Публикации пользователя «Веталь-ь»

Химия

1.

Бес в ребро - в народе говорят -
если ты, забыв принять таблетку,
сверлишь дальнозоркостью нимфетку,
слюни распуская в три ручья.
А у ненормального, как я,
чёрт облапал всю грудную клетку -
совесть мы с ним делим на паях.

Жизнь - как рана, в ней сомненья - соль;
я терзаюсь думами и маюсь,
ощущение - что-то упускаю,
годы прут, а приключений - ноль.
Буферною зоной - алкоголь,
не грешить чтоб - за стакан хватаюсь
и давлю мозолью на мозоль.

Другу вскрою душу - не секрет,
тот, ханжа, закатит томно глазки;
он - маньяк в благочестивой маске,
в снах БДСМ, анал, минет
психику терзают много лет,
но желания, страшась огласки,
деланно гордятся твёрдым "нет".

2.

В общем я на сайт попал,
расчесав своё пижонство,
где билборд мне обещал
судьбоносное знакомство.

Раздобрев и облысев,
ставлю аватаркой Реву
и пишу: "Привет, я - лев...",
а в ответ: "Я Надя. Дева."

А на фото ясный взгляд
кашпирует жар по венам,
Хоть и схожа издаля
с Юлей в клипе "Лабутены".

Друг мне про мораль гундосил,
быть в моей мечтая шкуре.
Пьяный я лет двадцать сбросил,
Майкл Дудикофф в натуре!

Фото не её, но лайкнул
деву Надю с фейсом Юли,
сам - не Рева и не Майкл,
знал - на лысого не клюнет.

И она на "класс" нажала,
детскую сыграв наивность;
два в разводе, три рожала -
знает, где включить пассивность,

знает сдаться как на милость,
вилку пряча наготове...
В общем, мы договорились
встретиться. Отдать швартовы!

Чистым спиртом подгоняем,
пульс рвёт лоб. Сомненья стухли.
Крем коричневый втираю
в остроносовые туфли.

На спортивках-адидасах
пятна "Ванишем" затёрты
и разглажены лампасы,
кепка с козырёчком твёрдым.

И один я воин в поле,
с каждым часом больше стОю.
И печатка из рандоли
в блеск натёрта пастой ГОИ.

В караоке стол заказан
к десяти. Даст бог - споёмся.
Друг меня деньгой подмазал,
с ним с получки разберёмся.

3.

Она была растеряна немного,
переминалась вся с ноги на ногу,
когда нашёл её я на пороге
кафешки, где заказан был мной стол.
Пришла без опоздания, чудачка
и в долгом ожидании полпачки
скурила, в подъезжающие тачки
заглядывала. А я так пришёл.

Она была в оригинале шире
и пахла однокомнатной квартирой,
не Анджелина ДжОли, не Шакира,
такая не является во снах.
И эта в возрасте Неанджелина
свернула в три рубля такую мину,
узрев, что я не в красных мокасинах,
а в лаковых коричневых туфлЯх.

Мы пили пиво в нервной обстановке.
Весь вечер Надя ёжилась неловко,
косясь всё время на татуировку,
где крест объят со всех сторон огнём.
А по утру её черты мне стали милые
и химия переросла в идиллию.
Мы год живём с ней под одной фамилией
и двадцать пять недель ребёнка ждём.
_ _ _
… показать весь текст …

Про байкеров

Директору мотосалона звонит
врач морга уставший, голодный;
вопрос его чётко и трезво звучит:
"Сколь байков за день было продано?"

Директор с врачом, заглянув в свой Эйчпи,
охотно отчётностью делится:
"Сегодня мы продали восемь машин -
пять Хонд, два Дукати и Дэвидсон.

Врач шапочку сдвинул со лба набекрень,
наружу ругательства просятся:
"Вот, чёрт! Ведь рабочий закончился день,
а двое ещё где-то носятся".

Бесы

Я не люблю вас - это факт.
Вы мне чужие, а я - вам.
Сегодня никакой антракт
не развернёт меня к азам.

Потребности нет обвинять,
конца всех смыслов нет ни в ком.
Да мне ли крайнего искать,
косясь на зеркало тишком?

Как я устал, что в мозг стучат:
"Не шибко чёрный ваш шедевр,
к тому ж и не совсем квадрат
и не под тем углом маневр..."

Как горький привкус миндаля,
не ляжет слог покорно в стих;
и запах стойкий издаля
у диких, шалых дум моих.

*
Как с этой мыслью дальше жить?
Я слаб и вы все не борцы.
Пусть хоть какого цвета нить -
не стянет рваные концы.

Уж так сложилось, се ля ви -
к пробелам чувств иммунитет.
Коль многих точек нет над "i",
то с запятыми паритет.

И лезут ногтем ковырнуть,
и краски как смешать научат,
и если не прозрачна суть,
то вот метла - сметайте в кучу.

