Лучшие стихи - Любовная лирика (Страница 54)

Песочные часы

Мы - песочные часы.
В тебе столько пустоты,
Я спускаюсь с высоты -
Так хочу я быть как ты.

Будто море для огня
Не впускаешь ты меня,
Бьёшь словами, как коня,
Ведь ты любишь лишь себя.

В пустоте не сыщешь прок...
Как искать в другом порок,
Говоря " Ты мне не впрок",
Времени топча песок?!

Небесная синь

Вот снова синь меня небесная зовет.
На чистом небе нет ни облачка, ни тучки.
С великой нежностью смотрю на небосвод
и говорю себе – какой счастливый случай.

День предвещает мне ответную любовь,
которой я с волненьем буду отдаваться.
И прозвучит волшебный вальс, в конце концов.
И мы сольемся нежно в милых ритмах вальса.

А клён ветрам отдаст всё золото

Сегодня день, на редкость благостный,
играет солнечными бликами,
в прощаньи царственного августа
и много грусти, и великого.

Что ржой листва берёзы тронута,
уже не утаит аллея,
а клён ветрам отдаст всё золото,
ничуть об этом не жалея.

Ты окольцуй объятьем рук -
два сердца ближе и родней,
пусть яблок падающих стук -
отсчёт последних летних дней.

Всё милое в любимой женщине -
взгляд нежный и слова напрасные...
а звёзды, что тебе обещаны,
в моих руках мерцают астрами.

Валерий Мазманян

И в прозрачности осени стало видней

Не печалься о том, что уже не вернём,
когда клёны кострами горят,
и ночным фонарям машет жёлтым крылом,
уносящий тепло листопад.

Нашу осень сегодня с улыбкой встречай,
ещё время найдётся для слёз,
распустила берёза с утра по плечам
золотистые пряди волос.

Что нетающий иней лежит у виска,
промолчи или просто забудь,
день погожий кругом синеву расплескал,
моет облако белую грудь.

И в прозрачности осени стало видней,
что с тобой мы не пришлые тут -
только нам провожать в дальний путь журавлей,
а синицы без нас пропадут

Валерий Мазманян

Мне бы тело молодое

Мне бы тело молодое
И копну льняных волос -
Встретил взглядом взор девичий
И столбом к земле прирос.

Побежал бы я вдогонку,
Про миры ей нёс бы чушь,
Приголубил бы девчонку,
Как навек влюбленный муж.

Видно в сердце отболело...
С чувств застывших снят озноб.
От красы лица и тела -
Зацвести готов и столб.

Прошение о любви

Бей меня шальная жизнь,
если женщину обижу,
если слез я не увижу
в уголках житейских жил.

Раствори ее печаль
эликсиром моей ласки.
Пусть коснется без опаски
чувств, что греет мой причал.

Ощутив ее тепло,
я улыбкой расстараюсь
и с волнением покаюсь,
в том, что грешным был в былом.

И на звездных небесах
вспыхнет новое созвездье.
И не будет скорби прежней
в ее радостных глазах.

Будь со мною...

Будь со мною сдержанной,
Не нужно мне любви.
Буду жить надеждою
Оставшиеся дни.

В сумраке свидания
Улыбку подари
И желанней стану я
До утренней зари.

А заря заблудится
И в закоулках дня
Стерпится да слюбится.
Нет дыма без огня.

Сердце утомленное
Оттает от любви.
Сдайся, непреклонная,
Желаньем удиви.

Небо синее

Я снова вижу небо синее
над бесшабашной головой.
Еще не скоро ночи зимние
взойдут над скованной Невой.

Еще порадуемся солнышку,
презрев осенние ветра.
Пройдем с тобой пути исконные
с духмяной прелестью добра.

В притихшем парке остановимся,
глотнем горячий поцелуй.
Пусть этот день опять запомнится
приятной просьбой – не балуй.

И не хмурь сегодня брови

Дожди, дожди - вдруг день погожий,
как радость вслед твоей тревоги,
и клён берёзе белокожей
бросает золото под ноги.

Из синей лужи голубь праздный
пьёт небо, пробуя на вкус,
и воробьёв галдящих дразнит
рябина ниткой красных бус.

