Лучшие стихи - Гражданская лирика (Страница 4)

Москва

Москва, Москва, ты величава,
Но грусть напала на меня.
Кто ж так позволил издеваться,
Над Вашей величавостью такой.

Как много пришлых, кто Москву не любит,
Пришли сюда, чтоб только здесь урвать.
Но надо не позволить, издеваться
И не позволять глумиться над собой.

14.11.2020 Е. Д.

Длинное пальто...

­­­­­­­­­­­­Длинное пальто и брюки-клёш,
Выцветшая серая фуражка.
Помню, как с работы ты идёшь.
Кинусь в руки: "Как дела, Наташка?"

"Папка!" - поднимаешь высоко,
Сердце от восторга замирает.
Чуть коснусь тебя своей щекой:
"В прятки мы ещё не доиграли!"

Пару раз в газете заводской
Был портрет знакомый напечатан,
Дескать, ты и "центр мозговой",
И отличный рационализатор.

Что-то ладишь, про себя мыча,
Рядом я позирую с журналом...
Никогда не фыркал: "Не мешай!!"
Молча, как ни в чём и не бывало.

Стройный и улыбчивый всегда,
Ты спешил, скорей, к автозаводу.
Не было такого, чтоб проспал -
Жизни ты не мыслил без работы.

Но, частенько,, обращусь когда
Сделать что-то нужное для школы,
И твоя святая доброта
Чётким проступает ореолом.

Жили так - "завод-работа-дом"
Годы шли. Участок дачный дали.
Летом сад-рыбалка, а потом...
Нет, не стоит...Лишние детали.

В эти дни всё в памяти свежо,
Толикой обиды не задето:
Искренний и с чистою душой -
Непреложным был авторитетом

И с профессией помог ты мне!
Хоть, себя я мнила журналистом:
"Будешь сто рублей всегда иметь!
Лучше - на УАЗ специалистом!"
****
В технике я - ноль! И не скрываю -
Это - ахиллесова пята!
Гайку отличая от винта,
Папку добрым словом вспоминаю.
… показать весь текст …

Козыри инстинктов

В краплёной колоде идеологий
Козырем будет не та что мудрей,
А та что попроще, понятная многим.
Нет логике места в безумной игре.

Толпа не приемлет научных теорий.
Не нужен ей чётко продуманный план.
Приносят учениям мысли лишь горе.
Для слуха народа, все факты – изъян.

А хитрый игрок обратится к инстинктам,
К тем силам звериным, что дремлют в душе.
Ему не бывает ни страшно, ни стыдно.
Он знает, как пламя эмоций зажечь.

Он будет, как опытный карточный шулер,
Играть со словами, юлить, блефовать.
Обычный мошенник сидящий на стуле
Легко побеждает опять и опять.

Нет шанса у мудрых и честных учёных.
Нет шанса у самых великих умов.
Народ без сомнений наденет корону
На тех, кто к животным инстинктам готов

Легко обратится, без тени сомнений,
В сердцах пробуждать и надежду и страх
И жажду наживы и к счастью стремленье.
А всех остальных ждёт в политике крах.

ПОВЗРОСЛЕВШИЕ

Повзрослевшие девочки, мальчики
С автоматом наперевес...
Не на шпильках крутых, не при галстуках
И не с сумками от Гермес...

Поколение юных тик-токеров
В форме цвета жухлой листвы.
Рвутся в бой инфлюенсеры - блогеры.
Рвы, руины, души в крови...

Сеет смерть рать, орда разъярённая,
Кровожадная сатана.
В жилах — гной. Гены — фальшь и агония.
Пелена, разруха, война...

"Комиссары" вновь ищут виновников,
Не себя же ставить под нож.
"Осло", Нобели , взрывы, заложники.
Бесконечно гнусная ложь.

Где же вы генералы - полковники,
Где Шабак, всесильный Мосад?
Тон безумия и уголовников,
Речи гнусные невпопад...