Все образы - не образА,
всё вам коряво и скандально -
миндалевидные глаза
и цвет зрачков у них миндальный.
_ _ _



1 + 1



Я не люблю вас - это факт. Как с этой мыслью дальше жить?
Вы мне чужие, а я - вам. Я слаб и вы все не борцы.
Сегодня никакой антракт, пусть хоть какого цвета нить,
не развернёт меня к азам, не стянет рваные концы.

Потребности нет обвинять, уж так сложилось, се ля ви –
конца всех смыслов нет ни в ком, к пробелам чувств иммунитет.
Да мне ли крайнего искать, коль многих точек нет над "i"?
Косясь на зеркало тишком - то с запятыми паритет.

Как я устал, что в мозг стучат и лезут ногтем ковырнуть:
"Не шибко чёрный ваш шедевр, - и краски как смешать научат, -
к тому ж и не совсем квадрат. И если не прозрачна суть
и не под тем углом маневр, то вот метла - сметайте в кучу!"

Как горький привкус миндаля, все образы - не образА.
Не ляжет слог покорно в стих. Всё вам коряво и скандально.
И запах стойкий издаля. Миндалевидные глаза
у диких, шалых дум моих и цвет зрачков у них миндальный.

_ _ _
… показать весь текст …

Пятница

Ни звонка, ни свистка, ни голубя...
Разбежалась мне на уступки,
якобы.
А на деле - я голый в проруби,
за слова мои и поступки
всякие.

Плеть свободы - в затылок свист.
поперёк спины - хлысть, да ляжет.
Звонче-ка!
Как я в помыслах был нечист
пусть сдадут меня и расскажут
шарлапончики.

Может это и хорошо,
что за летом законно зима?
Нет пожитков.
Гордо я в никуда ушёл,
так, что даже не жду письма
и поститки.
_ _ _

Триггер

Наивно оба попросту ошиблись.
Заскок миров.
Я выдумал тебя. И ты спешила.
Скорей всего.

Мучительно картинка открывалась,
что всё не так.
Ты плакала тайком, а в мир держалась.
И я, дурак.

Я был с тобой пришибленным и чутким.
Ты - леди-сюр:
та пышная, в пол, рисовая юбка,
тот маникюр,
те векторы "к тебе" и "от тебя",
те расстояния
навечно вмёрзли, будто в лёд ладья,
в воспоминания.

Твой чистый смех, пытливость рук и губ,
букет талантов
нещадно Тузиком, как грелку, рвут
мой дзен на фанты.

Твоих флюидов стойкий аромат,
капризов камедь -
настырным триггером буравят и скоблят
живую память.

А память, розовые сняв очки,
списав все скидки,
кэшбеком щедро раздаёт тычки
да под микитки.
Да под фанфары, взяв под свой контроль,
под ручки белы,
саму себя, слёз сглатывая соль,
до дыр проела.
Да вплетена в воспоминаний вязь
какой-то новью,
межтканево, нейронно держит связь
с былой любовью.

Я чую, что по самые увяз
по чебурашки;
молекулярно въелась ты в меня,
во все тормашки.

Рвут память, зашивают, снова рвут
тени Далилы...
А может где-то здесь я и беру
заряд и силу?
_ _ _
… показать весь текст …

Мания полувеличия

* * *
В небе играет прелюдия света.
Слева не сердце, а ком ожидания.
К цели, аж с визгом, как пули - желания;
ткани дырявят, а кость не задета.

Друг стал не брат, - косточка из компота.
Калейдоскопом недобрые лица.
Ужас - на старости лет взять влюбиться, -
взрывом уклад. И жена там в кого-то.

Руки тяну, чую цель где-то рядом,
но разглядеть её всё не случилось...
Ложь пледом правды от мира укрылась,
чтоб отравить себя собственным ядом.

В небо два пальца - антенна. Не кажет.
Поезд ушёл и не будет регалий...
Кисть зашвырни, не позорься, Виталий,
эта мазня - меркантильная лажа...
_ _ _

Привет Мику

Представлюсь - ярый меломан.
Я в чёрном теле много лет.
Монеты тянут мой карман.
Пою душе, что Бога нет.

Сомненья - кислый плагиат
библейских дум и кровосток.
Я лично видел, как Пилат,
дав слабину, себя обрёк.

Гунн грабил Рим, дворцы сжигал...
И в Лете булькали миры...
Рад встрече! Вижу - ты узнал.
И понял суть моей игры.

Санкт-Петербург меня встречал
под "Wind of Change". Убить царя
всех нищебродов призывал.
Молилась Настя в Небо зря.

Чуть позже гордый генерал,
спирт заложив за воротник,
педали в танке выжимал
и верил, зря почём, в блицкриг.

Я видел - царь бил короля,
а летописец не был смел.
Рыдает рваная земля,
ей тяжек груз гниющих тел.

Я видел смерть без сапогов,
жизнь, уходящую в песок,
как умирали за богов,
так и не зная их в лицо.

Смотрю на ассорти могил -
на звёзды, месяцы, кресты...
Открыть кто Кеннеди убил?
Определённо - я и ты.

