Гражданская лирика - Стихи (Страница 4)

Моя сторонка

Стоит изба у тихой речки,
Туман стремится в холодок.
Ворчит береза в жерле печки,
Огонь резвится молодой.
У печки бабка суетится,
Бурлит картошка в чугунке.
Блудливый кот в ногах вертится,
Сверчок пригрелся на шестке.
Лохматый пес лежит под лавкой,
А в мыслях сахарная кость.
На стенке млеет балалайка,
Давно не брал заезжий гость.
В углу старинная иконка,
Лампадки древней тусклый свет.
Жива, жива моя сторонка,
Коль в избу просится рассвет.

Моя судьба

Я судьбу свою листаю
И бессмысленно делю
На все то, что стало тайной
И все то, что я люблю.
Мне в судьбе хватило былей,
Были сказки иногда.
Иногда меня любили,
Я ж любил людей всегда.
Тешил душу альтруизмом,
Пил хвалебную бурду.
И использовал мелизмы,
Украшая ерунду.
А под гнетом конъюктуры,
Было дело, отступал,
Но зеленые купюры
Я за совесть не менял.

В мыслях о былом

Календарь на стенке новый,
песни в мыслях о былом.
В блеске жизненной основы
снова тянет в отчий дом.

В нем не пышные застолья
с пестротой заморских блюд.
В уголочке скромный столик,
а вокруг знакомый люд.

Под селедочку «Столичной»
в самый раз нам пригубить.
С елкой праздник необычный
без желания грубить.

И родня заводит песню
про донского казака.
Не беда, что домик тесен,
выходи на трепака.

И певучее застолье
переходит в дробный пляс.
И душевное раздолье
так и светится из глаз.

Мне сегодня...

Мне сегодня привиделись дали
над которыми песни летали,
и росли под счастливой звездой
ну, совсем не плакучие ивы.
Они были по-женски красивы
и, конечно, с завидной судьбой.
А еще мне привиделись горы,
на которых теснились соборы,
и спускались с вершины крутой
просветленные господом люди.
И блистали на солнце хоругви
позолотой России святой.

Жизнь чертовски интересна

Жизнь чертовски интересна,
но не всем.
Кто-то ладит с жизнью пресной,
без проблем.

Кто-то ищет грязный омут
помутней.
Кто-то липнет к гастроному
посытней.

Кто-то в деньги превращает
все вокруг.
Кто-то гадости вещает,
даже друг.

Кто-то крестится закону,
но не чтет.
Кто-то ставит нам препоны
и сечет.

Кто-то видит окруженье,
как царек.
Кто-то гнется в услужении
долгий срок.

Кто-то скажет – как же носит
их земля?
Пусть об этом каждый спросит
у себя.

К малой родине

Прости меня заросший палисад.
Простите заколоченные окна
За то, что вам приветы не писал
Из невского красивого далека.

За то, что на гранитных берегах
Не думал я про волжские просторы.
И места не нашел в своих стихах,
Надеясь, что приеду очень скоро.

По родине болит моя душа
И требует к околице вернуться.
А мысли возле Невского кружат.
От них мне невозможно отвернуться.

Скорбь гитары Высоцкого

Судьбы моей вершитель,
мой самый верный друг.
Аккордов повелитель
покинул меня вдруг.

Вздыхает моя дека,
как робкая душа
Звучит у человека,
стараясь не мешать.

Не порванные струны
скучают по рукам.
Когда-то ночью лунной
играл он по строкам.

И песни вырывались
на жизненный простор.
Случалось, струны рвались
от выстрела в упор.

Порой они сбивались,
почувствовав обрыв,
Но снова собирались,
звучали на разрыв.

Я с ним в единой связке
взлетала до вершин
И не было отмазки
и поиска причин.

Когда борзые волки
пытались укусить,
Я их мотивом колким
старалась охладить.

И пела жестким ритмом
с поэтом в унисон.
Без спроса у элиты
сбирала стадион.

Теперь в большом расстройстве
по Вове плачу я.
Без всякого притворства
скорбит душа моя.

