Диана Парулина - цитаты, высказывания (Страница 5)

На полу совиньон...

На полу совиньон, что был прежде в бокале,
до зуда в мозгу осознала все сложности,
трещины, точно на замёрзшем Байкале,
при этом прочна до невозможности.

не расколется сердце, оставь, не пытайся,
твоя сила условна, буквально немая.
это пресное место, забудь и избавься,
а я подожду заветного мая.

Пилот

В этот раз ты неоправдан.
рядом, но уже на расстоянии.
просто в алкогольном состоянии
ты не понимал, что говоришь мне правду.

и в душе, что стянута корсетом,
затаилось чувство недоверия...
это, знай, пилотная лишь серия.
я не одобряю полный метр.

Вычитая твой императив

Вычитая твой императив,
оседает всё давленье,
ты теряешь направленье,
куда следовал порыв.
вот, нашёлся твой предел...
неуверенность и слабость...
то, что было раньше в сладость,
ныне - просто беспредел.

Сочини

Сочини мне историю, достойнее моей.
расскажи о любимой из прочитанных книг.
замечай мелочи в поступках людей,
как я замечаю их.

вновь зажевало ленту в кассете...
а ты продолжай, танцуй!
любимый силуэт в лунном свете...
ты не бойся, целуй!

Мы горим

Не смогли, впереди бастион.
один за всех, за него - никто.
знакомый тебе регион,
знакомое мне ФИО.

карманы пусты, мы горим
ярым огнём, сотни ран,
как когда-то горел Третий Рим,
как когда-то пылал Нотр-Дам.

за гранью смертельного круга,
меряясь силой с болью,
мы разрушали друг друга,
оправдывая всё любовью.

Доверились, отдались буйной голове,
открыто игнорируя её бардак.
любить в прошедшем времени – никак.
желанье откровенно отвергает «не».

и есть, скажи, в тебе святыня?!
при обещании оставить нас в живых,
любви наносишь ты двенадцать ножевых,
и в тебе зверски царствует гордыня.

я продолжала же отчаянно любить.
ждала тебя устало у окошка,
как верная и ласковая кошка,
готовая, наверное, за всё простить.

делая очередной последний вдох,
скрывала слёзы нежностью руки,
читала вновь свои забытые стихи,
что о тебе исписанные от и до.

и когда станет вдруг тебе паршиво снова,
опустошив бутылку понемножку,
тогда в окне увидишь ласковую кошку,
гуляющую при луне на крыше дома.

Жребий брошен

Пока ищешь чем в этот раз оправдать,
пока жилы рвёшь ради чьей-то выгоды,
кто-то продолжит на тебе пахать
и вместо тебя будет делать выводы.

издавна кто ни во что не верует.
кому нравится, что для тебя унижение
слаще лжи... и он снова требует,
чтобы ты отвечал ему уважением.

в серпантинную жизнь ты был проведён
с багажом, в котором объёмные нравы.
жребий брошен; Рубикон перейдён,
себе же ценнее казаться дабы.

Соло

Я всегда говорю: «звучи – и тебя услышат»
но у самого себя слов не отнять...
вижу, что мало слышать,
и вижу, как важно понять.

я замечаю буквально каждую мелочь.
на любой вопрос могу дать ответ.
времени нет чтоб изливать желчь.
моё соло, и мой сюжет.

ЯМыОни

Очередное кино...
очередное кино про разлуку...
моё большое тёмное окно
уже давно мне стало лучшим другом.

за ним чужая жизнь, а я – массовка.
за ним улыбки, слёзы, я за ним.
и пусть с другой я стороны, но очень ловко
могу дискуссии вести с собой самим.

мы обсуждаем всё, и я неправ порою.
порою он неправ, но это пыль...
когда мы рассуждаем всей толпою –
что за окном – неважно, это быль.

они меня и слышать не желают,
что я себя не знаю, говоря,
смеются, спорят и не уважают,
хотя они все – это один я.

они всего меня перебирают,
и собирают так, что не хватает злости,
я прогоняю их, прощаюсь, забываю,
но они знают адрес – и захаживают в гости.

Осталось

Всё, что осталось в руках –
сила духа с бессильной честью.
всё, что страшно слышать в словах –
обвивает вокруг жажду мести.

как в закрытые двери стучать,
из-под земли как бить кулаками,
чтобы шепотом вечным кричать,
чтобы отвечать головами.

остались памятью ценные жизни,
за которые сердце молится
и намеренно забытые мысли,
что ждут на окраине, за околицей.

