Публикации пользователя «Диана Парулина» - 3.

Здесь холодно и пахнет ладаном

Здесь холодно и пахнет ладаном,
но чертей не уважить данью.
это место покажется адом нам,
здесь всё усыпано бранью.

катастрофически душно им
в темных чащах, болотах, оврагах.
они вертят хвостами и душами,
подавая множество знаков.

они оголяют провод,
потирая шальные копытца.
они сеют оглушительный ропот,
раскрывая человечьи лица.

на костях воскресные пляски,
безнаказанность, похоть, помпезность.
место, где срываются маски,
где проявляется мерзость.

они роют тебе могилу,
и толкуют свой бред, как один.
если плечи расправить нет силы,
они там. ты их сам породил.

Мари 2

Мари затаила в дальнем углу обиду,
она улыбалась и жаждала плута в глазах.
сердце Мари уже век, как было разбито,
и теперь она не видела тормоза.

проливала нежность, но лишь условно,
порода её не терпела характер-хрусталь.
она стала убийственно хладнокровна,
перестала уважать чужую скрижаль.

её глупая жизнь развалена на цитаты,
оставаясь в нетрезвых глазах примечательной.
на хрупкой спине кровоточат стигматы,
но Мари сошла с ума окончательно.

вдребезги ваза, пионы безжизненно живи,
заперты двери, в кране шумит вода,
чувства Мари, как и прежде, жестоки, паршивы,
она снова, снова осталась одна.

одобрив идею, допила бокал платонизма,
как никогда готовая дать реванш,
приняла последствия алкоголизма,
и объявила себе карт-бланш.

выбор её обошел дух клофелина
и взор уронил на серебряный револьвер.
месть – уважительная причина,
любовь – непоколебимый барьер.

в собранном из осколков, неполноценном,
потрёпанном сердце потухла искра.
Мари жутко горда, она себе знает цену,
и счёты сводит беспрекословно сама.

Дурак

Я давно отпускаю людей, и обратно не жду.
не боюсь уколов и улыбаюсь соседям.
я помню на старых холстах молодую весну.
издал с десяток уж книг, в которых я бредил.

пусть болезнь прогрессирует, я сам себе врач.
пропишу любовь и лекарства в виде тебя.
ты только меня не жалей и только не плачь.
я каждый день умираю, но лишь шутя.

я бегу в летний дождь, держась за свободу рукой
и по лезвию мчусь, всякий страх презирая.
абсолютный дурак, не найдётся больше такой,
но живой, и совершенно не знающий края.

Твои кудри

Мы делили с ветром твои кудри,
ведь оба в них лишь влюблены.
спросишь, за тебя умру ли?
умру. ведь без тебя, увы,
вся жизнь моя - сплошное бегство,
а вечность кончилась на раз,
когда меж строк сырого текста
я не увидел карих глаз.
и не почувствовал я тремор,
а фразы все были скупы,
я израсходовал свой тенор,
и ноты все мои немы.
я не узнал в знакомом жесте
былой любви. какая жуть!
где были счастливы мы вместе,
одним я век не окажусь.
квартир я истоптал квадраты,
утихомирил все моря...
меж улиц догорят закаты,
и закричу, что ты моя!

Огни неотложки

Надежда в глазах - горящие плошки.
осталось немного совсем потерпеть.
убийственный страх огней неотложки
и обещанье, обещанье успеть.

я верю, что выдержишь страшную ночь,
хоть боли пытают, пульс сокращая.
пожалуйста, у нас же есть дочь,
которая так по папе скучает.

она задаёт самый страшный вопрос:
когда ты вернёшься, но что отвечать?!
говорю, что скоро, не вешай нос.
он страшен, потому что не могу обещать.

а вчера, представляешь, в детском саду
какой-то мальчишка кулаком ей грозил,
она не испугалась, сказала ему:
«если папа был рядом бы, то защитил».

любимую книжку свою принесла,
не хочет, чтоб мама на ночь читала,
она тебя, и только ждала,
и так с ней в обнимку сладко дремала.

