Георгий Скрипкин - цитаты, высказывания (Страница 2)

Георгий Скрипкин - цитаты, высказывания
Член Российского союза писателей.
Пишу стихи. Изданы одиннадцать сборников: «Небо надежды», «Альтруистическая рифма», «Откровения русской души», «От одиночества», «Как жить?», «Жизненные отголоски», «Россия, матушка моя», «Страницы лет перебирая», «Крестики, да нолики", "Мыслительные дебри" "Захватив в охапку ветер". Готовится к выходу двенадцатый сборник стихов. Изданы также романы «Непредсказуемость судьбы», «Жизнь без купюр», «Любовные похождения Меченосца» и «БИ». Изданы два сборника рассказов: «Жизненные откровения» — для взрослых и «Дорогие наши малыши» — для детей. Петербургскими композиторами на некоторые стихи были написаны песни. Подробнее обо мне можно узнать на сайтах www.skripkin.ru и www.detkiss.com - на этом сайте ежегодно проводится конкурс чтецов для детей.

Георгий Скрипкин - цитаты, высказывания

Ворчливый братишка

Я люблю свою сестру,
иногда жалею.
Пожалеть – несложный труд,
если заболеет.
Но зловредная сестра
заболеть не хочет.
Встанет с раннего утра
и весь день хохочет.
Да и хохот у нее
громкий и противный.
Настроение мое
хуже позитива.
Я и рад бы с ней играть,
только душит злоба.
Хватит петь и хохотать.
Где твоя хвороба?
Вот тогда бы пожалел,
посидел с несчастной.
А сейчас ее б портфель
разорвал на части.

Памяти Дмитрия Хворостовского

Закатилось творческое солнце.
В одночасье небо посерело.
Скорбь людская выпита до донца
В знак любви к родному менестрелю.

Не услышат оперные сцены
Сочный голос с бархатным окрасом.
Не нашлось на свете Авиценны,
Кто б продлил общение с прекрасным.

Но любовь к всемирному кумиру
Не покинет страждущие души.
Бог взывает к праведному миру
Вспоминать великого и слушать.

В Крыму

Вершины гор укрыли облака,
Пусть отдохнут от солнечного зноя.
Они пришли сюда издалека
И принесли гармонию покоя.
Меня привлек парик из облаков
Своей родной, неброской красотою.
Такой же зрил у невских берегов,
Точней, в Можайском, прямо над горою.
Как тесен мир, и как прекрасен он.
Мне эту мысль навеял воздух Крыма.
Я обласкал его со всех сторон,
Ведь он один, такой неповторимый.

Форосская церковь

Парит над Форосом великое чудо —
Знаменье на Красной скале.
Над ним потешались земные иуды
Без малого семьдесят лет.
Его оскверняли под ритмику джаза,
Срывали красу куполов.
Но вытравил ветер хмельную заразу
Из нехристианских голов.
И вновь воссияло святое величье
Над таинством крымской земли.
И радует церковь небесным обличьем,
Взывает и благоволит.
И я восхищаюсь священным твореньем,
В котором главенствует бог.
Горит в небесах золотое знаменье
На траверсе горных дорог.

Наш Севастополь

Белых зданий манящая близость
отражается в зареве бухты.
Величавая Графская пристань
направляет морские маршруты.
Мы шагаем Приморским бульваром
И звучим Севастопольским вальсом.
Распалилась душа антиквара,
Каждый кустик нам кажется важным.
В каждой пяди российского града
Мы находим геройскую славу
И истоки внушительной правды,
Что в Крыму ты, действительно, главный

Ялта

Южный берег Крыма,
Ялта в эпицентре.
Доброго радушья
памятник бесценный.
Мы идем любуясь
с набережной морем,
Местным колоритом
и курортной модой.
Солнечные яхты
машут парусами.
Взбалмошные чайки
спорят с небесами.
Лавочки резные
спрятались в тенечке.
Кроны у деревьев
балуют до ночки.
Своды ресторанов
манят разносольем.
Очень ароматно
южное застолье.

