Новые стихи - Грустные (Страница 4)

В потаённом уголке израненной души
Чуть слышно только сердце трепетало.
Оно свой стон и боль пыталось донести
До тех, кому так сильно доверяло.
До тех, кто так бездушно растоптал
Всю веру в доброту и человечность.
До тех, кто, острый с рукояткою кинжал
Без жалости вонзая, душу искалечил...
И вот итог: оно теперь кричит от боли,
Забившись тихо в дальний уголок.
И, закрывая дверцу, прячась за паролем,
Чтоб к нему проникнуть уж никто не мог...
Ведь удар был точен в сердце напрямую,
И шанса увернуться не было совсем.
Родные ж бьют без промаха вслепую,
В десятку попадая без каких проблем.

08.12.2018 г.

© Copyright: Ксения Филянова, 2018

Вечная память погибшим в Кемерово детям

Нам билеты купили родители.
Мы хотели попкорна, мы клянчили колу.
Совершенно обычные зрители
Совершенно обычного дня выходного.

На сеанс мы пришли заранее.
По местам нас садили взрослые.
Нам казалось, что это неправильно!
Им казалось, что так положено.

Мы услышали скрежет дверей,
А потом началась реклама.
Мы с раскрытыми ртами смотрели
На мультяшные супердрамы.

В голове уже были планы,
На какой мульт сходить первее.
Надо только спросить у мамы,
Ведь платить мы пока не умеем.

Нам казалось, что кто-то ругался
За дверями от нашего зала,
А тем временем фильм начинался.
Стало громко, ничто не мешало.

На последних рядах заворчали,
Чем-то пахнет и фильм плохо видно.
Может, где-то случился пожарик?
Это было бы очень обидно.

Кто-то быстро к дверям в темноте побежал,
Мы смотрели на это с надеждой.
Может, правда там, где-то случился пожар?
Рядом снова послышался скрежет.

Вдруг проектор погас, отключился экран.
Мы от страха все в раз закричали.
Дверь пытались открыть, но она заперта.
Так в ужастиках часто бывает.

Стало трудно дышать, мы ладошки ко рту.
Глаза жжёт, но закрыть их страшнее.
Неужели никто не услышит нас тут?
Мы ведь плачем и громко бьём в двери!

У кого телефон, те звонили родным
И сквозь слёзы прощались заранее.
К нам никто не пришёл, нам никто не открыл,
А на стенах уж прорези пламени.

Блики красного, желтого, душащий дым
И обломки, что падают с крыши.
Говорят, тяжело умирать молодым,
Но страшнее, когда не услышат.

Стало жарко, все плакали, пламя вокруг,
Кто-то громко кричал и ругался.
Мы всё ждали, когда же придут и спасут,
Но сквозь пламя никто к нам не рвался.

Мы пытались бежать, но не каждый мог встать.
Половина в дыму угорела.
Мы хотели ползти, но огонь на пути.
Мы живыми не выйдем из плена.

Мама, папа, простите, что плохо вели,
Что домой несли двойки и тройки,
Что не слушались или обидеть могли,
Что не делали часто уроки.

Чтобы ни было, вам нужно помнить, что мы
До конца за свободу сражались.
Утром ветер развеет и пепел, и дым,
Он на небо нас точно отправит.

Не грустите, не плачьте и сделайте так,
Чтобы умерли мы не напрасно,
Чтобы дяди исправили каждый пустяк,
Чтобы было везде безопасно.

Ранним утром нас птицы с собой заберут
И споют вам о нас на рассвете.
Мы всегда будем с вами и в ваших сердцах.
Ваши вечно любимые
Дети...

Молитва

И нету слов... Одна лишь только боль
Волною новой сердце омывает...
Помилуй, Господи. И души упокой
Тех, кто тихонько к звёздам улетает.

Тех, для кого на страшное ВСЕГДА
Космическая даль приютом стала.
И дай нам силы, Господи, когда
В подушку от отчаянья рыдаем.

Когда теряют всякий смысл слова,
Когда в молчаньи ищем облегченья,
Когда пустой становится земля,
И нет от этой пустоты спасенья.

Прости нас, Господи, за слёзы и печаль.
Они, быть может, подрезают крылья
Тем, кто взлетел в заоблачную даль
И нам ничем помочь уже не в силах.

