда поможет в излечений,
когда конец у жизни предрешен.
Она не сгинет вместе с человеком,
а перейдет к потомственной судьбе.
И озарится небо новым светом,
и отразиться, может быть, в тебе.

Благородство Земли

Какая сила благородства -
Земля дает нам право жить.
А мы ракетное уродство
спешим планете предъявить.

Мы обжигаем ее палом,
корежим недра без стыда.
И где росли младые пальмы,
растут ковыль и лебеда.

На месте пашен льются воды
с зловоньем местного дерьма.
И, вместо статуи Свободы,
стоят руины, не дома.

Земля безмолвно это сносит,
и лишь противятся ветра.
Зачем она подонков носит,
пытаясь ждать от них добра?

Право осени дождливой

Право осени дождливой
нашу землю поливать.
Но зачем же ее душу
постной влагой заливать?

Ну, зачем ветрами злыми
кленам кудри теребить?
И взлохмаченные липы
нужно нежить и любить.

И кусты трепать негоже,
и березы бить нельзя.
Только гладить осторожно,
нежной струйкою скользя.

Осенний вальс

Я березовым зонтиком землю укрою
И перину из листьев тебе постелю.
На лирический лад струны ветра настрою
И сонет пропою, потому что люблю.

Потому что, взирая на синее небо,
позывные от ангела сердцем ловлю.
Он дарует улыбкой мне сладкую негу,
наслажденье которой с тобой разделю.

Я с тобой разделю это чудное ложе
под дразнящую нежность шуршащей листвы.
Для двоих ничего не бывает дороже,
чем манящая в таинство звездная высь.

Святой человек

Тихонько умер человек
с молитвой на устах.
Прожил он свой нелегкий век
без злата на перстах.

Он скромно жил, скоромно ел
и в меру потреблял.
Дворцов построить не успел,
знать лишнего не брал.

Взывал душевностью своей
к творению добра.
И был примером для друзей,
верша свои дела.

Вокруг не видел он врагов,
и сам не делал зла.
Спасал заблудших от оков
дурного ремесла.

Ему вместилище святых
сложить бы светлый прах.
А он отверженным затих
с молитвой на устах.

Письмо на Запад

Что ж вы этак на нас ополчились
наши западные «друзья»?
Или в желтой нирване забыли
вехи прошлых столетий, а зря.

Про несчастную участь хазаров
и про шведский позорный набег.
Когда дружная русская ярость
на Чудской переправилась брег.

Про дымы Куликовского поля,
боевой Бородинский редут,
где солдаты сражались за волю
без сомнения, что их убьют.

Про лихое изгнание персов.
И Брусиловский смелый прорыв.
Разным тварям давали мы перцу,
возбуждая народный порыв.

И в итоге Великой Победы
был повержен воинственный враг -
распылитель фашистского бреда,
вдохновитель кровавых атак.

Так что вырвись из желтой нирваны
уважаемый западный член.
И запомни, за русские раны
ты получишь погибель взамен.

Небесная синь

Вот снова синь меня небесная зовет.
На чистом небе нет ни облачка, ни тучки.
С великой нежностью смотрю на небосвод
и говорю себе – какой счастливый случай.

День предвещает мне ответную любовь,
которой я с волненьем буду отдаваться.
И прозвучит волшебный вальс, в конце концов.
И мы сольемся нежно в милых ритмах вальса.

Неизбежность осени

Осень злато рассыпает
медленно, но верно.
Зелень кроны оставляет,
что не так уж скверно.

Такова канва закона,
что блюдет природа.
Пик осеннего сезона
грянет в непогоду.

Разлохматятся деревья
ветреной рукою.
Будет бабий праздник прерван
влажным непокоем.

Будут ранние метели
сыпать белизною.
Прекратятся птичьи трели,
нытики заноют.

В честь простого русского парня

В деревне под названием Петровка
родился отрок в лоне сентября.
Его тогда, за сомкнутые бровки,
и нарекли в честь дедушки Петра.

Не по часам он рос, а по минутам
и в первый год ножонками пошел.
Тянулся вверх не тополем согнутым,
а кленом дерзким в детство перешел.