На невском берегу

Люблю послушать говор волн
на невском берегу.
Они вещают мне о том,
что в сердце берегу.

Их робкий плеск ведет туда,
где стаи голубей
гонял я в детские года,
а видел лебедей.

И мне хотелось вторить им,
умчавшись в небеса.
Там мой небесный Херувим
историю писал.

По истечении годов
сбылась моя мечта.
Я взмыл в объятья облаков,
когда пилотом стал.

Теперь сижу и вижу их
в сверкании невских вод.
Пишу с надрывом вольный стих
с названьем «небосвод».

Размышления Земли

Я вспоминаю мир, заполненный зверями.
Меня не утруждал их низкий интеллект.
Они росли в ладу с полями и лесами
и не плодили бед в течении многих лет.

Их встроенный инстинкт не рвал меня на части,
а жажда выживать не жгла леса огнем.
В спокойствии моем была их доля счастья.
И не было тогда намека на содом.

Но полчища пришли с высоким интеллектом.
Внедрились мне в нутро, загадили фасад.
И стали для меня красоты неба клеткой,
и превратилась жизнь в военный маскарад.

И топчут сапоги мою земную гордость,
и с рвением крушат мою земную плоть.
От их преступных дел камнями плачут горы.
Их ненависть и злость не сбыть, не побороть.

Смотрю на этот мир, и сердце замирает.
Оплакиваю жертв водой из родников.
И вспоминаю дни, когда была я раем
для мамонтов и львов, для вепрей и волков.

Первые прыжки

Были мы рисковыми и дерзкими,
Были мы наивными по-детски.
Но делились мыслями не детскими,
С милыми общаясь по-простецки.
Были мы шальными и зелеными,
Искренне плевавшими на мудрость.
Небо голубое, не крапленое
Высветило солнечное утро.
Мы спешили в это утро раннее
К низенькому трапу самолета.
Плечи, что оттягивались ранцами,
Сникли по-предательски на взлете.
Жались мы друг к другу без стеснения,
Было приблатненным не до шуток.
Руки, околдованные нервами,
Мяли запасные парашюты.
Кончилось безвольное сидение
С ревом оглушительной сирены.
Бросившись в свободное падение,
Млели от свободного паренья.
Было несуразным приземление,
Было показушным оживленье.
Только как-то сразу повзрослели мы,
Мудрости набравшись за мгновенья

Без неба

С тоской смотрю на журавля,
Расставшись с высотой.
Связала крылья мне земля
Неведомо за что.
Еще остался слабый след
На небе от меня.
Я там всего десяток лет
В полете разменял.
Как трудно снова начинать
Без взлетной полосы,
Когда дрожит голубизна
Как капельки росы.
Когда в ночи приходят сны
В небесных кружевах.
Когда не чувствую весны
На невских берегах.

В родные края

Я тороплюсь в объятья преданных берез
И снова мчусь в родимый край, в мою Россию.
Меня влекут места знакомые до слез.
Я слышу звон колоколов под небом синим.

Уводит звон в потусторонние миры,
Сдвигает времени обшарпанные стены
И раздаются из космической дыры
Призывы душ непокоренных и нетленных.

Взывают души к православной чистоте,
Вещают мудрость созидательных истоков
Я вижу землю в первозданной красоте
И не скрываю неподдельного восторга.

Простите души, что в житейской суете
Мы милосердию становимся на горло
И под покровом обывательских утех
Не видим лица, почерневшие от горя.

Простите души, что малиновый рассвет
Мы продырявили безжалостно шрапнелью
И в одночасие запутавшись в родстве,
Не помним подвигов под общею шинелью.

Простите души, что с заплаканных берез
Сдирают варвары серебряную кожу.
Что выгоняя беспризорных на мороз,
Смеется наглость из зашторенных окошек.

Простите души за дешевую корысть.
Ручьи несчастий вытекают из корысти.
Грызем друг друга по примеру злобных крыс,
С уставшей Родины сбегаем словно крысы.