Пошли им, Господи, святую Благодать.
Пусть Небеса легко их души примут.
А мы... Что мы... Нам остаётся ждать,
Когда в свой час увидимся мы с ними..."

Уходят те кто дорог и любим...

Уходят те,
кто дорог и любим
внезапно,
безвозвратно,
безнадежно…
Как трудно сердцем
пережить людским,
И осознать...
(почти что
не возможно...)

Когда, казалось,
Молодость - расцвет,
И впереди путей
еще так много…
Но догорел заката
яркий свет,
И лишь одна
"открыта" им дорога…

Бесследно спрячет
бремя белый снег
прошедших лет
и дней давно минувших,
Короткой жизни
завершен пробег…

Господь, как видно,
забирает лучших...

Как тяжело терять друзей,
Как тяжело, когда уходят,
Навек, не закрывая дверь,
Кто дорог был в любой погоде.

Как тяжело не находить,
В толпе таких давно знакомых,
Как тяжело терять друзей,
И не найти таких же новых.

Как тяжело кидать в огонь
Свои душевные порывы,
Лететь и клясться над землёй,
Как будто все ещё здесь живы.

Как тяжело терять друзей,
Витая в мире, словно пепел,
И может встретиться суметь,
Не здесь, а на другой планете

Когда меня не станет, не тужи.
Кто рано улетел, тот стал счастливым.
Пройдя сквозь испытаний виражи,
Душа изменит норов свой строптивый.

Заплачет кто-то, в мыслях торопясь,
Но будет мне даровано так много!
Когда Земля свою теряет власть,
Освещена небесная дорога.

Застынут стрелки на больших часах
Своею спешкой больше не пугая,
Я улыбнусь тебе на небесах.
Я не с тобой, но помни, я живая!

И босоногий звук моих шагов
Заслышав, ты унять не сможешь дрожи.
Но слёз не нужно - этот мир таков…
Ещё с тобою встретимся…
Быть может…

Безшумно ходили по дому

Бесшумно ходили по дому,
Не ждали уже ничего.
Меня привели к больному,
И я не узнала его.
Он сказал: "Теперь слава Богу", -
И еще задумчивей стал.
"Давно мне пора в дорогу,
Я только тебя поджидал.
Так меня ты в бреду тревожишь,
Все слова твои берегу.
Скажи: ты простить не можешь?"
И я сказала: "Могу".
Казалось, стены сияли
От пола до потолка.
На шелковом одеяле
Сухая лежала рука.
А закинутый профиль хищный
Стал так страшно тяжел и груб,
И было дыханья не слышно
У искусанных темных губ.
Но вдруг последняя сила
В синих глазах ожила:
"Хорошо, что ты отпустила,
Не всегда ты доброй была".
И стало лицо моложе,
Я опять узнала его
И сказала: "Господи Боже,
Прими раба твоего".

Я в зеркале увидел папу,
Случайно разглядев его.
Увидел и почти заплакал,
Не понимая сам с чего.

Из полумрака коридора
Вдруг папа улыбнулся мне.
Как будто он, как прежде дома,
А не в небесной синеве.

Всего лишь взгляд, но как стрелою
Печаль мои пронзила сны.
Мы десять лет уже стеною
Отделены от той весны.

Потом я понял - в отраженьи
Был - я. Похожий на него.
Одно короткое мгновенье,
А сколько вспомнилось всего!

Как больно по ночам рыдать...
Как больно жить и притворяться...
Как больно роль свою играть,
Идти по жизни и смеяться...

Как больно с раненой душой
Бродить в тумане бесконечном...
Как больно быть всегда с толпой,
Но все ж одной... навеки.... вечно!

Как больно без надежды жить,
И от судьбы не ждать чего-то!
Как больно больше не любить,
Но молча вспоминать кого-то...

Как жаль, что память не убить,
Одна она мне жизнь калечит!!!!
Как больно помнить ВСЁ........ и жить!!!
С нелепой верой - ВРЕМЯ ЛЕЧИТ…

Стих о смерти

Не успев попрощаться с родными,
Все дела на потом отложив,
Умирают совсем молодыми,
До седин иногда не дожив.

В суете будних дней забывают
То, что каждый покой обретёт,
Забывают или просто не знают,
Что потом, после смерти, их ждёт

И мирским отдаются потехам
Слепо юности веря своей,
А за этой завесою смеха
Скрыта жизнь утекающих дней.