а помнишь, мы собирались зимой
умчать и забыть суету сует,
где шумит только лес, могучий, родной,
где важнее любви, ничего в мире нет.

или помнишь, как обещал на рассвете,
записав, что любишь меня в тетрадь,
поменять пару слов в дурацком куплете,
к которому аккорд не мог подобрать.

не хватит мне слёз, чтоб понять твою муку,
хватит лишь силы молиться за нас.
я умоляю, сожми мою руку...
и он сжал её руку в последний раз.

Пара строчек о любви

Алело зарево пожара,
сутки потеряны в пыли,
лишь сигарет в кармане пара,
и пара строчек о любви.

глаза - грустнее и не встретить,
а календарь все предал дни,
и всё, чему осталось верить -
той паре строчек о любви.

в душе парное молоко,
а наяву гремят бои,
мысли упёрлись в потолок...
предела нет лишь у любви.

а впереди слои преград.
кто в них шуты, кто короли?
и звёзды выстроились в ряд,
считать секунды до зари.

мне в этот горизонт смотреть
ещё дня два, быть может, три.
удастся много раз напеть
ту пару строчек о любви.

осталась ночь нам до зимы,
а там и до весны едва...
во всём виновны только мы,
ну а любовь всегда права.

но не пришел зимний рассвет,
ночь пролила уйму крови,
выкурив пару сигарет,
оставив пепел от любви.

Она собирала свой чемодан

Она собирала свой чемодан...
кидала воспоминанья небрежно,
помятые мысли, весь прочий хлам,
отдельно, что свято, отдельно, что грешно.

она закрывала в него все моря,
видела звёзды, смотря в потолок,
жалела о том, что не жалела огня...
все чувства теперь на надёжный замок.

в чемодан она собирала дожди,
летящее белое платье, плеч шелк.
она забывала всё то, что прошли,
но помнила, он сам бы – не смог.

по карманам рассветы, прощанья, закаты.
удалить номера и почерк забыть.
счастливые дни, что брали в прокаты,
научили прощать, разучили любить.

жаркое лето, но холодные взгляды.
долгие ночи, но краткие дни.
грустные песни и слёзы градом.
семь суток вместе, и сутки – одни.

любимые книги, красивые фильмы,
глупые шутки, плохое вино,
честные фразы, внезапные рифмы,
и не забыть зашторить окно.

точёная талия, губы - черешни,
её лисьи глаза и хитрый план.
никто из них не останется прежним.
она собирала свой чемодан...

Кто такая Душа?

Над этой правдой я долго думал,
решать лишь мне одному.
никто никому ничего не должен.
никто. ничего. никому.

пятая чашка холодного кофе,
тёплый неяркий свет,
в комнате, как и положено, пусто,
лишь дешёвый дым сигарет.

любимая книга, ещё раз, с начала,
за окном машин суета.
я никогда не любил этот шум,
и спешку не любил никогда.

медленно к губам подносил сигарету,
и взгляд отводил неспеша,
и всё для меня было явно, конкретно,
кроме слова «душа».

кто она? от чего поэтична?
она ли способна на месть?
и главный вопрос, прозаичный,
почему не у всех она есть?

сердце святого - легче пера,
и сокращается реже.
души тонут в океане сансары,
но из-за них ли мы грешны?

скромный выбор из двух: ад или рай,
гнить в земле, запомниться пеплом.
на границе громкий приказ: –Выбирай!
только выбор не мной будет сделан.

я ведь жил эту жизнь, предвкушая конец,
я читал уйму книг, время тратил.
я продолжал искать ориентир,
когда в этой игре уже стратил.

выкуривая одну за одной,
провожая ночь неспеша,
я совесть свою отдал на поруки,
не узнав кто такая - Душа.

Роман

Сколько читаю, и с каждым разом
вижу другие огни.
я писал роман не по чужим рассказам,
а по своей любви.

я думал, что прочтёшь ты его однажды,
был издан огромный тираж,
и вспомнишь меня, это важно,
роман ведь не мой, а наш.

и знаешь, я до сих пор жду тебя,
с тобой вижу лучшие сны.
глаза по страницам бегут любя,
автор не я, а ты.