Такие, как ты

Такие, как ты, не умеют долго терпеть...
месяц, два - и исчезнут холодным утром.
такие, как ты, умеют влюблённо смотреть,
проникая в каждую клетку, будто.

вам, наверное, всё подвластно.
такие не умеют фальшиво смеяться.
для вас и правда, и ложь - опасна,
хотя не можете в этом признаться.

про такие глаза, как у тебя,
я могу рассказывать вечность, и дольше.
я на дне, я тону в них любя,
и представить нельзя, кто их ценит больше.

встретил бы такую - сошел с ума.
загорелся, наивно бы обнял...
я ищу не такую, как ты, а тебя,
только я это поздно понял.

Пока крутился винил

Он долго себя убеждал,
доказывал, спорил, старался,
надеялся, верил и ждал,
в придуманном мире терялся.
но это всё оседало -
и он уходил в себя,
ведь что-то его поедало
за броской ширмой «любя».
он снова в себе копался,
искал, находил вопросы,
и так же долго смеялся,
как лил неблагодарные слёзы.
напрасно терзался попытками,
от одиночества выл,
всё так же скучал за улыбками,
пока крутился винил.
с подушек летели перья,
о кафель билась посуда,
громко хлопая дверью,
менял измерения, будто.
летели календарные числа,
с ними вместе летело время,
сегодня медленно, а вчера быстро,
сбивался пульс, скакало давленье.
мёрзли сердце его и руки,
леденели глаза и душа,
и былые его заслуги
обесценились до гроша.
бил стену, с рук смывал кровь,
из книг вырывал страницы,
где когда-то писал про любовь,
где он пытался забыться.
«...ты есть, но меня там нет,
я знаю, что ты мне лжешь,
но если в тебя влюбился поэт –
ты никогда не умрёшь».

Славный шут

Мы любим шутников, но не шутов...
он не может насытиться играми.
а ты то видишь его божеством,
то ненавидишь его всеми фибрами.

он не раскрывает грусти причины,
пряча незаметно за пазухой нож.
нет ничего опаснее мужчины,
который знает, что он хорош.

– вы отводите взгляд неспроста.
неужели боитесь влюбиться?
– я, конечно, могу смотреть вам в глаза,
но, боюсь, вы захотите на мне жениться.

он не держит слово, боится правды
и воду постоянно мутит.
он сначала распоёт тебе дифирамбы,
ну а после к весне забудет.

– вам нужен мужчина, коль найдётся отчаянный.
– так у меня есть. даже гран-при.
– а чего же вы тогда такая печальная?
– мне нужен один, а их уже три.

– а чего только три?! я не вижу предела.
– они все ни о чём. а вы что, ревнуете?
– я? с чего бы?! мне до вас нету дела...
просто вы с каждым флиртуете.

– а вы, позвольте, мне кто? коллега, друг?
вы герой чужого романа.
лишь поглядываете мельком вдруг
под прикрытием меломана.

слышите сердца стук?
он не для вас. вы слишком суровый.
и в череде ваших "просто подруг",
вы теперь "просто знакомый".

отзеркаль. не месть, а игра...
не сыграем, ничего не вспомним.
он в загсе ответит: –да,
ну а ты говори: – посмотрим.
… показать весь текст …

Погасшая свеча

Кто в этом мире мне сможет помочь?
вы не видите что-ли, уже невмочь.
куда ни приду, меня гонят прочь.
потому что "сама виновата, дочь".

потому что "всё мало ей, что не дай",
потому что "ну летай в облаках, летай",
потому что "помолчи, не возникай",
потому что "не можешь сама – отступай".

"угомонись, перестань выступать",
"с чего вдруг я должен тебе уступать?",
"я же внятно сказал, не могу обещать",
"тебя невозможно любить и невозможно понять".

"я такого не говорил. ты в адеквате?",
"сколько можно болтать, может хватит?!",
"и куда ты напялила короткое платье?!",
"это просто знакомая, не буду же врать я".

"давай по факту, много лишнего",
"как достала. зачем снова пишешь мне?"
"ты поправилась что-ли?! а вот моя бывшая...".
спасибо, достаточно. я вас услышала.

сквозь зубы пробивается юная ложь.
по плечам рассыпалась златистая рожь.
таким, как я, цена, наверное, грош.
и я снова извиняюсь за эту дрожь.

я видела руки и глаза палачей,
я не доверяю ни одному из врачей,
я прокляла больше сотни ночей,
в моём храме погасла последняя из свечей.