Я - меломан! Семь нот - семь шкур -
сдираю заживо с людей;
и менестрель, и трубадур
мертвы. Зазря не жди, Бомбей.

Всем грешным - крыльев и халвы,
ментам - скамья, статья и срок.
Я - хвост состава с головы,
всем боком выйдет мой урок.

Всех в пустоту! - Нехитрый план.
За глупость и за грязь манер.
Парад-алле! Я - меломан!
Зовите просто - Люцифер.
_ _ _
… показать весь текст …

Почти Гоген

Снилось мне,
что на коне
проскакал я по луне,
будто не горю в огне
и дышу, как скат на дне.
Да, случается.
Со мной того... Случается.
По стене
к тебе извне
я ползу, как на войне.
Ты - красавица в окне,
помахала ручкой мне.
Намечается.
Тут что-то намечается.

В свете дня и толкотне
мало красок. А во сне
хватит малого вполне -
прикоснуться в тишине
мне
к волос твоих копне...
Просыпается.
Уже ли просыпается?
Я на гребне, на волне,
вплавь, на сёрфе, на челне...
Был бы чуточку умней
взвесил бы все "да" и "нет".
Но покуда не умней
всё бойчее и сильней,
зло опять кривляется,
мне зло судьба кривляется.
_ _ _

Аррогантное

Вот и всё.
Финал.
И мне не так уж страшно.
Боль терпима.
Худшего я ждал.
Ногти грызть?
В подушку глухо кашлять?
Хныкать?
Ха!!
Подумал.
И не стал.
Дармового счастья не бывает.
Ты по рельсам, мне же колея...
Я любил.
Любил.
А ты?
Не знаю...
Что ж...
Аминь!
И Бог тебе судья.
_ _ _

Терзания

Тишь, да гладь.
Благодать.
Застели травой кровать.
Мысли гнать,
спать - так спать;
облаком укрой.
Но никак не задремать.
Снять носки и майку снять, -
голым - знать -
легче спать.
Флаг спусти. Отбой.

Ночь темна.
Тишина.
Я один и ты одна.
Мне видна
сторона,
где осталась ты.
И луна
холодна.
Звёзды, словно ордена,
раздаёт сатана -
правнук темноты.

Не видать в небе дна.
Миллионная волна
по палитре окна
щедро растеклась.
И не нужно полотна,
на моей картине сна
пахнущих волос копна,
искры томных глаз.

Утром сухо окно.
Но одно
не дано
мне узнать всё равно -
долго ль ещё ждать?
... Где-то, что-то в кино,
как-то, с кем-то вино,
и что до сих запрещено -
разрешено
опять.

Тишь, да гладь.
Благодать.
Застели травой кровать.
Мне из лука стрелять
и копьём колоть.
Рать на рать.
Флаг поднять!
Замолчать,
чтоб не врать.
Нужно грызть, нужно рвать,
чтобы побороть.
_ _ _

Утренние ножки

Мы бежим, чтоб бежать. Мы спешим, чтоб спешить.
На потеху промозглому утру.
Скрип пружины людской ветру не заглушить,
не разбавить толпы камасутру.

Суета погоняет людьми делово.
Городской муравейник проснулся.
Пёс у урны дрожит, тявкнул на никого;
в адрес утра, видать, огрызнулся.

Тротуар узковат, тесно нашим зонтам.
Взгляд мой в ножки твои впился жадно.
Туфли стильные жалко - загваздала в хлам,
но, увы, таковы краски жанра.

Мы спешим. До тебя расстоянье прыжка.
Мне мир ног интересен, не мир лиц.
Виду не подаю, пялюсь исподтишка,
как разведчик неистовый - Штирлиц.

Как слились бы - насилует мозг мыслей кнут -
мои помыслы и твои ножки!
Но слились только в общий, единый маршрут
утром мокрые наши дорожки.

Мне бы робость забыть, я б в два шага догнал...
Пятый день представляю невольно -
туфли медленно снял, ножки нежно обнял...
Ты б - уверен - осталась довольна.

Неуверенность нужно изжить на корню,
из ума выветрить стихобред!
Завтра - слово даю - я тебя догоню
и спрошу: "Где найти нофелет?"
_ _ _

Сужает нелюбовь за кругом круг

* * *
Сужает нелюбовь за кругом круг,
снижаясь надо мной, шкварчит о тризне.
Я не почувствую ни жжения, ни мук;
похмельной аритмии в рёбра стук
да взгляд из зеркала с отливом укоризны.

У дряхлой совести ни языка, ни рук,
чтоб гавкнуть, да вогнать терзаний клизму;
нет у неё ни родичей, ни слуг -
донесть, что в секте брошенных подруг
предан анафеме, подвергнут остракизму.

Да мне ль по умолчанию краснеть?
Всех бывших - во "вчера", расправив плечи!
К земле одутловато тянет печень,
отёк концов всех не даёт взлететь,
стыд мёртво сводит прикус, привкус - медь.

