Публикации пользователя «Георгий Скрипкин» - 10.

Перед уходом

Уходя от тебя, оглянулся назад,
На измятое ложе широкой постели
И не смог оторвать восхитительный взгляд
От земной красоты обнаженного тела.

Над твоей головой потешался рассвет,
Теплоту излучали дрожащие груди.
От моих поцелуев румянился след,
На лице притаилось подобие грусти.

Мне бы нужно уйти в холостяцкий покой
И уже не тревожить пришедшую старость,
Но вернулся назад и коснулся рукой,
Позабыв о годах и махнув на усталость.

Невская твердыня

У Петропавловки я частый гость.
Люблю смотреть на невскую твердыню.
Она несет с достоинством поныне
Коварность дам и мужескую злость.

Я вижу в ней незримую печаль
И робкий след дворянского величья.
Еще я вижу летопись приличий,
Которых нет в наличии, а жаль.

Мне возле стен спокойно и легко
Под колокольный звон Петра и Павла.
В огне веков Россия не пропала,
Ей быть предтечей будущих веков.

Поэт и пенсия

Поэт и пенсия – абсурдность сочетанья.
До дней последних рифму дарует поэт.
И в рифме той его минуты состраданья,
И на вопросы зарифмованный ответ.

Та рифма делает несчастного счастливым
И увлажняет благодарною слезой.
От рифмы недоросль становится пытливым,
И жизнь выводит в люди белой полосой.

Поэта рифма заставляет сердце биться
И вдохновляет на великие дела.
Кому-то хочется безбашенно влюбиться,
А кто-то видит в рифме нужные слова.

И поэтическая рифма не позволит
Сложить все это в пенсионный саквояж.
Да и поэт расстаться с рифмою неволен
Пока не кончен его жизненный вояж.

Я многое отдам...

Я многое отдам за женскую улыбку.
Я многое отдам, чтоб слезы не текли.
Иначе господа, вы сделали ошибку
в тот день, когда меня поэтом нарекли.

Свой чувственный запас отдам я без остатка,
чтоб женские глаза светились добротой.
Украшу певчий мир душевною кантатой
с аккордом восхищенья женской красотой.

Без женского тепла цветенье невозможно.
Без нежности людской покроет мраком мир.
Несите свет любви к любимой осторожно.
В объятиях ее цените каждый миг.

Пока способна женщина краснеть

Пока способна женщина краснеть,
Не истязай ее ревнивым словом,
Не верь наветам - будешь сам оплеван.
Ее душа не станет больше петь.

Пока способна женщина краснеть,
Ее храни от спазм душевной боли,
Ее любовь укрась своей любовью
И не спеши обидеть резким “нет”.

Пока способна женщина краснеть,
Придя в себя от длительной разлуки,
Прижми к себе ее святые руки,
Не отпускай их много-много лет.

Пока способна женщина краснеть,
Не унижай ее потухшим взглядом.
Она с тобой, она повсюду рядом.
Ей легче вместе взять и умереть,
Пока способна женщина краснеть.

Я люблю тебя...

Я люблю тебя. женщина спящая,
Озорную и в меру тоскливую.
Паутинкой ресницы дрожащие
Прикрывают глаза шаловливые.
То нахмуришься ты, то засветишься,
Улыбнешься кому-то застенчиво.
Не дождавшись сигнала ответного,
Отдаешься своим сновидениям.
Веселишься, чего-то пугаешься,
Излучаешь лукавую ветренность.
Все стремишься кому-то покаяться
Или просишь желанье заветное.
И волнуешь губами дразнящими,
Не желаешь делиться счастливостью.
Я люблю тебя, женщина спящая,
Озорную и в меру тоскливую.

Неугомонная душа

О людях, сгорбленных печалью,
душа пронзительно кричит.
Ее с любовью повенчали,
и потому она болит.

И потому она трясется
над каждой маленькой бедой.
И не всегда ей удается
быть безмятежно озорной.

Душа без слов обиду чует,
спешит смягчить ее каприз.
От одиночества врачует
и уменьшает горечь тризн.

Она излечивает раны,
что продолжают донимать.
Ее ретивое старанье
мне в одночасье не унять.