Гонялся в степь с ватагой деревенской,
в пруду ловил отменных карасей.
Своим стараньем в деле был известен
и верным другом звался у друзей.

Они гурьбой в заснеженную вьюгу
за десять верст ходили за мечтой.
И школьный класс, как преданного друга,
его пускал с надеждой на постой.

А на дому скотина и покосы
и ноги жжет колючая стерня.
Он терпит все и помощи не просит.
Так поступает вся его родня.

Идут года, взрослеет наш Петруха.
Пожар любви захватывает дух.
Девичий смех ему ласкает ухо
и беспокоит сердце частый стук.

Не удалось любовью насладиться,
вдруг прозвучал воинственный приказ.
В солдатском ритме юность стала биться.
И стал не лишним друг-противогаз.

Мешали сну тревоги и ученья.
Съедало потом плотное х.б.
Но предки ждали честного служенья,
и он почтенье жаловал судьбе…

…А были те, кто щедро откупился
и колесил по местным кабакам.
Любить Отчизну вовсе не стремился
и в рот смотрел заморским чужакам…

Но не о них в поэме говорится
и потому продолжу свой рассказ.
Петру то утро долго будет сниться,
когда с сиреной прозвучал приказ.

Был поднят взвод его не для ученья.
Петр вместе с ним вступил в жестокий бой.
И нет врагу пощады и прощенья,
Петр прикрывал покой людей собой.

И лишь на миг тень страха промелькнула,
а там опять огонь передовой.
Его сразила вражеская пуля.
Погиб Петруха – парень золотой…

…Стоят на взгорке плачущие люди.
У ног скорбящих скромный обелиск.
Твоя деревня подвиг не забудет,
и ты, читатель, скорбью поделись.
… показать весь текст …

Старый клен

Под ногами золото рассыпано.
Закрома у осени полны.
И страдает в образе задрипанном
старый клен по прелестям весны.

Не к лицу слоняться в оголении
на виду заплаканных берез.
Лучше быть в зеленом оперении
и встречать с достоинством мороз.

Но судьбой такое не предписано
на просторах питерской земли.
Часть одежды осенью описана,
остальное ветры унесли.

И грызет, родимого, стеснение,
и болит кленовая душа.
Долго ждать весеннего цветения,
чтоб свободой вволю подышать.

Денежные страдания

Храните ваши вклады в метрах,
надежда в деньгах так мала.
Рекомендуемые меры
карман обчистят добела.
Великий доллар нынче в коме
за санкционные дела.
А рубль в загадочной истоме
добром стращает не со зла.
Строптивый евро землю роет,
пытаясь доллар перегнать.
То по-немецки вдруг завоет,
то по-российски вспомнит мать.
Куда ни глянь, дрожат валюты
совсем больших и малых стран.
На ихних биржах курсы гнуты,
глумится денежный тиран.
Куда простому люду деться
с просящим взглядом на Минфин?
На всякий случай приодеться
и ожидать в тиши перин.

Драчун Вовка

Соседу Вовке только восемь,
а он драчливей всех вокруг.
Его кулак никто не просит,
а он показывает вдруг.

Он кулаком грозит и взрослым,
но не везде и не всегда.
А вот для тех, кто ниже ростом,
кулак готовит завсегда.

Он бьет им с самого размаху,
так чтобы было побольней.
Пред малышней не знает страху.
Кого лупить ему видней.

Но вот однажды на площадке,
приметил Вовка паренька.
Тот не хотел просить пощады
и в нос ударила рука.

Парнишка ловко увернулся,
удар пришелся по стене.
От боли Вовка поперхнулся,
да так, что стало больно мне.

Очнулся на больничной койке
наш Вовка с гипсом на руке
наедине с судьбою горькой,
да злым диагнозом в строке.

И с той поры кулак он прячет.
Улыбкой светится лицо.
А ведь могло бы быть иначе –
наш Вовка стал бы подлецом.

Про картошечку

Ах, картошечка, картошка,
мы живем, тебя любя.
Без тебя желудок тощий,
душит голод без тебя.
То ли дело под картошку
выпить чашечку винца.
И озвучить под гармошку
нам частушки без конца.
Про вкуснейшее жаркое
и про сочное пюре.
А в мундире, вон какое
яство дышит на столе.
И бульончик без картошки,
что баланда, а не суп.
Эх, бери скорее ложку,
а зевнешь, не обессудь.