Бахчисарайский фонтан

Воспетый Пушкиным фонтан
хранит дарованные розы.
Но нет сегодня чистых слез,
рождающих печаль.
И нет поэзии в душе,
а только штрих душевной прозы.
И нужных слов не подыскать,
чтоб заново начать.
Не плачет больше сельсебиль
над прахом жертвенной Диляры
И не поит Бахчисарай
божественной водой.
И только в пушкинских глазах
читаю набожные чары.
Они даруют мне покой
и манят за собой.

Чудный антураж

Горные вершины
держат облака,
Солнце в небе синем
греет свысока.
Ласковое море,
нежная волна.
Я с крутого мола
прыгаю до дна.
Шустрые бакланы,
словно от огня,
Следом за волнами
мчатся от меня.
Я плыву за ними,
не спуская глаз.
Но пропали в сини
птицы в тот же час.
Но осталось море
и приморский пляж.
Дивное раздолье,
чудный антураж.

Херсонес

Потоптаный кровавыми веками,
Излизанный прожорливым огнем.
История, впитавшаяся в камень,
Глубины с неиспробованным дном.
И все это руины Херсонеса
В объятьях севастопольских основ.
Творение далекого прогресса,
Пришедшее из каменных веков.
И колокол, отлитый из орудий,
Отбитых у турецких моряков.
Поклоны бьют восторженные люди,
А я звонить без устали готов.
Дышать готов Владимирским собором
И верить во крещение Руси.
Мужайся возрождающийся город,
Знамение твое на небеси.

Анапа

Ах, Анапа ты, Анапа,
твой характер не внове.
У тебя под белой шляпой
только ветер в голове.
То он севером завоет,
то южанином споет.
То на запад тучи гонит,
то с востока призовет.
От сплошного ветродуя
разлохматились мечты.
По душе гуляет стужа
под аккорды маяты.
Никакого откровенья,
никакого бытия.
Но прекрасные мгновенья
дарим ветру ты и я.

Грязь Тамани

Тамань с созвездием вулканов,
упасть не стыдно в грязь лицом.
Не стыдно грязным истуканом
пройтись к Азову бодрячком.
Смеются взрослые, как дети,
смывая грязь с взбодренных тел.
Частичкой выбросов планеты
и я окрасится успел.
Какая легкость ощущений,
какая бодрость на года.
С Таманью грязное общенье
я не забуду никогда.

В деревню

Проселочной дороги завиток
и неба лучезарный окоем.
Сиреневое лежбище цветов
украсило притихший водоем.
Я еду мимо плачущих ракит
в обитель деревенского тепла.
Там речка мелководная журчит
про чисто деревенские дела.
Там избы скучковались на холме
и пялятся на солнечный закат.
И Шарик снова выскочит ко мне,
а я его обязан приласкать.
Там воздух восхитительно пахуч,
и сказочны дремучие леса.
Там вечер по-весеннему певуч
с акцентами на птичьи голоса.
Там чувственно.., а впрочем, поворот,
и вот она деревня предо мной.
И Шарик суетится у ворот,
и в воздухе повеяло весной.

Отчий дом

Ярославским вниманьем хотел насладиться,
но познал безучастье родимой земли.
Посмотрев отчий дом, захотелось напиться.
Под хламидой забвенья его погребли.
Он взирает на мир, словно каменный призрак,
из-под хмурых бровей безоконных глазниц.
Рядом, вскормленный властью, причесан, прилизан
особняк местной Думы молчанье хранит.
Прикрывает он дом от церковного лика,
что Советскую площадь ласкает перстом.
От златых куполов золоченые блики
не доходят до дома в обличии простом.
Вот уже двадцать лет отчий дом умирает
в самом центре селенья на Волге-реке.
Будоражащий память закат догорает
и сбивается рифма в кричащей строке

На псковщине

Сочны на псковщине луга,
Стройны на псковщине березы.
С деревьев капают слога,
В которых радостные слезы.
Здесь вольно дышится весной,
И песни кажутся певучей.
Здесь ветры мчатся стороной
Туда, где лес стоит дремучий.
А рядом сдобные поля.
Ласкают душу озимые.
Дивится зеленью земля
Под небесами голубыми.
И очень хочется прильнуть
К святой наивности березы.
И память с нежностью вернуть
В поэму чувств от пошлой прозы