Простите души, но смятение пройдет,
Народ услышит вас и вспомнит о России
И будет славен созидатель, а не тот,
Кто сеет ненависть, предательство, насилье

Наша кровь

В крови у нас не агрессивность,
не беспринципная мораль.
Ее не пользуют на лживость
иль на дешевую печаль.

Она разносит справедливость
из недр сердечной чистоты.
И не выносит говорливость
взамен душевной красоты.

Она пульсирует надеждой
на бесконфликтный, прочный мир.
И не сольется безмятежно,
когда ощерит пасть вампир.

А в час жестоких испытаний
спасет живительной волной
пророков добрых начинаний,
планеты жизненный покой.

Потерявшимся поэтам. Посвящается О. Мандельштаму.

Фонарики по улицам зажглись,
Нависли над заборами и окнами.
Они ль по осени нашлись
С зелёными и пышными метёлками?

Хранились до поры. До октября.
До дней исхода солнца с птицами.
Когда, печалясь и скорбя,
Стоишь с намокшими ресницами

И куришь ветер-едкий дым
Костра из полумёртвых листьев...
Мы ждём, когда ещё живым
Сломает кости крыльев

На зиму, где одни снега,
И грубой речи сгустки пьяны...
И где расходятся века
Под елью окаянной.

Памяти А. Ахматовой и Н. Гумилева.

Помнишь, мальчик, подснежник первый?
Серебристый, весенний бред.
Все не так, как хотелось, милый!
И не кончилось время бед.

Голубая пустыня неба
Нам ковала с тобой судьбу,
Говорила, что будет белой,
Если я за тобой пойду.

А теперь все прошло, любимый!
Почернела металла вязь.
Ты сказал: „Этот мир единый
Никогда не забудет нас!”

Голос сердца. Памяти И. А. Бродского.

Я слушаю, твои слова
Полны надежды.
Глубоких окон синева
Молчит, как прежде.

На распустившуюся ночь
Сирень похожа.
Уходит прошлое не прочь -
Под мякоть кожи.

И оголённые сердца
Так верят в чудо,
Что да прибудут поезда,
Но не с Иудой;

Что у далёкой той земли
Всё ждут кого-то,
Что все для счастья рождены,
И я тот кто-то.

И завывает граммофон
В дому у моря.
И я удачливым рождён,
Ни с кем не споря.

Национальная песня

Встань, мадьяр! Зовёт отчизна!
Выбирай, пока не поздно:
Примириться с рабской долей
Или быть на вольной воле?

Богом венгров поклянёмся
Навсегда –
Никогда не быть рабами,
Никогда!

Мы живём на белом свете
Перед дедами в ответе!
Вольным предкам нет покою
Здесь, под рабскою землёю.

Богом венгров поклянёмся
Навсегда –
Никогда не быть рабами,
Никогда!

Низок, мерзок и ничтожен
Тот, кому сейчас дороже
Будет жизнь его дрянная,
Чем страна его родная!
Богом венгров поклянёмся
Навсегда –
Никогда не быть рабами,
Никогда!

Блещет цепь, но вдвое краше
Засверкает сабля наша.
Так зачем носить оковы?
Пусть клинки сверкают снова!
Богом венгров поклянёмся
Навсегда –
Никогда не быть рабами,
Никогда!

Имя венгра величаво
И достойно древней славы.
Поклянёмся перед боем,
Что позор столетий смоем!
Богом венгров поклянёмся
Навсегда –
Никогда не быть рабами,
Никогда!

Где умрём – там холм всхолмится.
Внуки будут там молиться.
Имена наши помянут,
И они святыми станут.
Богом венгров поклянёмся
Навсегда –
Никогда не быть рабами,
Никогда!

Пешт. 13 марта, 1848 г.