Недосказано и недолюблено,
Недожито, погребено...
Сколько жизней красивых загублено.
Знать конец — никому не дано...
Н. Л (с)

Душа-Россия

Живой воды волшебная криница...
Воспоминания, вы ко мне строги!
Я пью и пью, никак мне не напиться,
А по воде расходятся круги.

Я всё считал себя, как клён – зелёным.
И вдруг такое, Господи, прости!
Мне время на лице резцом калёным
Морщины режет, с болью, до кости.

И что теперь? Крестился, в Бога верил,
На лодке плавал, строил шалаши,
Валил лесок, в тайге ходил на зверя,
И не искал чего-то для души.

Но вот смотрю – не нахожу покоя.
Порхают мысли стаей голубей.
Душа-Россия, что с тобой такое?
Да ты, похоже, вовсе не в себе.

Ты бродишь без ума в заросшем поле,
Отдав чужим ключи ко всем дверям.
Предателей и злыдней кормишь вволю,
А лучших из сынов - по лагерям.

Иди ко мне, душа моя, Россия,
Оставь свою столицу - новый Рим.
Давай возьмём чуть-чуть анестезии,
И за столом спокойно посидим.

Давай с тобой немного выпьем, что-ли,
Чтоб кровь не била в темя долотом...
Но мне в душе оставь немного боли,
Чтоб к новой ей не привыкать потом!

В твоих глазах не вижу я покоя.
В них только синь, что неба голубей.
Душа-Россия, что с тобой такое.
Да мы, похоже, оба не в себе.
… показать весь текст …

Слово

­­Ошмётки судеб. И земля горою –
Оборвана невидимая нить...
И смотрят сверху Боги на героев,
Которых даже им не оживить.

Ещё не видно листьев молочая,
И дождь весенний плачет о другом,
Но матери на станциях встречают
Мальчишек, искалеченных врагом.

Такое не придумаешь по пьяни,
Когда тревожит каждый резкий звук.
Прими, Господь, всю меру покаяний
Того, кому не крестится без рук...

Что ждёт героев под родимым кровом,
Где встреча – словно горькое вино,
И бойню за спиной нормальным словом
Вождями называть запрещено?

Как трудно путь найти в словесной чаще,
В болоте проложить стихами гать,
Где лгут свои вожди гораздо чаще
Врагов, что нам обязаны солгать!

В глазницах информации полова,
Но не на мне реальная вина,
Что не ищу синонимов для слова,
Вождями запрещённого – ВОЙНА.

Здравый смысл, где же ты?

Нитью алых флажков мир обвешан небрежно.
Волчья жадность с усмешкой - тьмой кромешной в умах.
Человек, из оков, к жизни сладкой, успешно
Загнан стал! Неизбежна ль? Волчья участь и прах.

Горечь боли людской стелет души полынью,
Не пленит мир природа и не в радость рассвет.
Так какой же ценой, если Землю покинем?!
Целью жизни - доходы - главной мысли сюжет.

Синий цвет словно брань, однополые браки,
"Зиг" фашистов с крестами, всё изящнее ложь.
Меркнет ценностей свет - гарь и дым, тает факел,
Все "За мир!", но с боями - "Как же доллар хорош!?"

Где дыханье любви? Здравый смысл, бродишь где ты?
Мир охвачен безумием и всё громче Беда.
Здравый смысл, где же ты? Ведь не станет Планеты!
Страшно это осмыслить - Мир идёт в никуда...

Европа деградирует вовсю.

Как мало надо, чтобы мир угас,
Всего один дурак, если найдётся,
Вполне достаточно, скажу Вам без прикрас,
И вся цивилизация взорвётся.

А вот на Западе как раз такие есть,
Господь их в детстве обделил мозгами,
Падение их нравов на лицо,
Такое, как под винными парами.

