Публикации пользователя «Георгий Скрипкин» - 8.

Не будь равнодушным

Не будь равнодушным,
молись на добро.
Носитель радушья -
твое ремесло.

Иди к обделенным
домашним теплом.
Не будь покоренным
заносчивым злом.

Печальные слезы
пытайся унять.
Любителя прозы
старайся понять.

Открытостью взгляда
детей одари.
А взрослых, кто рядом,
мечтой озари.

За это воздастся
нам богом сполна.
Бездушным остаться –
греховность одна.

Ночная гроза

С востока туча наползала
на беззащитный небосвод.
Сердитый ветер-задувала
явиться к ночи ей помог.

Но прежде грозные раскаты
услышал сонный Петербург.
Исчезли дивные закаты
в ворчащем небе после бурь.

И только молнии освещали
тугие скаты мокрых крыш.
Шальные искры в них блистали
немой красой несметных тыщ.

И воздух пах свирепой жутью.
По нервам бил жестокий град.
И тут уж было не до шуток.
Ночной грозе никто не рад.

Туман в Петербурге

Туман укрыл любимый город
своей накидкой невесомой.
Пейзаж рисует незнакомый
в цветах изнеженной ангоры.

Я захожу в пейзаж сей дивный
с каким-то трепетным волненьем.
И происходит омовенье
доселе сумрачных мотивов.

Я снова вижу Исаакий
с его величественным сводом,
дворца паренье у Дворцовой,
колонны ангельские знаки.

Спадает белая накидка
с златой главы Адмиралтейства.
Конец таинственного действа
идет от солнечного гида.

Солнечный лучик

Мне не нужно большого тепла,
лишь бы выпорхнул солнечный лучик.
И тогда через призму добра
разойдутся житейские тучи.

И счастливые взгляды детей
распахнут одиночества дверцу.
Озорные стихи для людей
вдруг польются из самого сердца.

И дарует восторженный лад
долголетия сказочный ключик.
Мне не нужно большого тепла,
лишь бы выпорхнул солнечный лучик.

Сила жизни

Скала бездушным монолитом
висит надменно над ущельем.
И только маленький цветочек
проклюнул робко из расщелин.

Над ним бессилен даже камень,
нагнавший страху на ущелье.
И ветер бешеный бессилен,
швырявший камни от безделья.

Цветочек смотрит с удивленьем
на речку, сжатую горами
И на реальную свободу,
что голубеет с небесами.

Ему не хочется срываться
в пучину водного журчанья.
И улететь к небесной сини,
поддавшись ветреным желаньям.

Цветочек крепко уцепился
за твердь скалы, грозящей речке.
Глядит на небо со смиреньем,
висит и ветру не перечит.

Словарный скарб перебирая

Сказал я много нежных слов.
А сколько их осталось в горле,
все потому, что яркий слог
тугим узлом сдавила гордость.

Все потому, что в юный бред
вмешалась старческая робость.
И я не мог унять запрет,
который был безумно строгим.

И вот сижу в тени годов,
словарный скарб перебираю.
Сказать бы многое готов,
но не вернуть людей из рая.

Не отодвинуть время вспять
ни наяву, ни понарошку.
Сердечко съежилось опять
от черствой праведности в прошлом.

Солнце осень золотит

Солнце осень золотит,
росы согревает.
Светом душу молодит,
та ноктюрн играет.
Шлет воздушный поцелуй
скромницам березам.
Кроны тянутся к теплу
от холодной прозы.
Небо дарит синеву
городам и весям.
Я иду на рандеву,
потому и весел.
Ждет меня приморский парк
в сказочном убранстве.
Сколько здесь влюбленных пар
с правом постоянства.
Сколько здесь счастливых глаз
на открытых лицах.
В душу мне вселилась блажь,
хочется влюбиться.

Осенние мысли

На крыльях туч примчалась осень.
Поникли летние деньки.
На хмуром небе только проседь,
да отражение тоски.

Срывает лист бодливый ветер
с причесок лип и тополей.
Но от востока лучик светлый
стыдливо тянется к земле.

Он покрывает позолотой
макушки преданных берез.
Они по праву русской плотью
зовутся в старых книгах проз.

Им посвящаются поэмы,
полотна сказочных картин.
Их не чурается богема,
их нежно чтит простолюдин.

Такие мысли только осень
в мозгу способна оживить.
Сменила тучи в небе просинь,
а, значит, стоит ли тужить.

Бабье лето

Желтых прядей у берез нынче поприбавилось.
Прошло время женских слез, бабы улыбаются.
Лето снова к ним пришло, радует почтением.
Для красавиц-молодух светит предпочтение.