Фигуры на доске команды ждут
в предчувствии игры хитросплетений.
Сомненья сглатывая, наглостью запьют,
все пешки чёрных помыслов попрут
по белым клеткам завтрашних свершений.

Сплю мерно, не страшась - "А что потом?"
Приватные толкаю речке речи
Во мне и "чёрные", и "белые" - гуртом...
Остатки армий цвета кофе с молоком
в обнимку с поля выйдут после сечи.

А на "потом" сварю я суп с котом.
За нелюбовь в графе поставлю птичку.
Та подмигнёт с плеча пустым зрачком,
до радуги достанет языком,
переродившись в тихую привычку.
_ _ _
… показать весь текст …

Продавщица

Бальзаковских годочков стрекоза -
в воскресном парке продавщица фанты.
Мне глаз твоих хватило за глаза,
их яркой лучезарности - за гланды.

Живые брови поверх глаз вразлёт.
Советской пробы жидкая цепОчка.
Тебя, наверно, дома внучка ждёт
и сношенька от шустрого сыночка.

Естественна улыбка, добрый взгляд.
Ты точно мне сегодня будешь сниться.
Тебе ещё чуть-чуть не пятьдесят
и очень аппетитненько за тридцать.

Я вроде даже комплимент сказал,
но в междометьях не добился цели.
Мне глаз твоих хватило за глаза.
Я буду здесь гулять через неделю.
_ _ _

Зябкий, с давней историей Город

Зябкий, с давней историей город.
Грязный снег с человеческий рост.
Фонари, как крестами в погост,
вбиты в город; субботе за ворот
ананасовым соком льют свет.
Все на шлейках, бродячих псов нет.

Не дают ГТО-шных значков.
Не летят в лужи шубы с плеч барских.
Саблей пену в Клико по-гусарски
не взобьют. Хруст фритюрных сверчков,
крыльев с перцем в цветных прибамбасах
вытесняет из рейтингов мясо.

Ужас нем, выдан взмахом бровей
у запыханной в сумерках дамы;
стыдно мне за того истукана,
кто в испуге привиделся ей.
Наст скользит, но верней обогнать,
чем неловко в затылок дышать.

Тропами уссурийских котов...
Час досуга скучней час от часа
и уснуть, не отведавши мяса,
я, как хищник, теперь не готов.
Уловить дух упрямства помог
где-то в воздухе сладкий дымок.

Гопота с интеллектом "три в ряд"
пишет пьяной струёй по забору
там, где тухнет шашлык у Анзора
с ценником "по-любому съедят".
Чтоб с любовью закончить мне день -
кровью я распишусь набекрень.

И, хромая с разбитым табло,
я бреду спать по рыхлому снегу.
И свалюсь, задохнусь в томной неге,
не спугнув съёмной хаты тепло.
Завтра Масленица. Вот же блин...
Этот город запомню таким.
_ _ _
… показать весь текст …

Любые цифры

Ты - спичка из толпы нерезвой,
подранок интеллектуальный,
обязан шаг чеканить дружно,
от "я" отречься на миру,
своё сдать в фонд, быть членом трезвым,
жить в массе и любить глобально,
нести флаг правильный и нужный
на нужном, правильном ветру.

Признать обязан пораженье.
Героев новых помнить в лицах.
Во сне пустые видеть нары,
ждать - за тобой чуть что придут.
Считать крамолою все рвенья,
от старой веры откреститься,
знать - перемены не задаром
и верить - брат реально крут.

На каждом вымещает время
красноречивые обиды...
Всплакнул о солнце под сурдинку,
на ужин соль, псалмы и чай.
Свобода - грузом, счастьем - бремя.
В календаре сплошные иды.
И ты читаешь на чаинках
про цены на билеты в рай.

Небережно твой вскроют череп,
брандспойтом смоют сладость мыслей,
сгущёнку дум и ощущений;
наполнят едкой пустотой.
Ты не в ресурсе. Еле-еле
осознаёшь, что где-то скисло.
Средь извинений и прощений
мелькают лишь "Подъём!", "Отбой!"

За трудодни здоровье скупят.
Ты у конвейера мартышкой.
Твой сто двадцатый день рожденья
напротив цифры 50.
Ты понял - завтра не наступит.
Среди приманок и мормышек,
без страха и без сожаленья,
колотишь в вену всё подряд.

Когда-то Оруэлла, Сартра
ты принимал. А ритм сердечный
любой посредственности в пику
салютовал. Но в спину нож -
вчера сегодня было завтра.
Ты сам залез в кино. Навечно.
Повсюду зеркала, взгляни-ка,
ты хоть кого-то узнаёшь?