Быстротечное лето

Тепло пришло в мой край без выбора.
Стряхнуло влажную усталость.
Вбираю солнце всеми фибрами.
Хочу, чтоб лето не кончалось.

А дни летят орбитой заданной,
мелькают жизненные даты.
И календарь, подобно жадине,
не хочет числами раздаться.

Куда спешишь ты – солнце ясное.
Побудь со мной еще немножко.
Ночную тьму спишу я в разное,
спишу хотя бы понарошку.

Какая прелесть это лето

Как акая прелесть это лето.
Все как в божественной стране.
Жарища днем у нас, не где-то,
а ночью дождик не во сне.

С утра сияет куполами
дождем умытый Петербург.
И под сведенными мостами
Нева наращивает спурт.

В ее волнах резвится солнце,
пуская зайчиков в гранит.
Ласкает воздух невесомый
холодный блеск гранитных плит.

Манит чугунною оградой
раскрывший зелень Летний сад.
В глазах людей читаю радость
и сам теплу безмерно рад.

Мона Лиза

Ты исполняешь чьи-то грезы
лицом невиданной красы.
Цветок, вобравший прелесть розы
и свежесть утренней росы.

Твою загадочность улыбки
никто не может разгадать.
И часто делают ошибки,
пытаясь с нею флиртовать.

Тепло застенчивого взгляда
едва касается крылом.
И ты не видишь то, что рядом,
и забываешь о былом.

Такая сила притяженья
подвластна чистой красоте.
Шедевр эпохи Возрожденья
да Винчи создал на холсте.

Утро на Неве

Невы игривое теченье
хранит гранитная оправа.
Мостов чугунных ожерелья
глядятся в воду, словно Павы.

Играют солнечные блики
на крыльях ангела на шпиле.
В его сияний град великий,
встает ухоженным и стильным.

И стражи верные на Стрелке
не спят Ростральные колонны.
С приходом дня не входит в реку
судов бесчисленных колонна.

Нева резвится с катерами,
над ней летают Метеоры.
Она, простившись с рыбаками,
сдает гостям свои просторы.

В гармонии речи иностранцев
с певучей трелью русской речи.
Дворцов искрящиеся стразы
влекут к речному побережью.

Влекут к красотам Петербурга,
к сердцам, по-питерски открытым.
Я рад встречать такое утро -
предвестник дружеских событий.

Двадцать одно (1985 г.)

Потупив взор уставший, перезрелый,
Страна простилась с многождыгероем.
Наш бронепоезд вздыбился на рельсах,
Театр абсурда прибыл на гастроли.

Долой застой, да будет дисциплина.
Одни за план, другие за порядок.
Цеховики попрятались под плинтус
От зуботычин скорых на расправу.

Кто видел в том крутые перемены,
А кто возврат к забытому диктату.
Но большинство скукожилось в сомнении,
Тая желанье лидеру отдаться….

…Последний залп затих у стен кремлевских,
И горсть земли последняя упала,
И на страну опять дыхнула древность
Из-под остатков дряхлого забрала.

И вновь на сцену выползла бездарность
С запасом лести, с жаждой на даренье.
Звезду героя сгорбленному старцу
И поцелуи горстки престарелых.

Но не сдержать весеннего журчанья.
Пришел рассвет со словом «перестройка».
Он взбудоражил в миг людские чаянья,
Освободил надежду от оброка.

И потянулись люди за словами,
Стремясь услышать правды отголоски.
Отныне гласность правила умами,
Звучала речь без пафоса и лоска.

Ах, мед бы пить бодрящими устами,
Но пьянству бой, даешь людскую трезвость.
Вся наша жизнь наполнилась мечтами,
Гудел Союз с Чукотки и до Бреста.

Гудел Союз от битвы с мелочами.
С лозой рубили право на достаток.
От нетерпенья ружья не молчали,
Стреляли вверх, но в сердце попадали.

Реальность дел сменилась говорильней,
Зияла брешь в пустеющих прилавках.
Страна предстала очередью длинной,
В которой ненависть искала правду.