Раззадорился народ, парни разухабились.
Значит, девичьи деньки очень им понравились.
Вызывают в хоровод, щупают за талию.
Кто Марусеньку берет, кто свою Наталию.

Бабье лето, не спеши, дай родным расслабиться.
Древнерусская земля праздниками славится.
Мы попляшем, попоем, кой-кого сосватаем.
И на свадьбе озорной душеньку порадуем.

У ручья

Какой порыв в течении ручья.
Какая нега в трепетном журчаний.
Звучит в сознании музыка ничья,
и я один в волшебном мирозданий.

Ласкает слух бегущая вода.
Привносит в чувства тишь успокоенья.
Остались где-то села, города.
Дурная мысль отправилась в забвенье.

И не кричит уставшая душа,
а только тихо, искренне вздыхает.
Проходит время, будто не спеша,
а наяву мгновенно протекает.

Я не хочу прощаться с ручейком.
Я не хочу обратно возвращаться.
Но пробуждает мысли отчий дом.
Прощай ручей, счастливо оставаться.

Улыбайся...

Улыбайся, милый друг, улыбайся.
В летнем солнышке душой растворяйся.
Позабудь про серый день, про хворобы.
Лучше вспомни нежный взгляд у зазнобы.

Распахни свои объятья природе.
Не держи дурную мысль о народе.
Побратайся с тем, кто сник на причале.
Поддержи того, кто в горькой печали.

Сделай что-нибудь на нашей планете,
чтобы в счастье родились наши дети.
И тогда тебе в ответ улыбнется
звездный мир, несущий радость от солнца.

У фонтана

Осенней свежестью фонтана
рифмует мысли у меня.
Текут потоки непрестанно,
цветными каплями звеня.

В струях радужное сиянье
рисует солнечный пейзаж.
Деревьев желтых обаянье
в воде всплывает, как мираж.

Мотив приятного журчанья
манит детей и пожилых.
Быть может, это не случайно,
живой фонтан сближает их.

Я рад фонтанному сближенью,
визжанью деток очень рад.
В воде мое воображенье
рисует летний водопад.

Ушедшая реальность

Бранным словом меня не кори.
Не стыди запустением памяти.
Не осталось следов от зари
с поцелуями самыми-самыми.

Отшумел тот березовый рай,
где мечтам предавались без робости.
Закатились желанья за край,
мы зашоренность взяли от роботов.

Виртуальность сменила реал,
притупилась реальная чувственность.
И, в конечном итоге, астрал
завладел нераскрытыми чувствами.

Памяти Владимира Раевского

Не счесть крамольных мыслей в голове.
Он русофобом слыл и русофилом.
Скакал с кирасой на лихом коне.
Его картечью досыта побило.

В тиши поместья долго не сидел
и рвался в бой за милую Россию.
Писал стихи под сенью ратных дел,
в которых рифма пела и дерзила.

Как воевал со страстью, так любил,
но горячей Отечество родное.
Хоть от него забвения испил
и кабалы пустого непокоя.

Поэт, рубака, ссыльный декабрист.
С открытым сердцем, с раненой душою.
Я добавляю в память чистый лист,
быть может, он поделится строкою.

Золотой век

Век Золотой отважный, вольнодумный.
Слетает рифма с сабель и штыков.
И о комфорте некогда подумать
при виде тучи вражеских полков.

Одна война сменяется другою,
но не писать от этого нельзя.
Строчат поэмы смелою рукою,
скрепляя дух и нытикам дерзя.

Идут на смерть за милую Отчизну,
еще вчера в полемике с царем.
Клянутся бить врагов во имя жизни,
сверяя дружбу праведным огнем.

Звучит в сердцах набатом слово «подвиг».
Какой же толк в сражений без него.
Какой же смак без доблестной свободы.
Скорей в седло и шашки наголо.

И вместе с ними Музы выступали,
храня при них гусиное перо.
И в перерывах огненных баталий
писали ратный подвиг набело.

И несть числа поэту молодому,
что рифмовал под вражеским огнем.
Я салютую веку Золотому
и повествую с гордостью о нем.

Внучкины гости

Собачка в изголовье
с открытыми глазами
сидит и охраняет
спокойный внучкин сон.
Сопит моя малышка
под звездными часами.
И чудо-сновиденья
летят со всех сторон.

Игрушечной собачке
не справиться с гостями.
А нужно ли справляться
с оравою цветной.
Они одарят внучку
красивыми цветами
и сонную картину
украсят синевой.

Приснится моей внучке
любимая купальня
с волшебным водопадом
приятнейших затей.
И я иду спокойно
в родительскую спальню.
Чудесное сопенье
оставив на гостей.

Осенняя песня

Шуршим листвой в аллее парка,
поем есенинской строкой.
От счастья делаем помарки
в осенней песне озорной.