Пусть мирское тебя не обманет,
Своей лживой пленив красотой
Каждый грех искушает и манит,
А твой нафс берёт верх над тобой,

Ты твердишь, что ещё слишком молод,
Смело строишь ты планы свои,
А по телу проносится холод
Сердце замерло, дни сочтены.

Белым саваном тело покроют,
Уведут от мирской суеты
И положат в могилу сырую,
Там, где будешь один только ты!

В этот миг ты захочешь вернуться,
Чтоб исправить деяния свои
Как во сне, в самом страшном проснуться,
Но пустые надежды твои.

Прокричишь ты «О, если смогу я
Вновь обратно вернуть свою жизнь,
Я творить буду только благое
И благое начну говорить!

Но ответят ему, что при жизни
Слеп к знамениям разным он был,
И теперь его место отныне
Среди этих безмолвных могил

Занимаясь делами пустыми,
Смерти громкий не слыша призыв
Умирают совсем молодыми
До седин иногда не дожив.

Поговори со мной, пока я жив.
Пока я здесь, возьми меня за руку.
Не слушай пульс, а просто подержи.
Не обрекай на отчужденья муку.

Не убегай, чтоб плакать по углам.
Чтоб выть над ванной, отвернув все краны.
Ведь так не легче. Я бы плакал сам,
Но слёзы только растравляют раны.

Пока ты плачешь, я лежу один,
В стерильной и прилизанной постели.
Не беспокойся, действует морфин,
Но знаешь, часто боль живёт не в теле.

Я вижу всё. Я чувствую твой страх:
В словах, в глазах,в улыбке напряжённой.
Но ты мне врёшь. Нам угрожает крах
Я как чужой тебе, как прокажённый.

Ты избегаешь правды, как огня.
Я так измучен сладкими речами…
Ты полагаешь,что щадишь меня,
Ты дверь захлопнув, шепчешься с врачами.

Но, разве, правда - признак нелюбви?
Ведь я не выношу ни лжи, ни лести.
Боишься - говори, кричи, реви
И я боюсь. Давай бояться вместе.

Во сне я видел смерть.
В который раз Она сказала:
«Приготовься. Скоро.» Но я твердил:
«Попозже, не сейчас
Придёшь за мною после разговора».

Пойми, мне очень страшно уходить.
Пока я эту стену не разрушу.
Прошу тебя, не разучись любить.
Пусть боль тебе дотла не выжжет душу.

Хочу, чтоб утром после похорон,
Ты как всегда, умылась, причесалась.
Чтоб ты не отключала телефон.
Чтоб знала, для чего ты здесь осталась.

Чтоб без меня сумела жить потом
Нормальной жизнью, а не бывшей драмой.
Чтоб у тебя был муж, уютный дом.
Ты станешь замечательною мамой.

И не терзайся, будто предаёшь,
Всё то, что в нашем общем прошлом было.
Мечтал я счастье дать тебе.
Ну,что ж...
Мне просто этой жизни не хватило.

Когда я грань миров перешагну,
И поражусь, как тот, иной, прекрасен
Я в нём останусь. Ждать тебя одну.
Живи - я очень долго ждать согласен.

Всё проходит,родная, проходит, чтоб не воротиться.
Слышишь, осень гагачит, над нами крыла пронося?
Там тяжёлые птицы под ветер подставили лица,
в неподвижном пространстве усилием воли вися.
Я ушёл из столетья, спиной от него холодея.
Но, как старческой хворью, стыдом его буду болеть.
Что нам время, родная? Скажи мне, хорошая, где я?..
В клетки рабицы лезет крыжовника костная плеть.
Где я в списках судьбы, на её размалёванных досках,
в кондуитах расплаты, в нелепице паспортных дат?
Это я — тот марвихер, тот гаер в семейных обносках,
недолюбленный фраер, не к сроку пришедший солдат?
Вон могучая старость — всезнанье и пристальность страсти —
сотрясает округу, тебя, словно щепку, крутя.
Запрокинешься в стоне — и встанешь бледней и глазастей.
Засереют окошки, проснётся за стенкой дитя.
Жизнь проходит, Татьяна, полы под собой проминает —
осыпается краска, и лаги под ними хрустят.
Жизнь проходит, молчи — и никто ничего не узнает.
Лишь тяжёлые гуси сорвутся с небес, просвистят.