Под солнцем гроздья облепихи
блестят каменьями венца,
и только то, что скажем тихо,
услышат и поймут сердца.

И ты не хмурь сегодня брови,
пусть в жизни не было вершин,
но золотое время ловим
мы паутинками морщин.

Валерий Мазманян

Удивительное начало

Как твою головку излечить?
Как души сомненья успокоить?
Я имею право лишь любить,
ты его должна бы узаконить.

Ты должна тревогу исключить,
к берегу счастливому причалить.
Музыка волшебная звучит
в нашем удивительном начале.

Поэма любви ХХI века

Застелю я постель из стихов
покрывалом любовной поэмы
без набора завистливых слов,
без какой либо заданной схемы.

Про любовь в небольшом городке
или в центре любимой столицы.
Может в самой короткой строке
ты увидишь знакомые лица.

В общем, жили в соседних домах
два ребенка в родительской ласке.
В их еще не окрепших умах
кучковались не русские сказки.

В этих сказках планетное зло
побеждало в губительных бойнях.
А добру, как всегда, не везло
в одичалых чудовищных войнах.

Повстречались два милых птенца
в шумном гомоне первого класса.
И решили дружить до конца
без попыток всеобщей огласки.

За косички он дергал ее,
она скромно ему улыбалась.
Как приятно им было вдвоем,
а, быть может, приятность казалась?

Ах, как долго тянулись года.
Им во взрослость хотелось умчаться.
Целовались тайком иногда,
даже мысленно в церкви венчались.

Но однажды коварный злодей
им подсунул паленые спайсы.
Удалились они от людей,
накурились дерьмовой напасти.

А впоследствии в бредовом дыму
отдались без сомненья друг другу.
Она честь подарила ему,
а он женщиной сделал подругу.

Очень долго страдала она,
запершись от родителей в спальне.
А мальчишка напился вина
не в компьютерном сне, а в реале.

А потом понеслось по кривой.
Он затих от последнего спайса.
И девчонки пронзительный вой
заглушил звуки нежного вальса.

И смотрела балконная тишь
на полет обреченного тела.
И летел с юной мамой малыш,
жизнь которого взять не хотела.

Вот такая поэма любви,
как укор XXI века.
В наше время возможно убить
иль с улыбкой пытать человека.
… показать весь текст …

Благодарение

Под небом чистым, просветленным
дышу живительным нектаром.
Я стал счастливо удаленным
из тех, кто раньше звался старым.

Твоя открытая улыбка
сняла с души печальный камень.
И что вчера казалось зыбким,
сегодня чувств высоких пламень.

Твои глаза вселяют веру
в бездонность наших отношений.
В них есть загадка от Венеры
с желаньем нежного общенья.

Благодарю тебя за это
и салютую страстным скерцо.
Моя любовь не канет в лету,
пока призывно бьется сердце.

Сладкоежка ты моя...

Сладкоежка ты моя, шоколадка.
Я на сладости твои очень падкий.
За медовые уста озорницы
я отдам горящий тур заграницу.

Прикоснувшись к вкусноте, зацелую.
Пропою в небесный храм аллилуйю.
И подхватят небеса песнопенье.
И простит мне бог мое нетерпенье.

Растворишься ты в горячих объятьях.
Станут ласковые вздохи приятней.
И дыхание любви будет сладким.
Сладкоежка ты моя, шоколадка.

Я в глазах твоих читаю...

Я в глазах твоих читаю
повесть, полную любви.
Очень бережно листаю,
вняв желанию любить.

В ней волнующие краски
и душевные слова.
В ней бушующие страсти.
Их приятно познавать.

Я готов такую повесть
перечитывать не раз.
О сюжете мне напомнят
откровенья твоих глаз.

Желто-красная осень

Ветер сжалился над осенью.
Знать, красна ее печаль.
Не страшит тропинки посвистом,
улетев куда-то вдаль.

Восхищают взоры девичьи
желто-красные цвета.
Не осыпанной надеждою
стойко держится листва.

Отливают позолотою
кудри сказочных берез.
Упиваются красотами
отошедшие от слез.

И звучит в осеннем воздухе
восхитительный напев.
То любовь любого возраста
заставляет сердце петь.