помню повадки, до мелочей,
и мысли слово в слово, дурак.
помню тепло холодных ночей,
но не помню забыть его как.

сердце даже не по-волчьи выло,
чувства собирались вокруг огня,
а огонь – это ты, и невыносимо
быть недоступным, нуждаясь тепла.

я знаю, ты меня лишь на миг полюбила,
твой взгляд был отчаянно-искренним.
я не только роман, я бы целую жизнь
назвал твоим пламенным именем.

Это жизнь.
Здесь по-доброму – легче для совести, а нечестно – как раз, для этой са́мой жизни.
Если подвернётся возможность и если хватит силы игнорировать совесть, – бери всё и не отдавай ничего.
Нужно спасаться. Нужно действовать.
Иногда, замереть, и оставаться незаметным
– тоже действие. Ещё, бывает, и верное.
А иногда, зачастую в самых странных обстоятельствах, невольно начинает рождаться сомнительный план...
Ты не знаешь, что будет дальше в самом недолгом времени, но следуешь ему, потому что сейчас - это самое правильное решение.
А может, просто единственное.
Это как погрузиться под воду, чтобы спастись...
Да, ты жив, куда-то плывёшь, но ты всё ещё на дне.
И знаешь в чём отличие между смельчаком и безумцем?!
Один довольствуется, что он уже спасён, ведь все проблемы остались там, на берегу,
а другой знает, что это ещё не конец.
Не безумец ли он, если пошел по этому пути, не видя его конца, но зная, что каждый шаг, который он сделает, будет вечным началом?!
У каждой личности есть две крайности, и человек кочует с носа на корму, пытаясь найти равновесие, пока его мозг всё ещё у штурвала.
Его главная задача – стать капитаном.
Но придётся научиться доверять ветрам, чтобы подчинялись моря. Да и чтобы не сойти с курса, мало полагаться на исправный компас. Всегда нужно оставлять шанс звёздам.
И что, если все эти подводные камни, которые сейчас мешают моему пути, уже когда-то были привязаны к чьей-то шее?!...

Аноним

Покорным умеет быть хулиган,
и любить, будто он священен,
и пускай от стихов вечно пьян...
вы читали, что пишет Есенин?

чтоб не испачкать свой мундир,
молчите уже надцать дней,
а Лермонтов возненавидел мир,
чтобы её любить сильней.

и для моей души значительной,
поэт, найдите сто причин...
«нашёл. и вы в ответ пишите мне,
прошу. всегда ваш, аноним»

По звёздам

Вычислить по звёздам. создать новую карту неба.
поселить туда совсем иных персонажей.
вернуться в босоногое. попасть туда, где бы
уважали щёки испачканные сажей.

одолевать заборы, чьи гвозди отнимают одежду,
стоять перед мамой, стыдливо глаза опустив.
всех научить и самому не терять надежду,
за горизонт, птицей вольной, мечту отпустив.

стремиться пройтись по млечным путям,
вовсе он не единственный, может.
горсти ягод в пыли́ - абсолютный пустяк.
вкус этой жизни не на что не похожий.

мой владелец камертона давно замолчал,
благородно намазав на хлеб повидло,
и я путаюсь в этих сотнях начал,
и полярную в небе сегодня не видно.

Зачем мы снегу?

Ты звонил последний раз в марте,
и с тех пор больше трубку не брал,
вычисляя долготы на карте,
отражаясь в сотнях зеркал.

ты же жуткий, как правило, скептик,
видел тьму в самой лютой тьме,
и сквозь истины рваные сети,
почему ты поверил мне?

твой предательски честный тембр
обручил в оковы меня.
этот рук неопознанный тремор...
почему тебе верила я?

пусть любовь неподвластна науке,
и, возможно, она восьмой грех,
но давай вспоминать друг о друге,
каждый раз, когда идёт снег.