Нитками

Нужно иногда хоть, кричат,
беззаботными быть детьми,
и, почему-то, всё чаще молчат,
как важно оставаться людьми.

на запястье нитками вышить
о чём сердце живое мечтает,
но когда стои́т миссия «выжить»
"ребёнок внутри" - умирает.

остаётся лишь помнить нам
истинну грядущую вечность:
беды начинаются там,
где кончается человечность.

Смыслы

Она закрывала на всё глаза,
говорила, он волшебник, таких больне нету,
не замечая, что всего в двух шагах
бродила её судьба по свету.

надел розовые очки на неё однажды,
она не снимает их по сей день,
обесценивая всё, что действительно важно,
игнорируюя брошенную на неё тень.

он не будет решать чужие проблемы,
всё благополучно оставив ей,
а она не заметит и в этом дилеммы,
как не замечает уже сотни дней.

он не любит её, она понимает.
принимает его, принимая вино.
и, кажется, всего ей в жизни хватает,
но не хватает всего одного.

взаимного чувства; простого ответа,
того, что она так жадно ждала.
любовь безусловна и безответствена...
она ещё долго в сердце жила.

но прошло много лет, друг о друге не мысли,
что кто-то когда-то кого-то любил...
продолжая по наитию вкладывать смыслы,
туда, где смылс и вовсе не бы́л.

Не в розах дело

Ощущаю на горле силу знакомой руки,
которой были написаны посвящённые мне прозы,
которую ранили шипы каждой подаренной розы,
теперь взявшую в стальные тиски.

приставит ли дуло к родному виску,
сделав беспомощный мир из грешных планет,
высыпав на чашу весов тонну нечестных монет,
после спокойно уйдя в тоску?

в моих стихах было не меньше любви, чем в твоей гитаре,
в ответах больше интереса, чем в твоих вопросах...
ты не запомнил, что не люблю розы.
ты так и не понял, что мои глаза лгали.

когда-то белая скатерть, последний ужин,
и непривычный твой менталитет...
говоришь, что хорошо там, где тебя нет,
но там, где тебя нет, бывает и хуже.

Мальчишке пять лет

Мальчишке пять лет. улыбчивый парень.
он любит семью и машинки.
и очень серьёзно подходит,
к любой совершенной ошибке.

мальчику десять. уже как три года
он должен что-то учить.
в тамбуре мяч, хороша погода,
но снова уроки... как жить?

парню шестнадцать. какой, к чёрту, мяч!?
он безумно влюблён в девчонку.
но робкий ужасно, как будто вновь пять,
и та же дурацкая чёлка.

пацан повзрослел, двадцать уже.
отчисление, прочие беды.
но растворяют горе в душе
друзья, алкоголь, сигареты.

и вот ему тридцать. красавец, умён.
машина, работа, зарплата.
и до сих пор безумно влюблён
в ту же, что и когда-то.

свадьба. жена. достроенный дом.
сорок - не отмечают.
семь лет назад он стал отцом.
в дочке души не чает.

уже шестьдесят. шестой юбилей.
внуки его поздравляют.
«эй, ребятня, кто здесь шустрей?
проверим? дед догоняет».

и в жизни, казалось, есть всё,
но он себе снова врал,
каждый день вспоминая её,
жалея, что тогда не сказал.

а вдруг хорошо бы всё было,
у этих мальчишки с девчонкой,
ведь она его очень любила...
даже с дурацкой чёлкой.

Любовь с оттенком знойного танго

Ты правда готов её потерять?... так давай, смелей!
если любовь прошла, проходи и ты мимо.
в этом мире (без неё обречённом) столько людей...
полюбишь другую. миссия вполне выполнима.

только если она уйдёт, кто тебе, элементарно, завяжет галстук?
кто разбавит тошнотворно серые будни?
если ты готов её отпустить, лучше сразу.
но скажи, кто привычно оставит записку на прикроватной тумбе?

"доброе утро, милый. блины на столе.
я даже открыла варенье, что оставляла на праздник.
но если я ещё раз увижу крошки на простыне,
ты будешь спать в прихожей, там тоже достаточно грязи".

её почерк так нежен, как Августа Луиза,
ароматом дурманит, но и шипы при ней.
у любви свои тайные планы и особые линзы,
она женщин делает краше, а мужчин – неизбежно добрей.