Прячься за вздох, за молчанье, за слово

Дождь то притихнет, то пляшет в экстазе,
чёрные ветки затейливой вязью
пишут осенние грустные письма,
кружатся мысли, как жёлтые листья.

Ветер спешащий собьёт ненароком
гроздья рябины налитые соком,
кажется нам, что молчанием свяжем
осень, печаль и унылость пейзажа.

Лес разноцветный и пёстрый, как табор,
в дымке тумана уходит в октябрь,
я понимаю, что взгляд твой укором -
сами спешили в осеннюю пору.

Там, где асфальт как зеркальность реки,
следом за нами идут двойники...
прячься за вздох, за молчанье, за слово -
нам не уйти от себя и былого.

Валерий Мазманян

Лунная соната

Звучит Бетховен, Лунная соната,
и я один на сонном берегу.
Вдыхаю ритм ночного циферблата
и надышаться ночью не могу.

Передо мною лунная полоска
играет нежно с трепетной волной.
Гирлянды звезд, как сказочную роскошь,
перебираю мысленно рукой.

Я ощущаю звук, дающий нежность
и наслажденье страждущей душе.
И возникает женщина - надежда
в моем помятом жизнью витраже.

И вырастают творческие крылья.
И я над лунной негою лечу.
Моим стихам созвездия открылись.
И я для них быть искренним хочу.

Я пришлю тебе привет ...

Я пришлю тебе привет от солнца,
Из заоблачных вершин Карпат,
Где звезда звезде в любви клянется
В бархатных красивых небесах.

Где остатки чувства догорают
В беспощадном пламени костра –
Крохотные искорки взлетают,
Превращаясь в пепел навсегда.

Где дожди идут с утра как слезы
О несбывшихся в ту ночь мечтах,
Где неистовые шепчут грозы,
Что никто ни в чем не виноват.

Я пришлю тебе привет от лета,
Где не будем больше никогда.
Я пришлю тебе привет от ветра,
Для которого вся жизнь – игра.

Женский образ

Мне женский образ придает
душевных сил бездонный кладезь.
И по крупицам отдает
святой любви большую радость.

Я с ним уверенно иду
в волшебный мир с названьем «нежность».
И верю в то, что там найду
свою счастливую надежду.

Я с ним сумею написать
судьбой взращенные поэмы.
Их женским именем назвать,
не находя другой дилеммы…

…Какое чудное тепло
мне с женским именем дается.
Бурлит восторгом моя плоть
и в чутком сердце отдается.

Хозяин Янош

Он хозяин славный,
Только вот беда,
Что в кармане денег
Нету никогда.

У него родится
В поле хлеб густой.
Хлеб он возит в город,
Но... карман пустой.

Он в корчме не спросит:
«Эй, вина подать!»
Янош трезв. И все же
Денег не видать.

Впрочем, как сберечь их,
Коль его жена
С молодым работником
Очень уж нежна?

Пешт, 1844 г.

Дай руку мне, моя попутчица

У каждой осени свой имидж,
у этой - нам она близка,
поплачь - морщинку легче примешь
и белый иней у виска.

Пусть не случилось, что обещано,
и то, о чём судьбу просила,
а осень, как любая женщина,
и в увядании красива.

Душа с листвой осенней мечется,
а жизнь предложит нам простое:
надежда - лучшая советчица,
гадать, загадывать - пустое.

И зря былым сегодня мучиться,
и что сложилось - примем просто...
дай руку мне, моя попутчица,
нам через зимы - к новым вёснам.

Валерий Мазманян

Пленительное танго

Ворвалась музыка пленительного танго.
Во мне вскипела кровь ретивого мустанга.
Я поспешил раскрыть объятья милой деве
и ощутил биенье страсти в юном теле.

Мы закружились по лощеному паркету.
Я отошел совсем чуть-чуть от этикета.
Прониклись нежностью мои шальные пальцы,
исполнив танец шаловливого скитальца.

Огнем желанья полыхнули ваши щеки.
И стало близким то, что виделось далеким.
Когда последние аккорды прозвучали,
мы огласили мир о сказочном начале.

Мелодия романса

Мелодию романса шепчет ветер.
Душа находит нужные слова.
Она выводит с грустью о заветном.
И грусть гитаре вовсе не нова.