В мире многоэтажек

Сбивает дыхание, мутнеет сознание...
дорогие обитатели, внимание!
мы начинаем прятки на выживание.
аритмии приступы, балконные выступы,
несётся каждая жизнь без оглядки.
мерцает лампа на лестничной площадке,
трубку не берёт чья-то мама,
дома́ умирают, теряя свет в последнем окне.
в каждой второй квартире драма.
а что остаётся мне?...
кто я, среди обманов, подвохов?
кто притаился у меня под боком?
а ты не бойся, уточняй всё до мелочей,
чтобы не ждать помощи неуспевающих врачей,
чтобы не тратить впустую одну и тысячи ночей.
ты свой, больше ничей.
значит ищи. просто вставай и иди.
ищи, но не находи,
чтобы был смысл в вечном пути.
сотрутся шаги – лети.
так просто, что неинтересно,
после неверных «люблю»
обнаружить себя на краю,
будто мёдом помазано, честно.
и пока ты там дрожишь, а я снизу на тебя смотрю,
между нами продолжает рождаться бездна.
наверное, ни одно на свете «люблю»
не достойно этого места.
в мире многоэтажек тесно,
но ты здесь живёшь свой век.
а я ведь понял, кто я...
я, проходящий мимо, человек.

Теряют ночи обещанья...

Теряют ночи обещанья,
и на запястье смотрит время,
лишь оставляя на прощанье,
судьбой обученное бремя.

только оправданные траты,
и опираюсь я на совесть,
но проявляются стигматы,
и превращают факты в повесть.

потом рождаются легенды,
из уст, неверующих в месть,
что сокращают компоненты -
и нет меня. но я ведь есть.

поползновенья - незаметны,
и оправданья - не слышны.
пока выискивал ответы,
вопросы стали не важны.

все раны мажу только солью,
не видя в терапии драмы.
как, неумело, но с любовью,
в садах рисуют дети маму.

учу я мёртвому искусству,
решив, то всё в нём понимаю,
но даже если и там пусто,
себе подобных не съедаю.

Я узнаю тебя

Я узнаю тебя по рукам,
по шагам, по родному дыханию,
я пойду по головам,
извиняясь за всё заранее.
я узнаю тебя по глазам,
теперь влюблённым в другого,
я узнаю тебя по слезам,
хрустальным, манящим в омут.
я узнаю тебя по фразам
из стихов о неизвестном поэте,
я тебя забывал не раз,
но ты в каждом моём куплете.
я узнаю тебя по кольцу,
подаренному не мной,
наверное, льстишь подлецу,
не понимая боль.
я узнаю тебя во тьме,
твои песни узнаю с двух нот,
твои принципы узнаю в себе,
а раньше, думал, наоборот.
я узнаю тебя везде,
если ливень начнётся, тогда,
в этой мрачной людей толпе,
улыбнёшься лишь ты одна.
рождена для лучших идей,
в тебе искры любви и огня,
разжигать чтоб сердца людей,
ты была рождена для меня.
вот сейчас на тебя смотрю,
и ничего не могу поменять...
знаю, что безумно люблю,
но не знаю как об этом сказать.

Местоимения

Вне зависимости от местоимений,
от несогласия, разности мнений,
слёз, закона, мольбы в словах,
не отрицая обвинения,
он считал себя гением,
светлая душа – его "место имения"
с убийственной жестокостью в глазах.

Романтик сумасшествия

Я псих. романтик сумасшествия.
знаком с богатством трёх монет.
жизнь балансирует на лезвии.
аккомпанемент бездействию. седой момент.
потерянная запись. происшествие.
снятая на камеру депрессия.
социально одобряемая версия.
догоняющая пенсия. рассеянный склероз.
теряю равновесие. не учёл последствия.
по спине мороз. тишина вдруг перевесила
и уложила на татами без приветствия.
не любитель слёз, пойманный арканом.
люди в белом. рай? нет, медкомиссия,
в помощь всем моим открытым ранам.
незаконченная миссия. конечный путь.
соскучится по сну для́ разнообразия,
и, наконец, уснуть.

В следующий раз...

По тёмным переулкам шагая,
не держа в кармане души,
фонари, игриво мигая,
замечали в руках ножи.