Я трачу жизнь на поиск тачки,
каких-нибудь плота иль лодки;
переберусь на дальний берег
и за собой сожгу мосты.
Вдохну с нуля, начну с заначки.
В костре сгорят мои колодки.
Как старовер любить и верить
под звёздами хочу!
А ты?
_ _ _
… показать весь текст …

Про котов и крёстную фею старых дев

Где-то рядом, в соседнем дворе
старых дев фея крёстная бродит,
скрепышей раздаёт детворе,
у бухих телефоны уводит,

патрулирует парк "на часах"
под личиной собаки иль деда,
отражаясь в стеклянных глазах
у сосущего пиво соседа.

... Разгляди - много лет без проблем
мужичонки "козла" забивают.
Кто-нибудь загонялся - зачем
люди здесь по полжизни сливают?

Трут скамьи пятой точкою в блеск,
имитируя взрывы азарта?..
Всех надежд слышит крёстная треск,
в козлобоях зря битую карту.

На мужской злится фея безнал,
матеря гандикапы от Евы.
От любви этот город устал.
Разбирай сфинксов, старые девы!

Заверни лысого от кутюр
и с ним в парк навестить выйди фею.
Зубки, ушки, блеск глаз, маникюр -
оплати всё с лихвой, не жалея.

Лишь с питомцем флюидно близки,
принимая мурлычущих норов.
Закупай "Китекат" и лотки,
порошки от глистов и запоров!

Кот - к душевной фригидности ключ,
к твёрдым нервам, к спокойствию боны.
А мужик весь потлив и вонюч,
и в носках, и тем паче без оных.

Пузо тестом, храпят и ворчат,
прячут лысину под стрёмный фетр,
подглядеть рвутся в чат для девчат
и за каждый дрожат сантиметр.

Котик мал, котик мил, котик мыт,
спать идёт не кряхтя - важным франтом
и на изи уютно урчит
антистрессером и релаксантом.

Вдруг животик у "пуси" болит,
"мама" тут же заложит карету;
посредь ночи в ветклинику мчит,
чтоб воткнуть в кису нужный катетер.

Все лекарства запомнит, найдёт -
здравый ум душит трезвую память,
бюллетень на работе возьмёт,
по часам чтобы клизмочки ставить.

А когда б мужичок зачихал,
тут же к ложу закрыта дорога, -
на диван посылается в зал,
не бациллил чтоб в спальне, ей-богу!

Ни крути как - любовь всё же зла,
не меняет картину с годами:
мужички забивают "козла"
и спят старые девы с котами.

"Хохлома" эта сводит с ума
фею крёстную, сана лишая.
Та из парка глядит на дома,
на свет окон, тихонько вздыхая.
_ _ _
… показать весь текст …

Я Форрест Гамп

Я - Форрест Гамп,
я в сношенных кроссовках,
на лавочке сижу и ни гугу.
Глазеть на мини-юбки мне неловко,
но вовсе не глазеть я не могу.

Я - Лев Толстой
(про гения не чую),
в том смысле, что до старости тру баб;
в прямом и в оных - борозду прямую
я режу. Врежу. Только б не ослаб.

Я - Фифти Сент -
пою, пишу, читаю,
блеск славы есть, вкус бедности знаком.
Я мог бы обезглавить волчью стаю,
чтоб тут же стать матёрым вожаком.

Я - Ольга Бузова,
Восьмая Марта, Гречка,
я - Сола Монова и Валя Карнавал...
Я подержу... Поставлю... Вставлю свечку...
Покаюсь, наблевав на пьедестал.

Я - Че Гевара.
Но не врач, конечно
(так, может быть немножечко медбрат),
судьбу свою перевязал беспечно
путями партизанских автострад.

Я - Люк Бессон,
в ключе авантюризма,
Люк Эванс может, тоже, кстати, Люк.
Прости, Отец, мои мечты-мелизмы,
спасибо, что не Фёдор Бондарчук.

Я - Веня Д`ркин,
только без гитары.
Я - Свин Панов, но только из крестьян.
Я знаю Солнце и судьбы удары,
в спиртном трезвею, от свободы пьян.

Я - дон Сезар,
волной стих набегает,
при свете - Арлекин, в ночи - Пьеро.
Мой герб костёр у моря украшает,
перо-заточка и гусиное перо.

Я - Чарли Чаплин
в выраженьи роли
и Чарли Шин до кучи, просто так.
Презрю на чуждом поле апероли,
топлю за дом, за подпол, в нём первак.

Я - Пьер Безухов.
Скажете - не модно?
Я - Лир, Гаврош и, может быть, Стендаль.
Я, доктор, по себе сам кто угодно.
Вам - паспорт вот.
Мне - за окошком даль.
_ _ _
… показать весь текст …

Птичка

За копчёным, треснувшим стеклом
спит в утробе дома кухня бедная,
в ней мужик мешает бред со сном;
от дешёвой водки щёки медные.

Горе припорошило виски,
словно оловянным напылением.
пьёт мужик - мишенью для тоски -
как в последний раз, с остервенением.

Пьёт без зла, без воли, всех любя,
просто пьёт и пьёт, не первый день уже,
льёт шмурдяк, как будто не в себя,
про гастрит забыв и про безденежье.