И обнажаются березы
под искрометный такт шагов.
Мы не хотим угрюмой прозы,
открылись чувства для стихов.

Тону в глазах твоих бездонных
и о спасений не ропщу.
О, как прекрасны эти стоны,
в каких признание ищу.

И долгожданное признанье
влилось в осенний листопад.
Спасибо, милое созданье,
мне лучше не было наград.

Дыханье осени

Дыханье осени безбрежной
я ощущаю всей душой.
Уже не будет странствий прежних
с согретой солнышком мечтой.

Когда назойливые ветры
несли в заморские края.
Когда оттуда шли приветы,
в который раз меня маня.

Я уезжал и возвращался
в родные невские места.
И мне Невою все прощалось,
писалось с чистого листа.

И я не прятал строчек нежных,
общаясь с милою Невой.
И даже осенью безбрежной
любуюсь невской синевой.

Символы Руси

Люди вы, мои родные,
символы Руси.
К вам тянулся я в унынье,
бог меня простит.
С вами верил в неприступность
наших рубежей.
С вами видел я преступность
клерков и вождей.

Вы в меня вселили веру
в русскую мечту
Без нужды кого-то свергнуть,
а кого-то вздуть.
Без намека на насилье,
без кивка на ложь.
В этом будущность России,
в этом ее мощь.

В том реальная свобода,
мир и благодать,
В прозе нашего народа
много славных дат.

И не меркнут эти даты
в памяти людской.
Все приветливей закаты,
и алей восход.
И уже мечты красивей,
и мандраж ушел.
Новый символ у России
с русскою душой.

Две судьбы

Последний путь, озвученный речами,
и две судьбы покинули сей свет.
В одной стране величие звучало.
В другой – славянский сдержанный обет.

Кровавым духом пахла величавость,
кичился спесью собранный бомонд.
Как будто в зале таинство свершалось
через показ дышащих смертью мод.

А под шатром славянского обета
собрался весь не сломленный народ.
Прощались люди с символом Победы
и обещали – мерзость не пройдет.

На две судьбы планета опустела.
Их, может быть, заждались небеса.
Но где бомонд, душонка улетела,
а где обет - воспрянула душа.

Гильдяй-Шалопай

Гильдяй-Шалопай
проживал у нас в районе.
Гильдяй-Шалопай
будоражил весь район.
Общался с людьми
он без всяких церемоний.
И только в себя
был поистине влюблен.
Вставал по утру
без особых настроений.
Хватал бутерброд
и готовился бежать.
В багаж набирал
много спеси, кучу лени.
И с этим добром
шел на улицу гулять.
Мальчишек бивал
кто трусливей и слабее.
Девчонкам давал
с наслажденьем тумаки.
А старых дразнил,
ни секунды не робея.
Калек презирал,
говорил, что слабаки.
Угрозы кидал
то налево, то направо.
Качели ломал
на площадке игровой.
Найти не могли
хоть какой-нибудь управы.
Заигрывал с ним
даже дядя постовой.
Гильдяй-Шалопай
распоясался не в меру.
Гильдяй-Шалопай
вымещал на людях зло.
Он был для других
отрицательным примером.
Кто был рядом с ним,
тем ужасно не везло.
Но прибыл в район
чемпион по многоборью.
Построил спортзал
и мальчишек пригласил.
Гильдяй не хотел,
но на этот раз поспорил,
что всех победить
у него достанет сил.
Но он проиграл
без отлаженной сноровки.
Его победил
тренированный пацан.
Отбросив хандру,
приступил он к тренировкам.
Уже через год
получил желанный дан.
Гильдяй-Шалопай
не гуляет по району.
Зовется теперь
он Виталий Иванов.
И в спорте большом
это имя всем знакомо.
И ты не зевай,
тренируйся, будь здоров.

Дикий пляж

Дикий пляж - одно из южных лежбищ,
Жаркий плен и отдых долгожданный.
Ты впилась в морское побережье,
Обняла песчаные барханы.

На спине хозяйничает солнце,
Легкий ветер с ним играет в прятки.
Пахнет морем воздух невесомый,
И волна лениво лижет пятки.

Чья-то тень подкралась незаметно,
На ногах настырно развалилась -
Приглянулось тепленькое место.
Ты махнула ей, чтоб отцепилась.

Только тень не робкого десятка,
Подавай ей талию и груди.
Ты привстала, больше для порядка
И к груди прижала свои руки.