В которой злость по разумам носилась
И выходила вместе с матерщиной.
Какой закон, там правил балом сильный,
Ходил кулак под дых и по морщинам.

В сердцах разбит прожектор перестройки,
В рядах творцов партийное шатанье.
Трещат по швам союзные устои,
Социализма крах - уже не тайна.

Надрывный скрежет гусеничных траков,
ГКЧП последние потуги.
Но не пошел народ в большую драку,
Не защитил партийные хоругви.

Лихая тройка в пуще Беловежской,
И жирный крест на контурах Союза.
От прежней дружбы только головешки,
И символ братства стал никчемным грузом.

Толпа борзых ликует с упоеньем,
Слышны призывы, сдобренные водкой,
Звучит «ура» безумному правленью
И грабят все от недр до производства.

Трещат по швам российские амбары
Проворней многих мойши и абрамы.
Они в обойме русских олигархов.
Стыда в них нет, зато в избытке сраму.

Раззявив рты и шмыгая носами,
У проходных стоят простолюдины.
Интеллигенты с мокрыми глазами
С тоской глядят на дикую картину.

Им места нет при варварской дележке.
Их голос слаб в грабительском оргазме.
Для них готовят мрачные ночлежки,
Где роль бомжей страшней тюремной казни.

Кремлевский бог назначил эпитимью,
Но были странны меры наказанья:
Одним мочить клозеты золотые,
Другим стоять за пайкой подаянья.

От алчных слуг, от пьяной вакханальи
Тощал кошель российского бюджета.
Текло добро наличкой и безналом
Во все концы ликующей планеты.

Мир подпевал прорабу беспредела,
Рукоплескал безнравственной когорте.
Казна страны российской опустела.
Роптавший люд ударило дефолтом.

Свидание с Музой

Несговорчивая Муза
повернулась мне лицом.
Нежно в ухо напевает,
называет молодцом.

Я ее прижал покрепче
и коснулся алых губ.
Говори, моя родная,
я не буду слишком груб.

Не молчи, моя родная,
утоли мою печаль,
Пододвинь ко мне поближе
изумрудную скрижаль.

Улыбнулась озорница,
вдохновеньем обняла,
Отодвинула подальше
все житейские дела.

И пустился я в мечтаньях
в дебри сказочной страны.
Там природа первозданна,
и красавицы стройны.

Там от жара поцелуев
закружилась голова,
И от этого круженья
рифмой скрасились слова.

Не могу остановиться,
сочиняю без конца.
И не сходит наслажденье
со счастливого лица.

Учащенно бьется сердце,
огоньком горят глаза.
И поет мое сознанье
на любые голоса.

Я спешу, чтоб насладиться
поэтическим вином.
Чтобы пить и не напиться,
спутав явь с кошмарным сном.

И отслеживает Муза,
как рифмую я слова,
Как ложатся эти рифмы
на безмолвие листа.

Июльский зной

Июльский ветер жаркими крылами
смахнул прохладу с невских берегов.
Небесный свод расстался с облаками,
и солнце гладит прелесть куполов.

Парит жара над Мойкой и Фонтанкой,
зной притулился в парках и садах.
И только свежесть питерских фонтанов
вбирает град, как божью благодать.

Он непривычен к жаркому набегу,
ему милей прохладный ветерок.
Он заскучал по праздничному снегу,
по чистоте заснеженных дорог.

Город Павловск

Ах, город Павловск – райский уголок.
Люблю бродить в бескрайней неге парка.
Здесь от красы в любое время жарко,
А шелест листьев – поэтичный слог.

Здесь даже ярче утренний восход,
Здесь я дышу лирическою рифмой
И слышу ветра песенные ритмы.
Под них березы водят хоровод.

Ручные белки прыгают с дерев,
Манят к себе пушистыми хвостами,
Мелькают птиц приветливые стаи.
Какая прелесть Павловск в сентябре.

Новое рождение

Его еще никто не видел,
под женским сердцем он сопит.
Частенько маму теребит,
ему тесна его обитель.

А мама нежно говорит –
какой настырный торопышка.
Уймись скорей, моя малышка
хотя б до утренней зари.