Игорю Талькову посвящается

Ты обещал вернуться, так вернись
в страну не дураков, а новых гениев.
Москве золотоглавой поклонись,
с Арбатом побратайся своим пением.

Пройдись пешком на Чистые пруды,
веков зеленый сон продолжи с ивами.
Спасательные выложи круги,
уважь аккордеонными мотивами.

Посеянные грезы отыщи,
пришло тобой рифмованное времечко.
Омой дождем ранения души
и выдай песней косности по темечку.

Увядание

Вот и опять увядшая природа,
Но сколько красок в этом увяданье.
То греет душу осень, то, напротив,
Доводит до душевного страданья.

То мягко стелет желтою листвою
Под нежным взором радостного солнца,
То ветром песнь унылую заводит
И моросью кидается спросонья.

Ах, осень, осень - вотчина сюрпризов.
Ты мой бездонный кладезь вдохновенья
Готов прощать я все твои капризы
И видеть в них святое откровенье.

Туман

Туман прижал траву,
пускает слюни-росы.
Приходит с пеньем птиц
серебряный рассвет.
В излучине реки
звенят стальные косы,
А где-то за рекой
ревет в лесу медведь.
Настойчивый рыбак
следит за поплавками,
Ругает про себя
настырных комаров.
Ленивая плотва
играет с червяками,
Конфузя рыбака
нехитрою игрой.
От солнечных лучей
туман спешит в овраги,
Цепляясь бахромой
за низкие кусты,
Не хочет отдавать
загнившие коряги,
Не хочет отдавать
сырую тень листвы.
Но солнце не унять.
Оно широким жестом
Смахнуло с трав росу.
Затихли косари.
Рассерженный туман
укрылся в темном месте,
Чтоб с вечера владеть
округой до зари.

Разговор двух старушек

В автобусе заслушался старушек,
чуть не проехал нужной остановки.
Одна клялась другой, что стало лучше,
а та, что недовольна обстановкой.
И то, что от забот ослабло зренье,
и ноги перестали гибко гнуться.
Что сослепу не видит озаренья
и в прошлое так хочется вернуться.
Другая ей с улыбкой отвечала –
я зрением не смею похвалиться,
но видами мой взгляд не опечален,
мне видятся внимательные лица.
И пусть меня не слушаются ноги,
при случае на палку обопрусь я.
Негоже нам сворачивать с дороги
и робко оставаться на распутье.
Две женщины, два взгляда на старенье,
на жизнь, которой чуточку осталось.
Даю я им свое благодаренье,
оно, быть может, скрасит чью-то старость.

Богатство

Богат не тот, кто меряет мешками
шальных купюр бессовестную спесь.
Кто загребает грязными руками
победных воплей благостную весть.

Питает мир душевное богатство,
хранит покой душевное тепло.
Оно не льнет к блатному святотатству,
не оскверняет злом людскую плоть.

Я так хочу, чтоб гнев угомонился,
чтобы взросло гуманное зерно.
Чтоб мирный разум верой осветился,
ведь человеку многое дано.

Осенние раздумья

Нам летом некогда подумать
о быстротечности судьбы.
Лишь осень – дерзкая подруга
тоской влияет на умы.

Осенней серостью польщенный
я начинаю перебор
друзей, доселе не прощенных,
врагов, дарованных на спор.

Взглянув на желтое убранство
притихших парков и садов,
я замечаю постоянство
мечтой отмеренных шагов.

Под вой разгневанного ветра
на ум приходят те года,
когда спешил на край я света,
но не добрался никогда.

А в дождь осенний засыпаю,
и снится мне моя родня,
с которой вместе запеваю
про прелесть завтрашнего дня.

По мнению известного психиатра – самоучки, женщинам присущи три ступени успокоительной гимнастики:
1. УШУ;
2. укУШУ;
3. задУШУ.
Исходя из этого, мужчинам рекомендуется направить свои усилия на удержание женщин на первой ступени и, ни в коем случае, не допускать перехода их на третью ступень.