перекрёстки его пропускали,
он её пропускал мимо глаз,
рядом с ней кулаки разжимая,
обещал: «в следующий раз»...

Запястья в свитерах

Она презирала разлуки,
не одобряла фальши,
лишь потому не опускала руки,
чтобы узнать, что дальше.
делала то, о чем молчала,
молчала о том, что делала,
доходя до конца, начинала сначала,
не бесстрашная, но смелая.
она знала в глаза свой страх,
но всегда ей были дороже
морщинки, запястья в свитерах,
случайные взгляды прохожих.
ладони любимых ягод,
шум грозных родных лесов,
пока кто-то, в поисках яда,
забрел в мир подня́тых носов.
и сколько не спорили с ней,
не уступала, она строга,
но родные стали родней,
а чужих отвела судьба.

Безвозвратно

Время безвозвратно.
Спорить или признать, что правда?
Но только память вернёт обратно,
С амплитудой удара сильнее чем впредь.
А после? Это лишь назвать коррозией...
Понять. Разрушаться. Терпеть.
Наверное, легче было бы в прозе,
Ведь в рифме трудно забыться.
Лишь вечно желать.
Шептать. Целовать. Открыться.
Иногда, чтоб кого-то спасти,
Его просто нужно обнять.
Обнять и в нём раствориться.
Вся моя речь в тумане белом.
Сбиваясь вновь и вновь с пути,
Продолжать искать человека,
Кто жизнь оправдывает в целом,
И в конечном итоге найти.
В написанном, увы, не мной сценарии,
Где тебя таскают за ворот,
Ищу ответ в зазеркалье.
Сбитый временем с ног,
Вернулся в обетованный город,
Переступаю порог, чтоб повторять
«верю», «люблю»
Я от любви искал пол жизни средство,
Но все попытки сведены к нулю.
Взвалив боль на хрупкие плечи,
Глупо думать, что будет легче.
А память тянет обратно обратно.
Прошу, собери свои вещи.
И покинь моё сердце.
На сей раз - безвозвратно.

21.07.21

Ненаписанный сценарий

Ненаписанный кем-то сценарий,
неразборчивый диалог –
не виновны. пути меняют
предисловие, лишний пролог.

уйма непрочитанных книг,
позавчера забытые лица,
но тебя я запомнил навечно в тот миг,
ты - рядом с небом Аустерлица.

ты - василиск, смотрящий в упор.
заразительный джаз, начало главы.
до этой самой минуты, и с давних пор,
в моей жизни неуместно слово «увы».

Мари

Ты клялась, ты божилась, Мари,
что забудешь навеки ненужное чувство,
теперь убеждай меня, а хочешь - ври.
там, где было по́лно, отныне пусто.

твои красные губы и лисьи глаза,
в которых хитрости больше, чем правды,
очевидно, тянули меня назад,
но взгляда других мне и вовсе не надо.

оставляешь каждый вопрос без ответа.
я не вижу тебя, ты - дама тьмы,
а я всадник смирения, служитель света,
и слова немы, но молчим не мы.

перебирая сотни романтичных глаголов,
маскируя шрамы в стихах, о Мари,
не выдерживали струны новых аккордов,
я ведь просто забытый давно визави.

твоё имя по моим губам растекалось,
играли локоны волос в жёлтом свете,
понимал, что что-то ещё осталось,
имеющее смысл на глупой планете.

тихим шёпотом нежно обнимала за плечи,
и я знал тебя любой, за это прости.
ты мой ИВЛ, а сейчас дышать нечем...
я не забуду тебя, роковая Мари.

По амнистии

Совладал с привычками, мыслями,
не нуждаясь в больном поцелуе,
не впервые выходя по амнистии,
твоё имя упомнив всуе.

говоришь как важно не сдаться,
миражи сквозь пройти Сахару,
важнее после не оказаться
забредшими в Аокигахара.

Закусывая губу

Продолжаешь идти, закусывая губу до крови,
выстраивая коридор без единого поворота,
становясь мишенью вне сезона охоты,
считая страницы до новой главы.

ты готов на себя взять любые риски,
как никогда высоко держать руки,
оглянувшись на былые заслуги,
пополнять знакомые списки.