В форточки распахнутой квадрат,
с первым серым проблеском субботы,
залетела птаха. Пьяный рад
и такому гостю - ну хоть кто-то.

- Я один уже четыре дня,
сирота, убог, как стул без ножки.
Не смотри с укором на меня!
Лучше склюй разбросанные крошки.

Сам же вновь в стакан себе налил,
смелой птичке душу изливая:
"В среду я супругу схоронил.
А сегодня день какой? Не знаю.

Как не знаю, осень иль весну
я увижу на момент прозренья,
как не ведал, что люблю жену
до мурашек и до отупленья.

Уж не помню - как я раньше жил.
И как дальше жить теперь - не знаю.
Было счастье дурню - не хранил,
потеряв навек - сижу рыдаю.

Поучала - не глотай, а жуй,
вспоминала то, о чём забуду,
всё ворчала - ты мой обалдуй,
вновь поел и не помыл посуду.

Брить усов не хочешь, так не брей.
И с усами - ты мне друг сердечный.
Хоть и обалдуй, а всех родней.
Я с тобой обручена навечно!"

Плакал, матерился и рычал,
в тёплых утонув воспоминаньях
и в хмельном угаре прозевал,
как в горячке отпустил сознанье.

Слёзы сглатывал да вилку гнул,
путался в словах и путал роли...
Так на полуслове и уснул,
разум растворивши в алкоголе.

Выпорхнула птаха в яркий день,
бросив стонущего в храп зануду,
выложив из крошек на столе:
«Обалдуй, помой потом посуду».
_ _ _
… показать весь текст …

Как корона на глупой башке

Как корона на глупой башке...
Как на гроб источать пошлость лести...
Как крапива в цветочном горшке...
Как хрустальная люстра в подъезде...
Как в бурбон подливать лимонад...
Как пломбир сдобрить соевым соусом...
Как на плесень стелить ламинат...
Как шаверму есть в полном автобусе...

Заглянуть поспешаем в пасть радости,
не стесняясь,
непрожёванные несуразности
не смущают.

А собаки лают.

Как картиной завесить дыру...
Как из страха назвать хама братом...
Как живот тестом съел кобуру...
Как погоны на форме помятые...
Как на стресс гнать, когда вдруг "не смог",
хуже только - спросить друга мнение...
Как взять в долг, чтоб отдать другой долг...
Как в больницу лечь в свой день рождения...

Ищем целое мы в пасти радости,
а там дроби.
Непрожёванные несуразности
не коробят.

А собаки буробят.

Как полжизни ждать рейс и проспать...
Как бухать за чужие рекорды...
Как созвучные фразы искать,
если хочется дать просто в морду.
Как бомжу про мораль объяснять,
в чьих глазах ноль и бездна упрямая;
ему хочется в клумбу поссать,
на тебя он хотел то же самое...

Заглянуть поспешаем в пасть радости
всей толпою.
Привыкаем, что там несуразности,
да клык ноет.

А собаки воют.

Как ненужная чушь наизусть...
Как апломб вдоль пустых обязательств...
Как "клянусь!" равно "мамой клянусь"...
Как ругательства ради ругательств...
Как изящество и шик ея
у фонарных столбов пропадают, -
стать нелепа чугунолитья,
если лампочек в них не хватает...

Не устанем, пожалуй, заглядывать
в зево радости.
Той по-прежнему нечем обрадовать,
только гадости.
А собаки грызут кости совести
зло, без жалости,
кобели-лени, суки-подлости,
шавки-слабости...
_ _ _
… показать весь текст …

Моя чма

Всё вернее съезжаю с ума.
Грабли - в лоб, клизма - в зад, в печень - вилы...
Прижилась во мне рыхлая чма,
разухабисто корни пустила.

Затхлой сыростью древней тюрьмы
упокоены дерзкие рвенья.
Я обязан покорно у чмы
клянчить неба глоток на коленях

сиплым шёпотом, в подпол глаза,
"Ваше Нашество" - к чме обращаться,
должен "Да! ", должен " Есть! ", должен " За! "
и скулить ночью в тухлость матраца;

вспоминать подвесные мосты,
что до взрыва вели в лепрозорий
и орать рвотно в чернь пустоты
из последних глюкозных калорий.

Как серпом, да по гордости - ком,
если Роджер стал блеклым, дырявым.
Моя чма режет ванты серпом,
зацепив гордость якорем ржавым.

Нос - в утёс, карма топит корму,
парусам - штиль, иль ветер, но встречный.
Мне ж слагать вяло вирши про чму,
быть холопом и донором вечным.

В чреве чмы моей новая чма.
Шхуна тонет и крысам тревожно.
Я на лёд тонкий спрыгну с ума,
чмы во мне - утонуть невозможно.
_ _ _

Приморозило

Хляби вдарил мороз под микитки,
грея каверзу несколько утр.
Застеснялась зима у калитки,
не решаясь промёрзнуться внутрь.