Ты спросила: "Что за наважденье?"
А в глазах надежда заискрилась.
И тебе не справиться бы с тенью,
Только солнце облаком закрылось

Тюря-Муря

Жил на свете Тюря-Муря,
шумно чавкал все подряд.
Не садились с Тюрей-Мурей
на один столовый ряд.
Чав, да чав, распустит слюни,
так что брызги по столу.
Наплевать, что рядом люди –
ем со смаком, как могу.
Он и стоя что-то чавкал
и в постели что-то ел.
На друзей сердито гавкал,
замечаний не терпел.
Так и жил бы Тюря-Муря,
шумно чавкая еду.
Но подсела к Тюре-Муре
бабка Ежка на беду.
Каждый раз, когда он чавкал,
Ежка Лешего звала.
Тот с надрывом громко квакал,
аппетита так желал.
Только чавкнет Тюря-Муря,
тут же слышит «ква», да «ква».
И не тихий «ква», а буря
заглушает все слова.
От такого пожеланья
Тюря-Муря загрустил.
Приглушил свое желанье,
целый день не ел, не пил.
А как пО утру проснулся,
да как вспомнил про «ква-ква».
Сытной пищей поперхнулся,
закружилась голова.
В первый раз решил поплакать,
расхотелось Тюре есть.
Нет, не есть, а только чавкать,
вот такая вышла весть.

Кормилица-осень

Кормилица-осень с обидой накрыла
Родные просторы дождливым крылом,
Про женскую долю как будто забыла,
Не хочет за труд поклониться челом.

С уставшей земли дождевые потоки
Смывают законченной жатвы следы.
Без солнечных глаз у студеной протоки
Поникли во мгле полевые цветы.

И северный ветер под тучи ворвался,
Решил разгуляться всерьез перед сном.
И желтый листочек с березы сорвался
От бабьего лета последним письмом.

Даритель счастья бескорыстный

Даритель счастья бескорыстный,
подруга нежная моя.
В твоих глазах созвездье истин,
Как ясно солнышко твой взгляд

Прижмись ко мне, моя родная,
Прими сердечного тепла.
Не встать разлуке между нами
Пока мечта у нас светла.

Пока любовные фанфары
Звучат в душевный унисон.
И видит бог, какая пара
К нему стремится на поклон.

Мой милый автор

Лукавых глаз изумрудный омут,
Младых кудрей золотая россыпь.
Сестра порока и дочь истомы,
Бесценный автор любовной прозы.

Я восхищаюсь твоим искусством,
Мне так приятны ночные чтенья.
В них прелесть веры и боль искуса,
Сплетенье тайны и откровенья.

В них нежный шепот и крик восторга,
Журчанье ласки и рокот страсти.
Душа смеется, иль тихо стонет,
А сердце просит большого счастья.

Как же было хорошо

Как же было хорошо
солнышком согретым.
Разгуляться бы еще,
да смахнуло лето.

Раззадорились ветра,
расхрабрились тучи.
Им бы в гущу три пера,
были бы летучей.

Застучал по головам
дождик надоедный.
Рыщет осень по дворам
ветреницей вредной.

Политические грабли

История не учит только тех,
кто лживостью ее перевирает,
кто с дуростью на грабли наступает,
с ретивостью надеясь на успех.

Россия испытала и не раз
слепую тягу к западопоклонству,
от тайных сходок чуждого масонства,
до бешенства воинствующих масс.

Братание с французским языком
закончилось войной с Наполеоном.
А в наше время English бьют поклоны,
И say, как с чернью, с русским мужиком.

И чтобы избежать людских потерь,
ступить на те же грабли не позволим.
Проявим разумение и волю,
закроем перед наглой ложью дверь.

В предвкушении осени

Я лето отгулял, не думая о грустном.
С нектаром пил взахлеб земную благодать.
Закусывал лучком и яблоками с хрустом,
пытался нежность чувств березкам передать.

Балдел от синевы и солнечной улыбки,
бросался с головой в июльское тепло.
В озерах и морях купался шустрой рыбкой
и дождику был рад, как маленький телок.

Но выпавший туман заставил оглянуться,
я в спешке рассмотрел осенний небосвод.
От ветреных затей березы стали гнуться,
опавшая листва пустилась в хоровод.

И мысли понесло в унылые трущобы.
Потух веселый взгляд при виде серых грез.
Представились холмы забрызганных сугробов
и грязные дворы, знакомые до слез.

Прощальные деньки

Листом желтеющим представилась грустинка.
Стремятся к осени прощальные деньки.
Спасибо августу за жаркие картинки,
за обогретые родные уголки.

Рыдает моросью капризная погода.
Свинцовым облаком накрыло Петербург.
Дай бог, наступит золотое время года
без нудных дождиков и без залетных бурь.

Пусть не минует нашу землю бабье лето
с большой надеждою на добрый урожай.
Пусть небо синее раскроется с рассветом,
и солнце ясное продолжит ублажать.