Никогда не просивший у века ни славы, ни ласки,
заплативший по счёту за каждую шляпку гвоздей,
я ходил, не кобенясь, с огромным столетием в связке,
у огня его грелся и помнил сезонных вождей.
Но судьбою России я всё-так не озабочен:
ничего с ней не станет, с беспутной моею страной,
с поселковою кралей, что ждёт мужиков у обочин.
С наказаньем и горем... Да мне и не нужно иной.
Лишь про то моя мука, что я её глаз не увижу,
на её посиделках не выпью дурного вина,
не спляшу с перебора, кляня застарелую грыжу...
Я уйду и не буду, останется только она.
Ничего, на такую всегда доброхотов хватает.
Мне бы вспомнить из праха, из голи предсудного дня,
как родные веснушки опять на щеках её тают...
...И ни словом, ни делом никто не обидит меня.

НЕ ДАВАЙТЕ ИМ ГРАНАТУ!

– Дайте мне гранату в руки!
– Просто так?
– Да нет, от скуки))
– Вот кольцо...
– Тебе лимонку?
– Разница?
– Не вижу толка...
– Что взрываем?
– Или метим?
– Всё подряд!
– Ты не ответил...
– Вот и цель.
– Ага. Запал. И
– Всё? То Оборона?
– Валим...

– Дайте им гранаты в руки!
– Для чего?
– Чтоб знали внуки...
– Ты о чём?
– Тебя контузит?
– А тебя?
– Нет, что-то грузит

Не давайте им гранату!
И тратил –
Пусть цели – кляты!
Просто что-
То с маркировкой...
Не успели...
– Бросил?!
– Ловко...

Дайте им – свободу что ли?!
Фейерверк...
Тут - подневолен...
– Ты о чём?
– Риск стоит свеч?
– Ба! Ещё один!
– Всем лечь!..

Как горит! И ароматы...
В воздухе –
Отход гранаты...
Дождь! Озон...
Снимаем! Клип...
Зонт. Укрыл. А Он?
Ну, влип...

Разорвись на части небыль!
Даже быль!
Осколки – в небо!
Где герой?!
Какой страны?!
Что взрывал он?!
Просто... Сны...

– Дайте им!
– Кому? Забыты!
В неглиже...
Почти убиты...
В гараже
Из банок... Из...
– Родина! Те-
бе сюрприз...

Ну, здравствуй...

Ну, здравствуй, тот, который.. самый Новый!
А ты принёс с собою тишину?
Идёт война который год.. Который?
Заговори, пожалуйста, войну.
Пусть замолчат навеки злые пушки,
Пусть в колыбельках сладко детки спят,
Ведь жизнь людская, знаешь, не игрушка.
Идёт война.. который год подряд!
Ты поясни мне, по чьему указу
Два брата превратились во врагов,
Когда они чужими стали сразу -
Чего же не хватило им? Мозгов…
Ну, здравствуй, тот, который.. завтра - Новый,
Исполни мне всего одну мечту,
Гони войну с судьбой её бедовой,
И подари всем мир и тишину.
Гони взашей беду с планеты нашей,
Во всей Вселенной больше нет такой,
Не спорь со мною! Нет планеты краше,
Так подари ей радость и покой.

Обращение к россиянам

Мы из шалмана будем долго выходить.
Распутать сеть бесправия непросто.
Нам нужно вновь Россию полюбить
и возродить мечту великоросса.

Нам нужно взять достоинство и честь
и отделить от подлого мздоимства.
Пусть возвестит пророк благую весть
о том, что в прошлом время эгоиста.

О том, что злу Россию не сломить,
не победить безнравственным наскоком.
Иначе бог нас может не простить
иль обложить пожизненным оброком.

Не зарекайся

Ни от тюрьмы, ни от сумы
не зарекайся
И у судьбы не брать взаймы
ты постарайся.

Она не спросит, что почем,
тебя не спросит.
Захочет - в темя кирпичом,
в кювет отбросит.

И ты окажешься один,
порвутся жилы,
С земли подняться у тебя
не хватит силы.

Искать ты будешь, кто твою
заметит муку,
Чтоб поддержать тебя – свою
протянет руку.

И будут мимо проходить
и безучастно,
Глаза стыдливо отводить.
Просить напрасно.

Они брезгливо уберут
тебя с дороги,
А сами дальше побегут –
сильны их ноги.

Но кто-то подойдет к тебе –
в глаза заглянет,
Плечо подставит и вперед
идти заставит,

Разделит хлеб напополам,
в тебя поверит,
Не за Спасибо – по-другому
не умеет.