Две девочки

Однажды ко мне постучали,
Две девочки рядом стоят.
Они попросили лишь хлеба,
И я не смогла отказать.

Я вынесла хлеб и конфеты,
Спросила, а где же их мать?
Девчушки глаза опустили:
- А мама в запое опять.

И нету ей дела до дочек,
Душа за детей не болит.
Приходят чужие мужчины,
И водка весь разум затмит.

Не видели дети игрушек,
Не ведали в жизни любви.
Лишь только побои и ругань,
И маме совсем не нужны.

На водку детей променяла,
Как будто какой-то товар,
Забыла как в муках рожала,
Потом просто так предала.

Ее не волнует - одеты ли дочки,
И есть ли, что дома поесть.
Лишь были бы деньги на водку,
А дальше - огнем хоть гореть!

Но нету обиды в детских глазах:
- А мама хорошая, мне говорят.
Они ее любят всему вопреки,
И ждут материнской любви.

Их так захотелось обнять...
А может... К себе их забрать?
Но мысль кольнула словно иглой,
Да кто же так просто отдаст?

Я в комнату к дочке вошла,
Взяла пару детских игрушек.
И девочкам тем отдала,
В глазах прикрывая слезу.

Они улыбнулись доверчиво...
На миг заблестели глаза,
- Спасибо! Сказали, а после,
За ручки держась ушли от меня.

Всю ночь не могла я заснуть,
Все дочку свою обнимала...
Как можно матерью назвать,
Ту, что детей на водку променяла?

Родные места

Ты ли клён, постаревший дружище,
Так же всё шелестишь у пруда,
А мой взгляд в тебе прошлое ищет
Я ведь гостем вернулся сюда.

Исчезает туман за дорогою,
Полнит смутами детства полынь.
Душу грустью и трепетом трогает
Над рекою рассветная синь.

Здесь легко мне смеяться и каяться
Каждый взгорочек малый знаком,
Сердцу эхом года откликаются
В нём и нежность и горечи ком.

Мимо поля со зреющим колосом,
Ты идёшь и как будто во след,
Еле слышным зовёт тебя голосом
Тот, кого в твоей жизни уж нет.

Много здесь я тропинок проторил,
Часто падал без ног под копну
То, волнуя пшеничное море,
Видно ветер привет мне шепнул.

Иль девчонка, что в светлую юность,
Я не сильно любя целовал,
Дуновением лёгким вернулась
И роняет с укором слова.

И лишь клён, постаревший дружище,
Так же всё шелестит у пруда.
Что он взгляд мой растерянно ищет,
Я ведь гостем вернулся сюда.

В рябиновом огне

Смотрит в воду красная рябина,
Лист роняя трепетный с ветвей,
Словно небыль скрытую в глубинах
Разглядеть зачем-то надо ей.

Не ищи, родная, отголосками
Пыл весны, чтоб счастье в нём украсть,
Полюбил я кудри твои броские
За огонь их смутный цветом в страсть.

Шумом твоим чутким вновь утешенный,
Вспомнил жизнь весёлую вразнос,
Хоть её надежды тройкой бешеной
В алость зорь бег времени унёс.

Всё красивым ставшее преданием
Ты назад вернуть пообещай,
С чьих-то губ услышать до свидания
Мне теплее зябкого прощай.

Смотрит в воду красная рябина,
Лист роняя трепетный с ветвей,
Словно небыль скрытую в глубинах
Разглядеть зачем-то надо ей

Я буду помнить о тебе

-"Я буду помнить о тебе всегда!"...........
Мелодией слова звучали!
И вдруг исчезли навсегда..........
Оставив след большой печали.
Прошли часы - ушло "вчера" .
Вот новый день в своём начале!
В нём нет тебя...........
В нём тишина.
Слова твои, как ты... пропали.
И вот настал предел тому,
что мы считали беспредельным!
Высокий слог навёл тоску!...
Ведь ты и я,
Теперь раздельно.

Скажи, а чайки тоже плачут...

- Скажи, а чайки тоже плачут,
Когда их море предает? -
Спросила девочка у мальчика,
Когда весной кололся лед.

Деревья на ветру качались,
И он ответил на вопрос:
- Чайки разбиваются о скалы,
Когда их море предает.

