Статусы про войну (Страница 6)

Повязки из маминой простыни

Тебя не хватает здесь, Господи!
Подвал не греет свечка последняя.
Нет смирения, покорности, кротости,
Только правда и есть восьмилетняя.

Цветом алым и в грязь опорочены
Повязки белые из маминой простыни.
И только слышится робко сквозь очередь -
Спаси и помилуй нас, Господи!

Неизвестный солдат

Как грохотало здесь прошедшей ночью!
Гроза срывала на лесочке злость.
В корнях у вяза вымыло из почвы
Берцовую обломанную кость.

Красиво древо, будто бы из сказки
И возраст вяза зрячим не вопрос.
Он в ободке давно истлевшей каски,
Как в поясе заржавленном пророс.

Ещё не весь лесок в листве зелёной.
Не всё проснулось в медленной весне.
Лежит в земле солдат без медальона.
Таких погибло много на войне.

Здесь озерко и листьев прелых ворох,
Но было время дым стоял стеной
И смерть мешала: жизнь, железо, порох -
В отравленный, но всё же перегной.

Сегодня тишина в святую дату
И ландышей у дерева не счесть.
Над озерком-воронкой прах солдата,
Благодаря которому я есть.

Старики

Старинный домик со сверчками,
Совок и веник у печи,
Осенний сон над стариками
Плывёт в ночи, плывёт в ночи.

Ночник мерцает еле - еле,
Вздыхает тяжко старый дом,
Спят старики в одной постели,
Быть может видят общий сон?

Как он приехал в сорок пятом.
Ах соловьи, цветы, весна,
И у околицы солдата
Встречала именно она.

Потом застолье, руки в тесте
И зависть баб и ночи сласть,
И долгий путь по жизни вместе,
Ведь дождалась, ведь дождалась.

Храни же ночь, баюкай старость,
Укрой периной облаков.
Так мало их у нас осталось,
Войну прошедших стариков.

На войне есть победители или побеждённые.
На войне выражение «выиграть» недопустимо.

Война — время новых героев. новых побед и подвигов на фронте и в тылу.

Всегда есть деньги для войны. Но никогда нет денег на мир и на людей.

Бой местного значения

Смолк автомат и пусты все четыре рожка.
Не откликаются вовсе Толян и Андрюха.
У БТРа не слышно рычанья движка,
а вдалеке борт, охваченный пламенем, рухнул.

Бой беспощадный по нынешним меркам войны.
Ни головы не поднять, ни покинуть укрытье.
Может случиться, что будем мы все спасены,
сжатые обручем жёсткого кровопролитья.

Здесь ощущаешь, как жизнь человечья хрупка.
Словно идешь без страховки над пропастью чёрной.
Честь умереть за Отчизну всегда высока,
как и остаться в когорте героев почётных.

Скрылось всё лучшее в омуте прожитых дней.
След на земле, что оставлен тобою - ничтожен.
Если нащупаешь выход в безбрежном огне,
значит, считай, что отмечен знамением божьим.

Стихли разрывы и с севера рваный туман
начисто скрыл перемолотый ад заварухи.
Крестик нательный целую - он мой талисман.
Может быть всё-таки живы Толян и Андрюха?

Еле ползу и на бруствере вижу тела.
Перевернул, но встречаюсь со взглядом стеклянным.
Это Андрюха… Душа в небеса вознеслась.
Рядом лежит, что осталось от друга Толяна.

Я зарыдал как немой, но в молочную взвесь
канул мой хрип, словно что-то случилось со слухом.
Завтра, как хищная птица, прискорбная весть
исполосует всех ждущих Толяна с Андрюхой…
… показать весь текст …

Военным врачам

Если в бою не погиб – может кто-то дотащит
до брезентовых стен госпитальной палатки в тылу.
И, возможно, окажутся лишними цинковый ящик
да листок "формы двести" с печатями в нижнем углу.

Тарахтит генератор, дымя острой дизельной гарью.
Свет мигает несносно, в сердцах матерится хирург.
Стало нечем дышать в лазаретном тошнотном кошмаре.
Банки кофе и курева снова не хватит к утру.

По фамилиям галки поставлены в списках счастливцев,
и «трёхстотых» уже распихали во чрева бортов,
но из памяти вырвать нельзя искажённые лица
перебитых мальчишек под белой одеждой бинтов.

Эх, послать бы войну эту нах и не резать по нервам,
да от жуткой работы по-волчьи не выть по ночам.
Только душит солдатиков злая костлявая стерва,
не давая ни шанса на отдых военным врачам.

Грубо требует с них непомерно высокую плату
за победу над смертью, почти ежечасно, война.
И всплакнёт медсестричка в забрызганном кровью халате.
А в суточных сводках не пишут врачей имена...