И затихает до утра
едва оформленное тельце.
Ему тепло под женским сердцем.
Ой-ой, пришла его пора.

И раздается детский крик –
вещатель важного рожденья.
Сердечка частое биенье
о новой жизни говорит.

Ты спишь

На всем видны следы бессонной ночи,
Вино грустит в недопитых фужерах.
Пытаюсь помечтать и попророчить,
Приткнувшись у погасшего торшера.

Ты спишь, а солнце лижет твои губы.
Ты спишь, а солнце гладит по руке.
Наш день, счастливый день идет на убыль.
Уж вечер где-то ждет невдалеке.

Я снова ощущаю твои ласки
И страсть твоих волнующих объятий.
Приятно угорать в любовной пляске,
Но нежностью дышать еще приятней.

Спасибо за минуты наслажденья.
Мы раньше так друг друга не любили.
Проснись, мое счастливое виденье,
Проснись и обними меня, любимый.

Бег времени

Вагон на станцию вчера уж не придет,
Вагон на станцию вчера уж не вернется.
Вчерашний день печалью в сердце отдается.
Печаль и завтра в моем сердце не пройдет.

А поезд времени в неведомую даль
Уносит прочь мое истерзанное тело
И беспрерывно воет ветер оголтелый,
Приумножая безысходную печаль.

Ты, скорый поезд, я прошу, подзадершись,
Не ускоряй свой бег на стыках и на спусках.
Стучит в мозгу от бесконечной перегрузки,
Напоминая, как ничтожна наша жизнь.

Смотрю с надеждой я назад, а не вперед.
Мне впереди уже немного остается.
Вагон на станцию вчера уж не вернется.
Вагон на станцию вчера уж не придет.

Отгулял я нынче, братцы

Отгулял я нынче, братцы, отгулял.
Соскочил я нынче, братцы, с пьедестала.
Торговать судьбой моя душа устала.
Я нашел свой облюбованный причал.

На причале есть желанная постель.
На причале ждет любимая подруга.
Я ушел из заколдованного круга,
где господствует не жизнь, а канитель.

Где ласкает не любовь, а маята
под дырявой крышей нудного соблазна.
Где пьянит сознанье видимая праздность,
отменяя чувства с чистого листа.

Я смотрю теперь в любимые глаза,
я живу теперь единою судьбою.
И все это называется любовью,
той, что с нежностью даруют небеса.

Символ семьи, любви и верности

На ромашках мы гадали –
то ли любит, то ли нет.
И с надеждой ожидали
положительный ответ.

А теперь ромашка – символ
каждой праведной семьи,
что живет под небом синим
в духе веры и любви.

И исходит этот символ
от Февронии с Петром.
В нем божественная сила
и крещеный счастьем дом.

Неподкупная красота

Плачешь ли, смеешься,
Снам ли отдаешься,
Смотришь ли пугливо
В чрево темноты,
Самою желанной
В сердце остаешься
Ты, моя родная,
Ты и только ты.

В стареньком халате,
В ситцевом ли платье,
В праздничном наряде
С модным декольте,
Нет тебя красивей,
Нет тебя приятней.
Дай мне раствориться
В этой красоте.

Дай мне насладиться
Жарким поцелуем
И услышать песню
Сердца твоего.
Я тебе за это
Жизнь свою дарую.
Жизнь свою даруешь,
Только и всего?

Нева

Живя на волжских берегах,
Я разве мог себе представить,
Что будет тешить мою старость
Другая русская река.

Река, которую воспел
В своих стихах великий Пушкин.
На ней сверяют с залпом пушки
Часы больших и малых дел.

Река, которая хранит
Следы величия державы.
Дворцы глядятся величаво
В Неву, одетую в гранит.

Река, к которой я иду
В минуты радости и горя.
О ней пишу и с нею спорю,
И с нею в вечность отойду.

Ваш взгляд

Вы улыбались, глядя вдаль
Улыбкой искренней и нежной.
Я в вашем взгляде увидал
Едва блеснувшую надежду.

Я в вашем взгляде рассмотрел
Шальные искорки лукавства.
Ваш взгляд теплом меня согрел,
Разбавил быль волшебной сказкой.