Золотое кольцо

По Златому кольцу древнерусскому
я проехал приветливым летом.
По шоссе и дорожками узкими
настоящее кануло в лету.
Подхватила путина истории,
понесла мое бренное тело.
Вид церквей и ухоженных двориков
озарил, и мне петь захотелось.
Я дышал колокольными звонами,
отдавался старинным ремеслам.
И смотрел с восстановленной звонницы
на искрящие святостью мощи.
Я дивился красой златоглавою,
гладил чуткой рукой белый камень.
Восхищался российскою славою
и вещал благодарность строками.
Укрепилась в сознаньи разбуженном
мысль о том, что Россия святая
породнилась с отчаянным суженым,
о котором другие мечтают

Родимый Ярославль

Родимый Ярославль, святая колыбель.
Моих счастливых дней застенчивая гавань.
Я сердце протянул открытое тебе
и речь свою веду душевными слогами.
Дарю тебе любовь за первые шаги,
за первую весну и первые мечтанья.
Ты мой надежный друг и жизни моей гид,
и правое плечо в период испытаний.
Я чувствую тепло на волжском берегу.
С достоинством приму и впредь твое участье.
Сиянье куполов я в сердце берегу.
Со звоном куполов вбираю в душу счастье.

Грусть по родине

Я по матушке Волге скучаю,
Я по городу детства грущу.
Только волжская песнь выручает,
Под нее Ярославлем дышу.
И опять по крутому откосу
Я с друзьями бесстрашно бегу,
И на лодке до нижнего плеса
Ветерком разгоняю тоску.
А на Стрелке влюбленные пары
Незлобиво завидуют нам.
На скамейках ворчливая старость
Призывает к конкретным делам.
Мы плывем и не слышим призывов
За волной пароходных гудков.
Нас волнуют другие позывы,
Нам милей чистота родников…
…И опять я один на причале
Поэтический опус пишу.
Я по матушке Волге скучаю,
Я по городу детства грущу

Край родной

Я приехал в край родной,
под пригляд озерной сини.
Здравствуй, здравствуй, милый мой,
миротворный и красивый.
Здравствуй, нежная листва,
здравствуй, птах неугомонный.
Завязь каждого куста
голосит весенним звоном.
Разливается тепло
по натруженным суставам.
Как же в жизни повезло,
что все это мне досталось.
Свежесть утренней росы
освежит мое сознанье.
И история Руси
пробежит в воспоминаньях.

Новое служение

Представился я веку двадцать первому.
И мог бы, но в двадцатом не остался.
Своими оживающими нервами
я новому служению отдался.
Россия, возрожденная Россиюшка,
к тебе я в услужение прибился.
Возьми мою не траченную силушку
и опыт, что с годами накопился.
Я сердцем поделюсь и не задумаюсь,
и боль твою принять не заробею.
Живя твоими праведными думами,
я сделать невозможное сумею.

Я горжусь российским парнем

Я горжусь российским парнем,
защищающим державу.
У него в петлицах память
боевой солдатской славы.
На его плечах погоны
с атрибутикой Победы.
И презумпция закона,
что писали наши деды.
На его фуражке совесть
в горделивом оформлений.
Он идет в наряд по зову,
по сердечному веленью.
И я верю, что надежно
охраняются границы.
Даже если невозможно,
он до смерти будет биться.

Валентину Распутину посвящается

Народной прозы кедр сибирский,
Заступник матушки-земли.
Трудов российская прописка,
Душевной боли светлый лик.
Хранитель русского уклада,
Печальник речек и озер.
В его словах бодрящий ладан
И скорби сотканный узор.
Его душа срослась с глубинкой
И ей болела до конца.
А сердце скромно, по старинке
Светило гением творца.
…Ушел от нас носитель правды,
Но не угас его костер.
Сибирский кедр достоин славы
И слез от речек и озер.

Владимир

С славянским именем — Владимир
Крепка моя святая Русь.
В его корнях непобедимость
И мир земной — посильный груз.
Мы с этим именем крестились
И с этим именем живем.
Оно вобрало божью силу
И право думать о живом.
Оно в умах владеет миром
Без лишних слов и суеты.
Ему зазорно слыть кумиром
В нем чистый кладезь простоты.
И я молюсь на это имя,
И с этим именем живу.
И знаю, Русь непобедима,
Пока Владимиры живут.