такую даже не найти в сюжетах измученных книг.
она нечто большее... она уже стала главой.
она давно перестала вести личный дневник,
теперь есть ты... она забьёт твою голову своей ерундой.

а вчера?!... снова на работе сидел допоздна.
ты не обижайся, брат, но на тебе лица не видно.
и как бы ты не скрывал, что устал,
поверь, для неё это всё очевидно.

она, может, и боится что-то сказать,
но ты вспомни, как болел... и когда тебе стало хуже,
тебя впервые дома ждала не безразлично холодная кровать,
а заботливая женщина и тёплый ужин.

а когда дела не шли и сгорал жизненно важный проект...
– где он? – спросила, а он в крике по офису рвёт и мечет.
ты помнишь, кто тебе дал единственно верный совет?...
ты помнишь, кто коротал с тобой этот вечер?...

она приласкала, она ублажила,
она верит в тебя, но читает всегда между строк.
ты не пошёл на работу не просто потому что она так решила,
а потому что только ей под силу устроить пит-стоп.

от утренних локонов не следа, в помаде грааль.
да она странна во всех своих проявленьях.
как можно не любить марципан, но любить миндаль?!
как можно не смотреть с высока, когда все пред тобой на коленях?!

её привычка брать трубку только на третий раз,
пока ты покорно смиряешься с нервным тиком.
а самая лучшая в мире из фраз,
её голосом звучит непозволительно тихо.

когда-то и она хотела уйти, нервы – не сталь.
забирала из твоего дома свои вещи и риски.
а ты, как предпоследний болван вопил "чёрт с ней! пускай!",
а потом, как последний, мучил импортный виски.

так давай, отпускай! ты не достоин высшего ранга.
в таком виде тебя не проходит цензура.
ваша любовь – с оттенком знойного танго,
в ней соли бескрайних морей и сладость лукума.

просто ответь, ты не тронулся вкрай умом?
если судьба вас упорно толкает к лицу лицом,
значит, там где она, там и есть твой дом,
значит, через неё ты говоришь с Творцом.
… показать весь текст …

Далеко рядом

Они внушали свои идеи
в головы пустых людей.
пока одни тримали надії,
другие держали детей

на руках, под сердцем, за спинами,
за руку, чужих и своих,
не поили слезами, обидами,
а учили уважать любых.

и старших, и младших, похожих,
совсем не таких, других.
учили, что в мире не должен
свой убивать своих.

уметь слушать две стороны,
и самому принимать решение.
во лжи нету правды вины.
не просить на жизнь разрешение.

не стоять за спиною друга,
а стоять с ним к плечу плечом.
и в беде протягивать руку,
не боясь удара мечом.

не меняться в спину ножами,
понимая, что злые люди,
не были такими, а стали,
и мы их без толку судим.

никого им рядом не надо
в их белой холодной постели.
тільки невиправдані втрати.
лишь неоправданные потери.

Минуты провожали по улицам

Минуты провожали по улицам, знобя,
музыканты упрямо играли, дождь лил,
и пока я забывала любить себя,
оказалось, меня всегда кто-то любил.

Закусывая губу

Продолжаешь идти, закусывая губу до крови,
выстраивая коридор без единого поворота,
становясь мишенью вне сезона охоты,
считая страницы до новой главы.

ты готов на себя взять любые риски,
как никогда высоко держать руки,
оглянувшись на былые заслуги,
пополнять знакомые списки.

кулаком по столу ударить,
добиваться, совесть храня,
чтобы после себя
ты что-то мог оставить.

По амнистии

Совладал с привычками, мыслями,
не нуждаясь в больном поцелуе,
не впервые выходя по амнистии,
твоё имя упомнив всуе.

говоришь как важно не сдаться,
миражи сквозь пройти Сахару,
важнее после не оказаться
забредшими в Аокигахара.

Мари

Ты клялась, ты божилась, Мари,
что забудешь навеки ненужное чувство,
теперь убеждай меня, а хочешь - ври.
там, где было по́лно, отныне пусто.

твои красные губы и лисьи глаза,
в которых хитрости больше, чем правды,
очевидно, тянули меня назад,
но взгляда других мне и вовсе не надо.

оставляешь каждый вопрос без ответа.
я не вижу тебя, ты - дама тьмы,
а я всадник смирения, служитель света,
и слова немы, но молчим не мы.

перебирая сотни романтичных глаголов,
маскируя шрамы в стихах, о Мари,
не выдерживали струны новых аккордов,
я ведь просто забытый давно визави.