И вспомнишь ты, как сам шагал
походкой твердой
Обочин ты не замечал –
был сильный, гордый.

…У каждого свои пути,
своё движенье.
И то, что будет впереди –
лишь отраженье

Того, что делаешь сейчас
И чем ты дышишь,
На что ты тратишь сил запас,
Что сердцем слышишь.

Пусть не покинет нас надежда

Когда на сердце корка льда,
Морозный ветер рвет одежду,
Иссякли силы – пусть тогда
Не покидает нас надежда.

Когда ворвалась в дом беда,
Победу празднуют невежды,
Мы одиноки – и тогда
Пусть не покинет нас надежда.

Когда высокая звезда
Не вспыхнет на небе, как прежде,
Померкнет свет пусть и тогда
Не покидает нас надежда.

Звезда моя

А я хочу свою звезду зажечь!
И пусть горит, напоминая людям,
что я живу, что я на свете есть.
Пусть будет так, пусть хоть на время будет!
Звезда моя, звезда моя, гори!

Зажгу тебя осеннюю порою.
Да, я зажгу тебя!
Гори звезда со мною.
Любовь и Свет всем людям подари!
Гори звезда моя, звезда моя гори!

Гори звезда моя,
сойди на землю счастьем,
убереги от всякого ненастья,
от недругов меня убереги!

Но похвалу не буду петь я власти!
Гори звезда, пророка пробуди!

Саласпилс

• Тот, кто забывает об истории, обречен на ее повторение.
Тот, кто не помнит своего прошлого, осужден на то, чтобы
пережить его вновь.
Тот, кто не учит историю, обречён её повторять.
Джордж Сантаяна


Детский лагерь Саласпилс – детский ад.
Там из детских душ расцвёл дивный сад,
под которым страшно стонет земля.
Не танцуй на той земле, не гуляй!

Там хоронится чудовищный страх,
пробивая землю стрелами трав.
Та земля собой укрыла детей,
и баюкает в сырой темноте.
Выпуская стебельком по душе.
Разве счесть лежащих в ней малышей...

Не поют там птицы, гнёзда не вьют.
Сквознякам дан в Саласпилсе приют.
Исстрадавшихся детей голоса,
прошивают всех пришедших в тот сад.
Хоть баюкает земля, словно мать
деток милых.
Слёз не сможешь сдержать.
Не ходи в тот сад и сердце не рви,
там земля тонула в детской крови.

А пойдёшь, возьми игрушку с собой,
положи на землю, молча постой.
Сам услышишь, как там стонет земля,
испод деточки лежат мал-мала.

Абажур из человеческой кожи

Памяти жертв Холокоста

Абажур из человеческой кожи,
портмоне, чехол, закладка для книги…
Сотни жизней эти вещи дороже,
материал то выбирали не Боги.
Отморозки, без моральных устоев.
Форма, свастика, восторженный выкрик:
«Хайль Гитлер», вскинув руки из строя,
в знак приветствия беды в этом мире.

А у фрау Ильзы новая сумка
из поляка, а быть может еврейки.
Для кого из них закончилась мука?
Стать кому забавой третьего рейха?

...В те элитные отряды эССа
набирали чистокровных арийцев,
чтоб цепными псами сделать" от беса".
Ад на землю вышел в кожаных берцах,
не жалея стариков и младенцев.
В мире не было историй подобных,
печи строили не чтобы согреться,
чтоб огонь кормить людьми в преисподней.

А у фрау Ильзы будут перчатки.
Кожу, фрау, три часа выбирала.
В печи бросят от перчаток "остатки",
непригодного теперь материала.

...Люди в пекло навсегда уходили,
через трубы улетая на небо,
оседая над бараками пылью…
Оставляя полосатые робы,
номера и золотые коронки.
Всё, что жизни оказалось дороже:
переплёт для книги с татуировкой,
абажур из человеческой кожи.