Щадящая зима

Легкий морозец кусал незлобиво
нежные щеки твои.
Ты наблюдала морозное диво
в инее сонной хвои.

В синих глазах я прочел отраженье
радости нежный букет.
Как же легко быть в твоем окружении,
и не мгновений, а лет.

Как же приятно вдвоем погрузиться
в прелесть щадящей зимы.
И наслажденьем с тобой поделиться,
взяв у природы взаймы.

Злопыхатели

Вы все горазды осуждать
и сыпать солью недовольства.
Пинком сомнения поддать,
вкусив однажды вседозвольства.
Послушать вас, так вы спецы
во всех делах, в любых науках.
Где точных знаний дефицит,
там вы с поганой бочкой слухов.
Для вас не писана мораль
и не предписаны законы.
Вам что дерьмо, что пастораль,
что рюмка водки для разгона.
И вы опасны для страны
не тем, что злостью голосите,
А тем, что слугам сатаны
составить партию хотите

Первый день зимы

Первый день зимы,
снежная пороша.
Нет осенней тьмы,
мысли о хорошем.
Стройный Снеговик
на лужайке вырос.
Развеселый вид,
нос без заковырок.
Детских голосов
звонкая октава.
Лепят из снегов
крепкую заставу.
Строится гурьбой
снежная преграда.
Скоро грянет бой,
тот, что детям в радость.

Беременность Отечества

Коляски розовые, синие, зеленые,
И в каждой будущее Родины сопит.
Они пока что озорные, несмышленые,
Но очень многое им завтра предстоит.
Ну как же радует беременность Отечества
И материнские счастливые глаза.
Я сочетаю это с жизненною вечностью
И не позволю надавить на тормоза.
И пусть российская глубинка оглашается
Неумолкающим ребячьим озорством.
И ничего, что детям многое прощается,
Им не простится даже малое потом.

Скорбь по погибшим

Столп на Дворцовой, ангел на вершине.
Видна печаль в букетиках цветов.
Невинных жертв крылатая машина
взяла с собой в хранилище веков.
Скорбит страна, поникли петербуржцы,
мокра брусчатка площади от слез.
Не голосят лихие трубадуры,
притихший Зимний прикрывает лоск.
Людской поток безмолвен и печален,
но он сплочен единою бедой.
Вдруг в тишине рыданья зазвучали,
и взбудоражил звезды бабий вой.
И вместе с воем в небо устремились
частички душ рыдающих людей.
Мой милый ангел, сделай божью милость,
Пускай падет безжалостный злодей.

Моим друзьям

Мои друзья, порой мне так вас не хватает.
Я вспоминаю те года, что красились мечтой.
Тогда к неведомым мирам мы смело улетали
И бесшабашной суетой корявили устой.

Тогда меняли брюки клеш на клепаные джинсы,
А разрешенное тангО на пресловутый джаз.
И не хотели сознавать конца беспутной жизни,
А от навязчивых красот дурманились в экстаз.

И вот теперь я вам пишу из данного сегодня,
И приглашаю помянуть всех тех, кто не дожил.
Погибли многие из нас не в мании угодных,
А чтоб лучилась на земле идей достойных жизнь.

Люби меня, люби

Смешинки синих глаз
ласкаю нежным взглядом.
Твой яркий маникюр
дрожит в моей руке.
Тоска ушла совсем,
ведь ты со мною рядом.
Я чувствую тепло
в знакомом говорке.

За этот говорок
готов отдать полжизни.
Взаимное тепло
струится из груди.
Я кутаю тебя
волною альтруизма
и тихо говорю –
люби меня, люби.

Ну, что за ночь

Ну, что за ночь, ну, что за ночь.
Порыва чувств не превозмочь.
Биенье сердца не унять.
Какая в ласках благодать.

Копилку страстную открой.
Займись любовною игрой.
Не отводи лукавый взгляд,
дышать тобой я очень рад.

Пускай глядит на нас луна,
возможность богом ей дана.
Прими мой сладкий поцелуй
и допьяна меня целуй.

Проныра - вредный звездопад
в игру вмешался невпопад.
Желаний всплеск умчался прочь.
Ну, что за ночь, ну, что за ночь.

Следующая страница →
Рассказать друзьям