Каблучком правым наледь проткнула,
левый напрочь в распутицу ввяз.
Дышит стужа в трубу хаты снулой.
Голой кроной скрипит хмурый вяз.

Сплин осенний, уставший изрядно,
подсидит зимних будней печаль,
сдаст колоду с рубашкой нарядной,
завтра выпадет снег - флеш-рояль.

Ритм задаст ветер снежному танцу.
До весны в норы спрячется люд.

В плане шли монолитные стансы,
А случился сумбурный этюд.
_ _ _

Наутро

Первый шаг с утра, как первый блин, -
ноги будто вата.
Пить хотел, расколотил графин.
Как неаккуратно!

А вчера взрывался молодцом,
чем-то мотивирован.
Нынче ливер тухлым холодцом,
матерясь, вибрирует.

Азбукою Морзе бьёт в кадык
сердце - шлёт проклятья
за прыг-скок с Анжелой и скок-прыг
с рыженькою Катей.

Был в ударе! Мачо был вчера
и гвоздём программы.
Звал всех дам с собою в номера,
мужиков звал - хамы!

Я совал купюры во хмельке
в лифы, под погоны.
Утром лишь тоскуют в кошельке
на метро жетоны.

Может кто за жизнь мне пояснял
из прохожих добрых?
Тумаков под рёбра навтыкал -
шибко ноют рёбры.

Ночь гулял, был сам себе царёк.
Потерял ботинки
и часы. Остался кошелёк
да цветов корзинка.

Кто и как корзинку мне вручил -
память стёрла метки.
Я вчера куражился, кутил!
А теперь - таблетки.
_ _ _

Время 2

В колбе сыплется песок
измельчённой фракцией.
Стрелки бешеных часов
мчат, как свора гончих псов,
за железным зайцем.

Между шестерней-пружин
нет субординации.
Лязг пружин и хруст всех жил,
стрелок бег судьбу кружит.
Этот бег с препятствиями.

Мчат секунды на износ
под веков овации
в море пыли, дыр и звёзд,
Вероникиных волос...
Гибнет разум нации.

Всё на слом и вся под снос.
Смерть цивилизации
слепит блеском тысяч кос.
Будда, Шива и Христос
в шоке и прострации.

Человечий род дорос
до деноминации.
Ряд нолей над кнопкой "Сброс".
И с кого по сути спрос,
что не тянет паровоз?
Шпалы скорчились в вопрос.
Всё жирнее санкции,
в кои списки дьявол внёс
нежность влаги ранних рос,
с ветки спелый абрикос,
майский цвет акации...
_ _ _

Зимнее

Когда "Весна" - магнитофон;
в нём "Осень" льёт "Лицей" наивный,
то в голове конкретно зимний
с Басилашвили марафон.

Круг солнца припылил снежком
январь какой-то первый встречный.
Зима на улице Заречной
танцует джигу босиком.

Окно и снег, как пацаны,
не устают ночами драться.
Зимы мгновений ровно двадцать,
три потеряют до весны.

Соврут - недорого возьмут
плеяды звёзд. Зимой не строго.
Зима идёт, зиме дорогу!
Ей в руку флаг, в другую - кнут.

Её не сдержат удила
и в ровень с соснами сугробы;
до Простоквашино - и то бы
на лыжах техника дошла.

Стынь препостылая грядёт.
Ю. Ю. в своих изгибах - сила!
Коль осень корабли спалила -
зима утопит самолёт.

Возьмёт в заложники сезон,
воткнувшись ледниками в бивни.
И вечер в Гаграх - явно зимний,
и сказка зимняя, и сон...
_ _ _

Ты ушла

От попсы бытных тем
ты, в лохматые прячась беруши,
тихо шла в "Насовсем",
снег с пушистых ресниц не смахнувши.

Как-то слишком легко,
даже ловко и где-то обидно,
ты ушла в "Далеко",
переставши быть слышной и видной.

В сундучке "Никогда"
не найти артефакт "Красы краше".
Ты ушла в "Навсегда",
а я тут водку пью, в Нашейраше.

Ты ушла в Райский Лес,
выслав эмоджи "Три обезьянки",
я ж на Поле Чудес
для пяти золотых рою ямки.

И не стану гадать -
то ли будет ещё иль не то ли...
Ты ушла в "Не достать"
и про это мне ноют мозоли.

В рог бараний свернуть
Ньювиталика я не желаю.
Ты ушла. В добрый путь!
С лёгким сердцем тебя отпускаю.