Звучат ее натянутые струны,
мотивом создавая непокой.
Вальсируют слова дорожкой лунной
и эхом отдаются за рекой.

Бежит неугомонная слезинка
по милой не целованной щеке.
Найдется ли заросшая тропинка,
чтоб счастье не грустило вдалеке?

Найдется, если музыка романса
с душевными словами воспарит.
Влюбленным не дано другого шанса -
надеяться на чувства и любить.

Любви цветное мирозданье

Стучится дождь в мое сознанье,
но он не может помешать
любви цветному мирозданью,
которым хочется дышать.

Которым хочется напиться
пока стучит настырный дождь.
И от ненастья вольной птицей
умчаться ввысь, осилив дрожь.

И пусть беснуется погода,
мне из сознанья не убрать
любовь, укрывшую невзгоды
и не дающую страдать.

Загадка

Укрылась в женщине загадка,
быть может даже не одна.
Ты разгляди ее украдкой,
она в глазах ее видна.

Она видна в ее движеньях,
в ее робеющих речах.
Она не терпит отторженья
и преломляется в мечтах.

Она не светит понапрасну,
и о себе не голосит.
Но, разомлев в порыве страсти,
волшебным пламенем горит.

Если ты цветок...

Если ты цветок — я буду стеблем,
Если ты роса — цветами ввысь
Потянусь, росинками колеблем, —
Только души наши бы слились.

Если ты, души моей отрада,
Высь небес — я превращусь в звезду.
Если ж ты, мой ангел, бездна ада —
Согрешу и в бездну попаду.

Салк-Сентмартон, 1845 г.

Снова думаю и снова...

Снова думаю и снова...
Не сказала ты ни слова.
Любишь — так скажи об этом.
Нет — так что тянуть с ответом?

Видишь, как я полюбил!
Пусть бы так господь хранил
И тебя бы, и меня,
Как верна любовь моя!

Больше, чем красу твою,
Душу я твою люблю;
Так люблю, коль хочешь знать,
Как меня любила мать.

Это мало, чтоб весной
Веселились мы с тобой.
Ни весною, ни зимой —
Быть всю жизнь должны с тобой!

Лишь одно на небе солнце,
Лишь одна луна зажжется.
Бог один для мирозданья.
У меня одно желанье:

Чтоб делила ты со мной
Жар священного объятья,
Чтобы мог тебя назвать я
Милой сладостной женой!

Чеке, 1846 г.

Раз на кухню залетел я...

Раз на кухню залетел я,
Трубку прикурить хотел я,
Прикурить-то не случилось:
Трубка – черт! – уже курилась.
Да и в ней ли, скажем смело,
Разве в трубке было дело?
Дело было в той девчонке..
Что трудилась у заслонки.
Жар мешала, раздувала,
Вся румянцем расцветала,
А глаза-то – словно свечи,
Обжигали жарче печи.
Я вошел, она взглянула,
Душу мне перевернула.
В трубке жар погас недаром:
Сердце вспыхнуло пожаром.
Пешт, июль – август 1843 г.

Ах, любовь, любовь...

Ах, любовь… любовь упряма,
Глубока, темна, как яма.
С той поры как я влюбился,
Я как в яму провалился…
Я с отцовым стадом вышел,-
Колокольчиков не слышал;
Полжнивья оно объело,-
Не мое как будто дело.
Мне еды в котомку много
Положила мать в дорогу;
Та котомка не найдется,-
Попоститься мне придется.
Мать с отцом – меня простите,
Не ругайте, не корите:
Сам не знаю, что со мною,-
То любовь всему виною.
Секейхид, ноябрь 1843 г.

Скользкий снег...

Скользкий снег хрустит, сани вдаль бегут,
А в санях к венцу милую везут.
А идет к венцу не добром она,
Волею чужой замуж отдана.
Если б я сейчас превратился в снег,
Я бы удержал этих санок бег,-
Я бы их в сугроб вывернул сейчас,
Обнял бы ее я в последний раз.
Обнял бы ее и к груди прижал,
Этот нежный рот вновь поцеловал,-
Чтоб любовь ее растопила снег,
Чтоб растаял я и пропал навек.