Примечание автора.
"Форма № 200" - извещение о смерти.
«Трёхсотый» - груз №300 на штабном языке.
Он означает раненых, которых следует перевезти
в стационарный госпиталь после операций,
сделанных в полевых условиях.
… показать весь текст …

Как скоро наконец прозреют люди

Как скоро наконец прозреют люди,
Что жизнь даётся им не для того,
Чтоб голову сложить в степном редуте,
Не осознав, зачем и для чего?

Не для того старалась чья-то мама,
Рожая в муках плод своей любви,
Чтобы затем под яркие знамёна
Отдать его под нож слепой войны.

Не для того в дитя вдыхала душу
Божественных сияний красота,
Чтоб пуля-дура — с вылетом наружу —
Вернула бы её на небеса.

И пусть цари, султаны, фараоны
Утонут в своих сладостных речах —
Их дети не отправятся в окопы
Бесславно класть головушки в полях.

Лишь матерям придётся у могилок
Сынов своих отмаливать сердца,
И будут им противны и постылы
Медалей блеск, латуни желтизна...

И будут они плакать у портретов
Сынов своих, ушедших навсегда,
И внуки будут молча ждать ответов,
Смотря на их застывшие глаза.

И вырастут из мальчиков мужчины,
И новый властелин их примет в рать...
И тени будут создавать рябины,
И над могилой будет плакать мать.

Наваждение

Он на бруствер упал как подкошенный:
в грудь вошла смертоносная сталь..
Сверху солнце слепящей горошиной
убегало в багровую даль.

Двадцать лет уместились в мгновение
скорых кадров немого кино,
но почудилось прикосновение…
- Это мама… Я рядом, сынок…

Словно в детстве недавнем ладошкою
провела по неслушным вихрам.
- Потерпи, хоть и больно, хороший мой…
И растаяла эхом в горах.

Грохот боя сменился беззвучием,
будто кто-то ослабил тиски.
Влезла смерть пеленою ползучею,
как змея в неживые зрачки.

Мир накрыл безразличия саваном,
но атакам не видно конца.

Где-то жизнь зарождается заново
по вселенским законам Творца…

Награждён посмертно

А ему не узнать и ему всё-равно,
что зачислен посмертно в Герои.
Жизнь оборвана, будто бы плёнка в кино,
и сейчас его в глину зароют.

Опустили в могилу... И комья земли
заплясали по цинковой крышке.
Тихий голос комдива: - Спасти не смогли...
Ты прости нас, прости нас, братишка!

На подушке из бархата блещет Звезда,
отражая светило в зените.
Он на грудь не наденет её никогда:
может быть, лишь в гравюре гранитной.

Поменять бы случайный высокий почёт
на полвека несбывшейся жизни.
Только смерть открывает погибельный счёт,
забирая сынов у Отчизны.

У полковника в горле застряли слова.
Смог сказать: - И один в поле воин...
Вдруг завыла волчицей бесслёзно вдова,
грянул залп караульного строя.

Дух от хвои в наставшей внезапно тиши
запах водки заглушит привычно
во помин улетевшей на небо души,
там, где нет ни наград, ни отличий.

Безнадёга

Огорошил конверт казённый.
В нём прислали ей «форму двести»…
Сын причислен там к вознесённым
в мир иной, но с клеймом «безвестно».

Бланк заполнен рукой небрежно.
Сразу видно - насквозь фальшивый.
Жизнь теперь уж не будет прежней.
Так она для себя решила.

Год искала его останки
по тылам в морозилках моргов.
Ей шипели не раз - Отстаньте!..
И от этого было горько.

Госпитальные бюрократы,
безучастность штабная к людям.
Мать любые пробьёт преграды
и отчаиваться не будет.

Наступают в борьбе пределы.
Безнадёга змеёю влезла.
Видно, где-то сыночка тело
в хищной пасти войны исчезло,

как на капли распался иней,
разогретый теплом весенним.
И осталось лишь только имя
да молитвы о воскресении.

Мама, ты не жди моего звонка ...

Мама, ты не жди моего звонка на телефон,
С Небес тебе уже не позвоню.
Ты будешь в Храме слышать колокольный звон,
Ты знай, что это я тебе звоню.

Я знаю, в Храме свечку обнимаешь
И шепчешь, чтоб вернулся я домой.
Но, мама, ты сама об этом знаешь
Что в этой жизни нам не встретиться с тобой.

Мама, ты меня похоронила
А веришь в то, что я вернусь.
Я знаю, ничего ты не забыла,
А я в глазах твою читаю грусть.

Не буду ждать на Небесах тебя, родная,
Поживи на земле и внуков подними!
Я знаю: сильная ты у меня такая.
Мама, ты меня за всё прости!

Прости, что обещал домой вернуться.
Я помню как не отпускала ты меня.
Мне кажется, я сплю и не могу проснуться,
А ты все ждёшь, родная мамочка моя.

За нас все пацаны ответят,
Те, кто остался ещё в живых.
Они фашистов - гадов этих встретят
И отомстят за всех ребят своих!