Я в вашем взгляде утонул,
Но и не думал о спасенье.
Я в здравом смысле шел ко дну,
Хвалил за это день весенний.

Хвалил за это Летний сад
С его скамьей под старой липой
И не искал пути назад
В безумный Питер многоликий.

Футбольная волна

Кипит футбольною волной людское море.
И ветер треплет транспаранты разных стран.
Кого-то радость теребит, кого-то горе,
но дух общения приятен, как дурман.

Футбол сближает города и континенты.
Идет смешение проблем и языков.
И вместо пушек громыхают комплименты,
и льются песни вместо скрежета оков.

Вы не поверите, но это так бывает,
кружатся голуби над нашей головой.
Земля от дружеских улыбок расцветает,
и небо радует нас мирной синевой.

Залетный ветер

Кудряшки зелени ласкает теплый ветер,
играет бережно с податливой листвой.
Он повидал лесных невест на белом свете,
но возвратился за березовой красой.

Ему милей всего российская береза
с ее естественной и нежной белизной.
Он вытирает ей нахлынувшие слезы
и приглашает за заветною мечтой.

Но приросла береза сильными корнями
к родным просторам милой матушки – земли.
Ей не дано увидеть чудо за морями,
любовью ветра свою душу исцелить.

И нежный ветер, став жестоким ураганом,
сорвал с ветвей ее зеленую листву.
И полетел, прослыв заморским хулиганом,
бросая гневные проклятья на лету.

Эх, цыганочка

Эй, цыганочка – смуглянка,
Поведи своим плечом,
Разгадай мое желанье,
Растолкуй мне, что почем.

Я давно не сплю ночами,
Ты на слово не скупись.
Околдуй меня очами,
Только в душу не стучись.

Я и сам боюсь нарваться
На каприз моей души.
Не спеши меня сосватать,
Бросить в омут не спеши.

Эх, цыганочка - смуглянка,
Выпей доброго винца.
Я прошу, не ради пьянки,
Ради сказки без конца.

Налейте в фужеры

Налейте в фужеры
хмельного вина.
Мы больше не жертвы
подсудного дня.

Давайте подымем
наш дружеский тост.
За жизненный стимул,
за пройденный пост.

Давайте накроем
былую печаль
Торжественным слоем
веселых начал.

И счастье прорвется
сквозь мрак пелены.
И солнце вернется
в объятья весны.

Любовь и море

Уведу тебя в южную ночь,
Напою ароматом лаванды
И о море сыграю без нот
И без струн на натянутых вантах.

Отзовется морская волна,
Унесет нас по лунной дорожке.
Я нырну и достану со дна
Жемчугов голубые сережки.

Подмигнет озорная луна
И под бархатом звездной накидки
Захлестнет нас другая волна,
На смущенье не делая скидки.

Счастье

Жует вечерняя прохлада без разбору
Листву опавшую и вялую траву.
Иду к околице, дышу сосновым бором.
Над бором звезды разбавляют синеву.

На глади озера парчевую дорожку
Луна – волшебница лучами соткала.
Она подсвечивает звездную мережку,
В которой плещутся плотвичка и голавль

Питает бодростью вечерняя прохлада,
Наводит рифму на меня сосновый бор.
Родная Русь! Другого счастья мне не надо,
А в этом счастье невозможен перебор.

Твои глаза

Твои глаза. Я помню их, я вижу их.
Они взирают на меня сквозь толщу лет.
Тогда любовь мы не делили на двоих.
Была единственной любовь, сегодня – нет.

Когда ловил я на себе твой нежный взгляд,
От счастья сердце вырывалось из груди,
Дела, терзавшие сомненья, шли на лад.
Я понимал, что был на свете не один.

В тени разлук я ощущал твое тепло.
Тоскуя, шел к тебе на свет большой любви.
Когда ты нежно улыбалась, мне везло,
Но вдруг растаяла улыбка и увы.

Букет любви мы разделили на двоих.
Мою застывшую любовь накрыла тень.
Твои глаза. Я помню их, я вижу их.
Они забыть мне не дают счастливый день.