Летели годы, словно ветер,
Летели, оставляя след.
И вот, они уже не дети,
Им стало восемнадцать лет.

О люди, как они любили,
Такой любви никто не знал!
Когда над ними вьюги выли,
Огонь любви их согревал.

И вот настал день белой свадьбы,
Холодной раннею весной,
Невеста в белоснежном платье
Пришла к любимому домой.

Лишь за порог она ступила -
Любимый у двери стоял
И, никого не замечая,
Другую нежно целовал.

На свете нет сильнее боли,
Она ступила за порог,
Глаза наполнили ей слезы,
Шептали губы: «Как ты мог?»

Она стояла у обрыва,
Вдруг закружилась голова,
Она рукой глаза закрыла,
Из детства вспомнила слова:

- Скажи, а чайки тоже плачут,
Когда их море предает?
- Чайки разбиваются о скалы,
Когда их море предает

Последнее.

Последнее солнце вечернее
В последнюю землю ложится.
Последнее слово, наверное,
В тюрьме осуждённому снится.

В последнее завтра стремиться.
В последнем сегодня не верить.
Последним загаданным сбыться.
Последним распахивать двери.

В последнее лето влюбиться
Букетом последним сирени.
В последнюю тень оступиться
На самой последней ступени.

Романс расставания

Сперва пожелтела,
Теперь покраснела
Рябина твоя,
Посмотри!
И ветви несмело,
Резные несмело
Клонила до стылой земли.

А осенью листья
Как жизнь, дорогая,
Все сохнут без нашей любви.
Я руки сжимая,
К калитке шагая,
Шепчу про себя:
„Не гони!”

А осенью детство
Не вспомнить, наверно.
Как тихо в замершей груди!
Пожарами грело,
Пожарами зрело
Бездушное пламя зари.

А гроздья рябины,
Твоей ли рябины,
На вкус так печально горьки!
И мысли незримы,
И чувства незримы.
Навек затихают шаги...

Поэт

Когда темная ночь над городом всходит
Пробуждаются мысли в моей голове.
И лишь чёрный кот по улице ходит,
Лихую тоску пронося на хвосте.

Мне говорят: хорош убивать
Здоровье и нервы свои.
Но сново в потёмках сажусь за тетрадь,
Чтоб в стихи свою боль привести...

Тёмная ночь, ветер гоняет листву,
Как дальше жить? Никак не пойму.
Звезды мерцают в ночной тишине,
Луна из-за туч в глаза смотрит мне.

Вчера мне по почте прислали письмо.
На открытке в конверте чёрной метки клеймо,
Похоронка с фронта- отец мой погиб,
И я головой своей светлой поник...

Всю ночь я проплакал, себя я корил
Почему же я батьку туда отпустил?
А ведь сам не пошёл туда воевать.
Не смог, не пустили, я же врач, твою мать!

Я клятву давал, детишек лечить
Не положено мне страну защищать.
Врачи и на фронте, конечно, нужны
Но я, вот из тех, кто в тылу спрятаны.

Мне стыдно до боли и совесть грызет.
Что за меня, МУЖИКА, кто-то кровь свою льёт.
А я тут спокойно зад свой прикрыл
И жалею, что медицине жизнь посвятил.

Была б моя воля, я бы пошёл
Ощутил на себе войны жгучий котёл
И пусть пули летают, снаряды бомбят.
Это лучше, чем вкусить своей совести яд...

Ты сильная
Сплавленная из стали
Красивая...
Но твои крылья уже устали

Сядь, отдохни
Время не посмеет сбежать
Помолчи
Твое горло больше не может кричать

Начни доверять
Люди все разные бывают на свете
И перестанешь терять
Любимые фото о лете

Те фото
Где ты еще умеешь смеяться
Минорная нота
Хватит в этом мире теряться

Опусти свою злость
Проснись
И даже сквозь холодный дождь
Просто улыбнись...

Ты- это не центр нашей земли
Это пещинка среди других
Затерявшаяся вера в пыли
И скрытая от глаз чужих

Я не буду как они

Все люди...так стонут от боли...
От отвергнутых, брошенных чувств.
Они хотя бы бывали на воле
И им говорили "вернусь"...

Их подушки залиты слезами,
Их ресницы бледнеют от плача.
Они говорили порой с облаками,
Пока их покидала удача...