Эти всхлипы - баян.
Эти строки-стишки - балалайка.
Ты слилась в "Себастьян",
я тоску разменяю на лайки.
_ _ _

Лыцарь

В бок толчок. Спросонья вздрогнул,
не пойму где что горит.
На жену зубами щёлкнул,
та призывно так лежит;
в неглижах, пропахла пудрой...
Чую - должен. И скорей!
Ей под утро Камасутра
в мысли лезет, хоть убей.
Семь утра! Кому ж охота?
В рань такую кто бы встал?
До пяти я "Дон Кихота"
вдумчиво весьма читал.
Эти шманцы-обжиманцы
отвергаю: "Дай поспать.
Мне весь день сегодня с Пансой
в честь твою сарай ломать.
С помыслов твоих краснею
и горю в стыда огне.
Будь честивей, Дульсинея,
и не думай о фигне.
_ _ _

Себе 2

Не сию- не -минутно
вдруг взял и прозрел,
заодно и попутно
от грёз протрезвел...
В багаже лет наделала скверна
каверны.

Без суфлёров гражданских
сложил пазлы сам,
не взывая фиглярски
к немым Небесам.
На закорках вопрос вынес "Кто я?"
с поля боя.

Без подсказок, без "шпор"
выжил. Мой Бафомет
был неловок, не скор,
не помог Интернет,
ни Мосфильм, ни какой Парамаунт...
Бэкграунд!
*
Как обычно, на старте
рывок дерзок, лих.
Напослед вскрыты карты
и вяло стих стих,
не судьба понтануть в овертайме
панчлайном.
_ _ _

Вечереет мой сентябрь

Вечереет мой сентябрь.
Ветер - бритый кришнаит
со своим унылым "хари..."
во все щели норовит.

Урожайные заботы...
Консервированный смак...
Жизнь сбавляет обороты,
сентябрёво медля шаг.

*

Рыщут пчёлы утомлённые
в увядающих цветах.
Помидоры спят зелёные
на коричневых кустах.

Льёт из рукавов отпиленных
по коре к слезе слеза, -
плачет соком изобильным
виноградная лоза.

Тыква лишь хандрой не мается,
нагло с осенью на "ты",
жёлтым пузом улыбается,
не стесняясь полноты.

На негреющем на солнышке
ей тепло от глупых грёз -
крёстную какой-то Золушки
со дня на день ждёт всерьёз.

Сыро, серо - вот и весь узор.
Даже в будке пёс простыл.
Как новёхонький блестит забор -
лета пыль дождь ночью смыл.

Осень помыслами чистыми
мир желает подкупить,
мы же будем реалистами,
носом шмыгать и грустить.
_ _ _

Жму на кнопку звонка

1. Начало

Жму на кнопку звонка.
- Добрый вечер!
Знала - я, будто смотришь сквозь стенки.
Запахнёшь ты халатик при встрече,
я прикрою дыру на коленке.

Ведь фрагментами голого тела
нам друг друга шокировать рано.
Я хочу, чтоб ты тоже хотела
и надеюсь, что сам не устану.

Бьюсь, чтоб ты на моё предложенье
промурлыкала пошленько "да".
Я представил уже разделенье,
в нашей связи интимной, труда.

Мы с тобой идеальная пара:
я молчун, у тебя же нрав шумный;
я за чаркой в твои верю чары,
ты красавица, я тоже умный.

Говоришь: "Я бываю как туча".
Отвечаю: "Дождями я битый".
Говоришь: "Мой характер колючий".
Я ведь тоже частенько небритый.

Да, потом мать Кузьмы я увижу
и познаю вкус супа с котом,
но сейчас наша близость мне ближе,
а "потом" - это будет потом.


2. Конец

Жму на кнопку звонка.
- Добрый вечер?
Промолчишь. Собираешься "к Ленке".
Я включил DVD - "Место встречи...",
тихо тлею в советской нетленке.

Все уколы сглотну и укоры,
и возьму молча на карандаш.
Нет, не дам я затравки для ссоры,
ты без повода просто не дашь.

Всё ломается с этого места.
В интуицию вбит хитрый клин.
Бродят чувства, пыхтят, словно тесто,
не найдя золотых середин.

Глубоко во рту чешется где-то,
видно, режется мудрости зуб.
Вот спина зачесалась, а это
крылья неугомонно растут.

Зачесалась макушка прискорбно
и замкнула предательства круг.
Я всё думал, что ты неспособна...
Вот он суп. И спроси - где индюк?
_ _ _
… показать весь текст …

Себе

В бытия потоки, в суть
окунётся каждый.
От пупа в зелёнке путь
до цветов бумажных
ты пройдёшь, как ни крути,
по чертам и знакам.
Все мы на одном пути,
только ходим всяко.
В молоко мешает зло
дьявол-воспитатель,
кубики с «Д», «Б», «Р», «О»
сложатся в «СТЯЖАТЕЛЬ».
Если в Лету, то не слыть,
мир наш - игротека...
Только сильный может быть
добрым человеком.
Стержень внутренний стальной
злые гнут тревоги.
Только сильный добротой
делится с убогим.
Обогреет и нальёт
и в бою не бросит;
от души, а не в зачёт.
Платы не запросит.
А коль веришь в денег дым,
лижешь власти грыжу –
захлебнись щенком слепым
в содомитской жиже.
*
Светит сила доброты
в мутный мир скабрёзный.
Сделай вид, что сильный ты!
Завтра будет поздно.
_ _ _