Р.S.
И;льза Кох,наиболее известна под псевдонимом «Фрау Абажур».
Получила прозвище «Бухенвальдская ведьма» и «Сука Бухенвальда» за жестокие пытки заключённых лагеря.
Кох также обвинялась в том, что приказывала убивать заключённых с татуировками, чтобы затем делать из человеческой кожи различные оригинальные поделки (в частности, абажуры, перчатки, переплёты книг)...

На танках по детям...

На танках по детям, коляскам.
Ломали, бомбили, стреляли,
но - это всё было вначале.
Давить будем! Так ярче краски...

Ну, что здесь сказать? Я не знаю...
Мир тупо молчит, Миру пофиг!
Для Мира наверное подвиг,
что он уже ходит по краю...

И всем безразлично всё стало.
Народ то привык к беспределу.
Политика всем надоела.
О чём вы? Какая тут жалость...

На танках по детям! Так, что же...
Давайте сожрём все друг-друга
и головы пустим по кругу.
Мы ж нелюди больше... Мы сможем!

И каннибализм воскрешая,
устроим охоту на расы.
Пусть прячутся все эскимосы!
И так населенность большая.

Давайте, на расы, на веры,
разделим, чтоб не было скучно
на остов поселим и кучей
мочить будет там их без меры!

Насиловать будем, глумиться.
Отрежем всем ноги и руки.
И будем тушить мы окурки
об их беззащитные лица.

А позже, отрежем им уши!
А не чего жить рядом с нами...
Ведь мы же все Боги и сами!
Решим кто нам нужен - не нужен.

На танках по детям ведь мелочь...
Подумаешь, дети ж чужие.
И жизнь, значит, не заслужили.
Ну, в общем, какое нам дело?

Мы зверства плодим! Мы на это
глаза закрываем! Не страшно,
самим то? Все это однажды,
до наших дойти может деток!

Выстраданная истина

Чем бесталанней чел, тем он категоричней.
Такую истину мне жизнь продиктовала.
Оставив в юности хламиду безразличья,
она со временем мне многое сказала.

Она поведала о том, что люди склочны,
что не всегда их окрыляет справедливость.
Что вместе с юностью уходит непорочность,
и вслед за форсом просыпается блудливость.

Что развращенному попсой не до приличий,
а власть познавший не чурается корысти.
Что высший суд уже не ведает различий
словесной подлости от выстраданных истин.

Матушка-Россия

Матушка родимая, Россия,
Некогда великая страна,
Где твоя былая мощь и сила?..
Никому ты больше не страшна.

Била ты монгола и поляка,
Шведа и француза прогнала,
А теперь бродяжишь, как собака,
Не имея тёплого угла.

Всяк тебя насилует и грабит,
Всяк тебя пинает и гнетёт,
Всяк глумится над тобой, похабит,
Языком, что помелом метёт.

Нищая, убогая, босая,
Как старуха дряхлая с клюкой,
Ни добра, ни жалости не зная,
Ты стоишь с протянутой рукой.

А тот немец, что тобою битый,
Посмотри-ка, как теперь живёт:
Красномордый, выхоленный, сытый,
Грош тебе на бедность подаёт…

И сыны, которых ты взрастила
Да вскормила молоком своим,
Те, которым власть дала и силу,
Молятся теперь богам другим...

Алчность затуманила их разум,
Деньги правят миром и людьми,
И по одиночке, и всех разом
Гонят в ад кручёными плетьми…

Ни добра, ни веры не осталось,
Разбазарили, распродали страну,
Что несокрушимой всем казалась,
Пережив ту страшную войну…

Никогда ты хлеба не просила,
Никогда обносков не брала!..
Встань с колен, Великая Россия,
Жить и процветать пора пришла!

О продажности

Всё продали: металл и лес,
Иконы и богов с небес,
И нефть, и газ, и все моря,
И веру в доброго царя…
Живём, как нищие, в лаптях,
Зато всех посылаем нах...

Осталось лишь страну продать
Китайцам, немцам... наплевать!..
Колхозов нет и нет заводов,
Зато полным-полно уродов,
Особенно в самих верхах...
Лежим в гробу!.. Заройте нах!..