Я смотрела на их горькие слезы,
На поломанные судьбы и сны,
На разбитые вдребезги грезы,
На обломки старой мечты...

Я смотрела и просто молчала,
Не понимала в чем их порок.
И порою себя я карала
Не успевая помочь им в тот самый срок!

Они разбивались об землю
С высоких таких этажей.
Они уже навеки дремлют
Меж окон и старых дверей...

И все же мне понять не дано,
Как так сильно можно грустить?
Для меня что боль, что смех - все одно!
И я не буду о смерте молить...

Я лишь боли свои научусь принимать
И не думать о паденье на землю.
Ведь время приятней может по сердцу стучать ,
И приятней я от время задремлю....

Тревога

Сижу и думаю я о тебе ,
Тревожит что-то душу мне !
Какой уж день ты сам не свой.
Кто ж мог нарушить твой покой ?
Себе я места не нахожу ,
В душе грущу, в себя грущу .
Дай, Господи , прошу, мне нужно знать ,
Что делать, как любимого мне поддержать?!
Каким поступком, словом, взглядом
Сама который день я не пойму!
С ним , только с ним я буду рядом,
У Бога силы я займу ..
Мне б только Господи узнать ,
Как мне родного человека поддержать!
Душа в ожидании чего-то замерла ,
Тревога спокойствие в секунду забрала !
Не спать, не есть , не знать мне счастья ,
Что на пороге дома моего ненастье!
Как мне прогнать злую гостью прочь ,
Мне эту ношу одной, Господь, не превозмочь ..
Слезами горькими я вытру пол,
Грусть и печаль соберу в подол,
И все сожгу, без сожаления!
Зло - не заслуживает прощения!
И прежде, чем в семью злу лезть
Приносит впереди себя плохую весть!
Не жди ты чудо, что само пройдет!
Само лишь счастье смело унесет !!!
Будь рядом, поступком и взглядом
И просто будь рядом...

От меня убегают звери

От меня убегают звери,
Вот какое ношу я горе.
Всякий зверь, лишь меня завидит,
В ужасе,
Не разбирая дороги,
Бросается в сторону и убегает прочь.

Я иду без ружья, а они не верят.

Вчера я стоял на краю поляны
И смотрел, как солнце с сумраком спорит:
Над цветами — медовый полдень,
Под цветами — сырая ночь.
На поляну бесшумно, легко, упруго,
Не ожидавшая столь интересной встречи,
С клочьями линючей шерсти на шее
Выбежала озабоченная лиса.
Мы посмотрели в глаза друг другу.
Я старался смотреть как можно добрее
(По-моему, я даже ей улыбнулся),
Но было видно, как наполняются ужасом
Ее звериные выразительные глаза.

Но ведь я не хотел ее обидеть.
Напротив.
Мне было бы так приятно,
Если бы она подошла и о ногу мою потерлась
(О ногу мою не терлась лиса ни разу).
Я пригладил бы ее линючую рыжую шерсть.
Но она рванулась, земли под собой не видя,
Как будто я чума, холера, проказа,
Семиглавое, кровожадное чудовище,
Готовое наброситься, разорвать и съесть.

Сегодня я нагнулся поднять еловую шишку,
Вдруг, из хвороста, из прохладной тени,
Выскочил заяц. Он подпрыгнул, замер
И пустился, как от выстрела, наутек.
Но ведь я не хотел обидеть зайчишку.
Он мог бы запрыгнуть ко мне на колени,
Верхней губой смешно шевеля и ушами,
Подобрал бы с ладони корочку хлебца,
В доброте человека разуверившийся зверек.

Белки,
Завидев меня, в еловых прячутся лапах.
Ежи,
Завидев меня, стараются убежать в крапиву.
Олени,
Кусты разрывая грудью,
От меня уносятся вплавь и вскачь.
Завидев меня
Или только услышав запах,
Все живое разбегается торопливо,
Как будто я самый последний беспощадный
Звериный палач.
Я иду по лесам, раздвигая зеленые ветви,
Я иду по лугам, раздвигая зеленые травы,
Я иду по земле, раздвигая прозрачный воздух,
Я такой же, как дерево, как облако, как вода…
Но в ужасе от меня убегают звери,
В ужасе от меня разбегаются звери.
Вот какое горе. Вот какая беда!