Мама, я всё вижу, как страдаешь,
Как плачешь в тишине ночной.
Но я тебя люблю, ты это знаешь.
Мы встретимся, но в жизни той, другой.

На Небесах здесь очень хорошо,
Тишина, уют, покой без суеты.
Слегка мне жаль, что быстро всё прошло,
И то, что у иконок плачешь ты.

Не плачь, родная, на могилке у меня,
Не говори, что не должна сыночка пережить.
Ты помни, мама, я люблю тебя,
А ты подольше постарайся жить!

Когда то обнимусь с тобой, родной,
Седые волосы тебе поправлю.
Всё нам давно расписано судьбой.
Во сне твоём я смс тебе отправлю.

К Небесам ты, мама, точно не спеши
Живи, родная! Знаю: тяжело.
А смс-ки мне всегда пиши,
Я их читаю, всем врагам назло!
… показать весь текст …

Апостол

Иконку в карман на руке положил перед боем.
Молитвы слова написал: «Сохрани, Отче наш…»
Спаси, защити! Я на штурм иду вместе с тобою.
И в трудный момент, верю, мне свою руку подашь.

"Опорника" штурм под гремящие взрывов раскаты.
В атаку в цепи я тогда замыкающим шёл.
Как медик, помочь должен раненым нашим солдатам.
Бойцу одному свой последний вколол промедол.

Вдруг мины прилёт. Град осколков вонзается в тело.
На коже рука неживая свисает, как плеть.
Я жгут наложить не могу- безнадежное дело.
А боль так остра, что нет силы и мочи терпеть.

Я долго лежал, издавая щемящие стоны.
На землю из раны текла моей крови река.
Осколок попал в тот карман, где хранилась икона.
И именно там, в месте том, онемела рука.

И помощи ждать от товарищей не было смысла.
Вернуться за мной невозможно- в разгаре был бой.
Покончить с собой- пришли в голову страшные мысли.
Гранату взорвать и прервать эту дикую боль.

Гранату достал из разгрузки, собрав с трудом силы.
Отжаты усы, большой палец засунул в кольцо.
Мне не умирать, а себя убивать страшно было.
Отдергивать стал, глядя смерти грядущей в лицо.

Вдруг острая боль, как игла, большой палец сковала.
Осколок обжег. Я взорвать себя больше не мог.
Всевышнего воля покончить с собой не давала.
Так грех совершить и уйти не позволил мне Бог.

"Апостол, живой?"- Надо мною склонились ребята.
Минут через двадцать пришли, вспоминаю сейчас.
"Братишка, держись". Аккуратно забрали гранату
И все остальные. Меня повезли в медсанчасть.

Был чудом спасён. Путь по жизни нелегкий продолжен.
Чуть в адскую пропасть в бреду не шагнул я тогда.
И понял сейчас, что нести каждый с мужеством должен
Свой крест сквозь ему отведенные Богом года.

… показать весь текст …

Сестра милосердия

Сплетались в схватке смерть и жизнь.
Их разделял лишь тонкий волос.
«Держись, мой миленький, держись».
Сквозь дымку сна прорвался голос.

Сквозь пелену страданий, боль,
Что барабанной дробью била
Звучал, как ласковый прибой,
Как шелест листьев сердцу милый.

С трудом, груженые свинцом,
Тяжелые открылись веки.
Сестры усталое лицо.
Мне не забыть его вовеки.

Спокойное, как лик луны.
Во взгляде- нежность, вера, сила.
Глаза - в них блеск морской волны,
Что боль и муки уносила.

Колючий, едкий страх утих.
Застыло время на мгновение.
Я свет надежды видел в них
И обещание спасения.

Похож на горный серпантин,
Ждал путь борьбы к выздоровлению.
В той битве был я не один.
Сестра вела меня с терпением.

Кормила с ложечки, как мать.
Ходить настойчиво учила.
Стихи любила почитать,
Молитвой душу мне лечила.

Своей натруженной рукой,
В мозолях, нежно лба касалась.
И наступал в душе покой.
И снова жизнь светлей казалась.

На жизнь не плакалась она,
Где раны, боль, ожоги, стоны
И ночи долгие без сна.
За нас молилась у иконы.

«Зачем вам госпиталь, война,
Чужие слезы, кровь, мучения?»
«Я поняла, что здесь нужна.
Быть здесь- мое предназначение».

Шли дни, карабкался наверх.
Стали затягиваться раны.
Я был, как оголенный нерв.
Ведь на душе остались шрамы.

Кошмары, взрывы, дым стеной
И перекошенные лица.
«Все будет хорошо, родной.
Пусть отчий дом тебе приснится».

Тех слов душевных эликсир
Ценней лечебного бальзама.
И на коляске я на мир
Теперь смотрел её глазами.

Прошли года. Учусь вновь жить.
Когда душа покой теряет,
«Держись, мой миленький, держись».
Мне ангел снова повторяет.
… показать весь текст …