твоё имя по моим губам растекалось,
играли локоны волос в жёлтом свете,
понимал, что что-то ещё осталось,
имеющее смысл на глупой планете.

тихим шёпотом нежно обнимала за плечи,
и я знал тебя любой, за это прости.
ты мой ИВЛ, а сейчас дышать нечем...
я не забуду тебя, роковая Мари.

Ненаписанный сценарий

Ненаписанный кем-то сценарий,
неразборчивый диалог –
не виновны. пути меняют
предисловие, лишний пролог.

уйма непрочитанных книг,
позавчера забытые лица,
но тебя я запомнил навечно в тот миг,
ты - рядом с небом Аустерлица.

ты - василиск, смотрящий в упор.
заразительный джаз, начало главы.
до этой самой минуты, и с давних пор,
в моей жизни неуместно слово «увы».

Запястья в свитерах

Она презирала разлуки,
не одобряла фальши,
лишь потому не опускала руки,
чтобы узнать, что дальше.
делала то, о чем молчала,
молчала о том, что делала,
доходя до конца, начинала сначала,
не бесстрашная, но смелая.
она знала в глаза свой страх,
но всегда ей были дороже
морщинки, запястья в свитерах,
случайные взгляды прохожих.
ладони любимых ягод,
шум грозных родных лесов,
пока кто-то, в поисках яда,
забрел в мир подня́тых носов.
и сколько не спорили с ней,
не уступала, она строга,
но родные стали родней,
а чужих отвела судьба.

Романтик сумасшествия

Я псих. романтик сумасшествия.
знаком с богатством трёх монет.
жизнь балансирует на лезвии.
аккомпанемент бездействию. седой момент.
потерянная запись. происшествие.
снятая на камеру депрессия.
социально одобряемая версия.
догоняющая пенсия. рассеянный склероз.
теряю равновесие. не учёл последствия.
по спине мороз. тишина вдруг перевесила
и уложила на татами без приветствия.
не любитель слёз, пойманный арканом.
люди в белом. рай? нет, медкомиссия,
в помощь всем моим открытым ранам.
незаконченная миссия. конечный путь.
соскучится по сну для́ разнообразия,
и, наконец, уснуть.

Роман

Сколько читаю, и с каждым разом
вижу другие огни.
я писал роман не по чужим рассказам,
а по своей любви.

я думал, что прочтёшь ты его однажды,
был издан огромный тираж,
и вспомнишь меня, это важно,
роман ведь не мой, а наш.

и знаешь, я до сих пор жду тебя,
с тобой вижу лучшие сны.
глаза по страницам бегут любя,
автор не я, а ты.

помню повадки, до мелочей,
и мысли слово в слово, дурак.
помню тепло холодных ночей,
но не помню забыть его как.

сердце даже не по-волчьи выло,
чувства собирались вокруг огня,
а огонь – это ты, и невыносимо
быть недоступным, нуждаясь тепла.

я знаю, ты меня лишь на миг полюбила,
твой взгляд был отчаянно-искренним.
я не только роман, я бы целую жизнь
назвал твоим пламенным именем.

Местоимения

Вне зависимости от местоимений,
от несогласия, разности мнений,
слёз, закона, мольбы в словах,
не отрицая обвинения,
он считал себя гением,
светлая душа – его "место имения"
с убийственной жестокостью в глазах.

Кукла Вуду

Я не знаю, о чём я думал, представляя тебя своей...
я проигрывал каждый раз, вступая в собственный спор.
ты — главный добрый герой, во вселенной, где, увы, я злодей.
ты — дорогие шелка, самый элитный форфор.

в тебе отражается всё, за что мною любим Белый свет.
ты — всё, за что благодарен и о чём ночами жалею.
ты нежна и красива, а я — эстет.
трудно жить, не вонзая клыков в доступно оголённую шею.

а они пересчитывают иглы в кукле Вуду с твоим лицом
и манят тебя в замолкающий только на время омут.
они нагнетают, пойми... пару раз так, и дело с концом.
там, где страх обитает, нет места чему-то другому.

то, что в тебе так ослепительно-ярко горело,
ты погасила своими руками, в жгуче-ледяной воде утопила.
долго в тебе это чувство томилось и зрело,
а потом взорвалось в одночасье подобием тротила.

и теперь ты каждый свой день доверяешь коварным путям,
их босиком обойдя, безуспешно всё что-то ищешь,
но нам остаётся только, былое сжигая к чертям,
строить новые храмы на своём святом пепелище.