Не вижу смысла жить,
А сдохнуть не имею права.
За мной стоит родня,
И детки и семья.
Хочу залечь на дно,
Чтоб никого не видеть,
Хочу залечь на дно,
И тихо умереть.
Не вижу смысла жить,
Тебя со мною нет.
Не хочеться дышать
Ведь рядом нет тебя.
Ты где-то далеко,
И я тебе не нужен,
А я не вижу жизнь,
Коль рядом нет тебя.
Ты огонек души,
Ты лучик света в небе,
Но светишь ты увы,
уже не для меня.
Я много раз просил,
И попрошу ещё раз,
Не надо уходить!!!!
Не убивай меня!!!!

Н.А.Г.

Для Ди

Прости, что не сумел понравиться тебе.
Печально признавать своё безвластье.
Моя судьба всегда была в твоей руке,
А без тебя ей не видать и сроду счастья.

Твои глаза подобны блеску водной глади.
И не найти скромнее на земле твой души.
Моя звезда, сопутствующая вечной моей жизни,
Всё дальше улетает от судьбы моей.

Тебя нельзя назвать всего лишь прошлым,
Не станешь ты воспоминаниями мне.
Переплетенье судеб — вот, что только нужно,
И вечное страданье по тебе.

Искал твою печаль буквально в каждой,
В течение всего тернистого пути.
Прошел я через лживые, мнимые фразы,
Которыми раскидывался всем.

Наш миг, который мы три года ждали,
Не оправдал наложенных надежд.
В конце пути, в финале нашей книги,
Упал я замертво, не испытав чудес.

Та ночь ,безлунная, у Финского залива,
Навечно ляжет в памяти моей.
Секунды счастья, стоящие жизни,
На веки будут в памяти моей!

Я написал бы тебе тысячу стихов,
Пронзающих и самых черствых до мурашек,
Признался тебе сотнями различных слов,
Чтобы сказать, каков твой мир прекрасен!

Сочинил бы кучу романтичных серенад,
Чьих красота не уступает даже птицам.
Прошел легко не мало б тягостных дорог,
Чтобы прийти, и только твоим взглядом насладиться.

Пускай судьба не хочет быстрого развитья,
И снова, снова разлучает нас.
Но это не сюжет одной из грустных книжек,
Мы встретимся и поругаемся еще не один раз.

Меня не испугает ни одна беда.
К тебе буду идти, хоть я и безразличен.
Надеяться, не унывать и достигать тебя,
Другого не придумать — финал здесь фееричен!

А , пока, желаю тебе счастья,
Но твоё счастье — это только я.
Тебя не отпущу моё ненастье,
Моё берег, мой ориентир, моя стезя!

Моих детей не будет никогда.
Ни выросших, ни умерших не будет.
Ни в вещих снах, ни в праздниках, ни в буднях —
моих детей не будет никогда.

Устав от волхований, от стыда
перед собой, судьбой и медициной,
я поняла: ни дочери, ни сына —
моих детей не будет никогда.

С тех пор прошло довольно много лет.
Чужих собак я, припадая, глажу.
Но это не чужих собак я глажу:
ласкаю я детей, которых нет.

Когда вы мне бросаете упрёк,
что я молчу, то это я, в молчанье
неведомых имен ловлю звучанье:
мне почему-то кажется, что трёх…

Когда же прохожу я стороной
по улице и выгляжу престранно,
три маленьких разреженных пространства —
три пустоты бегут передо мной.

Мне говорят: не велика беда…
— Не велика! — я отвечаю людям.
Но на земле детей моих не будет.
Нигде. И никаких. И никогда…

Да, больно. Нет, коплю, не плачу.
Я всё стерплю. Я не могу иначе.
Пусть разобъётся сердце на осколки,
Пусть крылья вырвут мне, я не заплачу.
Я буду всё хранить в секрете.
Я буду изнутри сгорать, ломаться,
Мне очень больно. Я терплю.
Я не могу вот так сорваться.
Я замолчу, когда захочется кричать.
Я буду улыбаться и сиять,
Скрывая свою боль за маской.
Когда захочется сорваться
Я рот закрою. Пусть слёзы потекут,
Пусть буду медленно на части рассыпаться,
Я промолчу. Я буду до конца держаться.
Да, больно. Нет, молчу, не плачу.
Всё почему? Я не могу иначе...