Прошение о любви

Бей меня шальная жизнь,
если женщину обижу,
если слез я не увижу
в уголках житейских жил.

Раствори ее печаль
эликсиром моей ласки.
Пусть коснется без опаски
чувств, что греет мой причал.

Ощутив ее тепло,
я улыбкой расстараюсь
и с волнением покаюсь,
в том, что грешным был в былом.

И на звездных небесах
вспыхнет новое созвездье.
И не будет скорби прежней
в ее радостных глазах.

Будь со мною...

Будь со мною сдержанной,
Не нужно мне любви.
Буду жить надеждою
Оставшиеся дни.

В сумраке свидания
Улыбку подари
И желанней стану я
До утренней зари.

А заря заблудится
И в закоулках дня
Стерпится да слюбится.
Нет дыма без огня.

Сердце утомленное
Оттает от любви.
Сдайся, непреклонная,
Желаньем удиви.

Я будто заново родился

Я будто заново родился,
испив волшебный эликсир.
В твоей улыбке он таился.
В твоих движеньях колесил.

Его тайком хранили веки,
скрывала скорбная печаль.
Не слышал я его в ответе
и в гамме чувств не ощущал.

И вот однажды ты открылась,
запела нежная струна.
В моих объятьях растворилась,
когда в зенит взошла луна.

Мы лунной воле подчинились,
признаться вслух хватило сил.
И будто заново родились,
испив волшебный эликсир.

Черный цвет

Хочу я видеть все цвета,
но в черный цвет не верю.
Мне черный цвет подобен зверю,
за ним последняя черта.
За ним бессилен лунный свет-
-осколок ярких радуг.
И где вчера резвился праздник,
Сегодня правит черный цвет.
Опять безжалостное зло
подкралось незаметно,
Поганит землю черной меткой,
пускает кровь без лишних слов.
Пугает черною фатой,
скребется черной кошкой
И горя полное лукошко
несет с собою на постой.

Серых красок осень набросала

Серых красок осень набросала
на дождем омытые поля.
Воем ветра сникнуть приказала,
на своих и пришлых не деля.

Разлила холодные потоки
на подворья горестных селян.
Разносила дерзкие восторги,
когда ветер был безумно рьян.

Растрепала кудри у деревьев,
завалила землю их листвой.
Приоткрыла миру свою вредность,
показав характер шебутной.

Не за это мы тебя возносим,
не за это здравицу поем.
Мы златой желаем видеть осень,
а на небе синий окоем.

Тропка в осень

Мы проторили тропку в осень,
а ветер смыл дождем следы.
В кудрях осталась только проседь,
да в мыслях милые черты.

Я буду помнить наши встречи
под сенью преданных берез.
Меня разлуки срок не лечит,
и будоражит боль до слез.

И даже зимняя поземка
не остужает чувств к тебе.
Я спотыкаюсь, словно зомби,
о тропку осени в судьбе.

Бой под Кандагаром

На высоте под Кандагаром это было.
Их только пятеро простых, но непреклонных.
В едином ритме пять сердец с надрывом бились
победной музыкой бойцов непокоренных.
Со всех сторон ползли к высотке моджахеды.
Их больше сотни было брошено в атаку.
Святая ненависть ползла за ними следом,
благословляя на безжалостную драку.
Пять грозных суток отбивались наши дети –
сыны достойные великого народа.
Из всех запасов только водная диета,
да мысль о прелестях сухого бутерброда.
И лишь тогда, когда закончились патроны
их окружили на простреленной вершине.
Они восстали в круговую оборону
Сплотив с достоинством не сгорбленные спины.
И столько чести было в их голодных взглядах,
что враг опешил и к убийству не решился.
Оставил жизнь советским воинам в награду
за то, что русский дух в сражении не сломился.

Святая амфора печали

Святая амфора печали
еще не выпита до дна.
Ведь мы с тобой недоскучали
на склоне прожитого дня.

Ведь мы с тобой недолюбили,
недоласкались в поздний час.
Не все желания случились,
не все ценилось без прикрас.

Еще не все романсы спеты
у разведенного костра,
а песня – добрая примета
начать все с чистого листа.