кулаком по столу ударить,
добиваться, совесть храня,
чтобы после себя
ты что-то мог оставить.

Минуты провожали по улицам

Минуты провожали по улицам, знобя,
музыканты упрямо играли, дождь лил,
и пока я забывала любить себя,
оказалось, меня всегда кто-то любил.

Далеко рядом

Они внушали свои идеи
в головы пустых людей.
пока одни тримали надії,
другие держали детей

на руках, под сердцем, за спинами,
за руку, чужих и своих,
не поили слезами, обидами,
а учили уважать любых.

и старших, и младших, похожих,
совсем не таких, других.
учили, что в мире не должен
свой убивать своих.

уметь слушать две стороны,
и самому принимать решение.
во лжи нету правды вины.
не просить на жизнь разрешение.

не стоять за спиною друга,
а стоять с ним к плечу плечом.
и в беде протягивать руку,
не боясь удара мечом.

не меняться в спину ножами,
понимая, что злые люди,
не были такими, а стали,
и мы их без толку судим.

никого им рядом не надо
в их белой холодной постели.
тільки невиправдані втрати.
лишь неоправданные потери.

Маме

Я писала и тем и этим
Понапрасну тратя слова.
Мне так тускло солнце светит,
Когда рядом нет, мама, тебя.
.
Не могу ответы найти на вопросы,
Что-то важное предпринять.
И когда всё небо – сплошные грозы,
Просто нужно тебя обнять.
.
И становится в миг не страшно.
Греешь душу одним только взглядом.
То, что было – уже не важно,
А что важно – окажется рядом.
.
Твоя любовь прижимает к сердцу
Так тихо, нежно и не отпускает.
Твоя любовь отпирает дверцу
В тот мир, которого никто не знает.
.
Без тебя любая победа мала.
Ты - любовь. Ты во всем. Ты - мечта к мечте.
И зачем мне были даны слова
Если я не писала их о тебе?

Мальчишке пять лет

Мальчишке пять лет. улыбчивый парень.
он любит семью и машинки.
и очень серьёзно подходит,
к любой совершенной ошибке.

мальчику десять. уже как три года
он должен что-то учить.
в тамбуре мяч, хороша погода,
но снова уроки... как жить?

парню шестнадцать. какой, к чёрту, мяч!?
он безумно влюблён в девчонку.
но робкий ужасно, как будто вновь пять,
и та же дурацкая чёлка.

пацан повзрослел, двадцать уже.
отчисление, прочие беды.
но растворяют горе в душе
друзья, алкоголь, сигареты.

и вот ему тридцать. красавец, умён.
машина, работа, зарплата.
и до сих пор безумно влюблён
в ту же, что и когда-то.

свадьба. жена. достроенный дом.
сорок - не отмечают.
семь лет назад он стал отцом.
в дочке души не чает.

уже шестьдесят. шестой юбилей.
внуки его поздравляют.
«эй, ребятня, кто здесь шустрей?
проверим? дед догоняет».

и в жизни, казалось, есть всё,
но он себе снова врал,
каждый день вспоминая её,
жалея, что тогда не сказал.

а вдруг хорошо бы всё было,
у этих мальчишки с девчонкой,
ведь она его очень любила...
даже с дурацкой чёлкой.

Не в розах дело

Ощущаю на горле силу знакомой руки,
которой были написаны посвящённые мне прозы,
которую ранили шипы каждой подаренной розы,
теперь взявшую в стальные тиски.

приставит ли дуло к родному виску,
сделав беспомощный мир из грешных планет,
высыпав на чашу весов тонну нечестных монет,
после спокойно уйдя в тоску?

в моих стихах было не меньше любви, чем в твоей гитаре,
в ответах больше интереса, чем в твоих вопросах...
ты не запомнил, что не люблю розы.
ты так и не понял, что мои глаза лгали.

когда-то белая скатерть, последний ужин,
и непривычный твой менталитет...
говоришь, что хорошо там, где тебя нет,
но там, где тебя нет, бывает и хуже.