Ручонки чешутся, войною нам грозят,
Макрон примерил шапку Бонапарта,
Видно забыл, как мы вошли в Париж,
Пешком дошли, без всякого плацкарта!

Мы разгромили армию его,
Сам Бонапарт сбежал тогда трусливо,
Макрон всё это хочет повторить?
Французов бросить в новое горнило?

Европа деградирует вовсю,
Власть захватили полные дебилы,
Они не прочь вступить с нами войну,
И довести народ свой до могилы.

Страх потеряли напрочь от войны,
Спастись хотят при ядерных ударах,
С ума сойти от глупости такой,
Ведь это не приснится и в кошмарах.

Живут себе, не думая о том,
Что перед ними уж возникла плаха,
Как будто все бессмертны стали вдруг,
Или прививки сделали от страха?

Как трудно с дураками стало жить,
Что им в башку взбредёт сегодня, завтра?
Хотя Россию никогда им не сломить,
Даже в порывах глупого азарта.
… показать весь текст …

Провокация на оголённых нервах

"Стих" страну Иудой предаёт
Не закатной, а словесной пылью -
Поэтесса в мир посланье шлёт,
Накрепко пропитанное гнилью.

Братские могилы ворошит...
День Победы ей - как чёрту ладан.
Чёрными мазками от души
По России чертит лживым взглядом.

Даже не в песок - в поклёпа пыль
Голову запрячет сТРаУСИХА,
Компонуя тухлых слов утиль,
Где бессвязных фраз неразбериха.

Либердосских штампов лепит чушь
В хитроумь словесных околесиц.
Заползая вглубь наивных душ
Псевдопричитанием "прынцессы"

Ордена за СВО не трожь -
Не тебе судить страны героев!
Глупостью состряпанная ложь,
Лицемерно о погибших воет,
У иконы молится в беде,
В чувствах переигрывая слишком-
Ассоциативный беспредел
Кутает в монашичью
манишку.

"На конвейер", значит, говоришь?
ХИтро закрутила по сюжету...
А потом - пришипишься, как мышь,
Закрывая в сотый раз анкету.

Памяти Дмитрия Хворостовского

Закатилось творческое солнце.
В одночасье небо посерело.
Скорбь людская выпита до донца
В знак любви к родному менестрелю.

Не услышат оперные сцены
Сочный голос с бархатным окрасом.
Не нашлось на свете Авиценны,
Кто б продлил общение с прекрасным.

Но любовь к всемирному кумиру
Не покинет страждущие души.
Бог взывает к праведному миру
Вспоминать великого и слушать.

Херсонес

Потоптаный кровавыми веками,
Излизанный прожорливым огнем.
История, впитавшаяся в камень,
Глубины с неиспробованным дном.
И все это руины Херсонеса
В объятьях севастопольских основ.
Творение далекого прогресса,
Пришедшее из каменных веков.
И колокол, отлитый из орудий,
Отбитых у турецких моряков.
Поклоны бьют восторженные люди,
А я звонить без устали готов.
Дышать готов Владимирским собором
И верить во крещение Руси.
Мужайся возрождающийся город,
Знамение твое на небеси.

Валентину Распутину посвящается

Народной прозы кедр сибирский,
Заступник матушки-земли.
Трудов российская прописка,
Душевной боли светлый лик.
Хранитель русского уклада,
Печальник речек и озер.
В его словах бодрящий ладан
И скорби сотканный узор.
Его душа срослась с глубинкой
И ей болела до конца.
А сердце скромно, по старинке
Светило гением творца.
…Ушел от нас носитель правды,
Но не угас его костер.
Сибирский кедр достоин славы
И слез от речек и озер.

Крик души

Вам ненасытным златопитающим,
Вечно жующим пороки и страсти
Я завещаю иное пристанище
Вместо покоя духовного рая.
Вас бы загнать в лоно жизни праведной,
Где погибают по вашей указке.
Но не хотите на поле брани вы,
Вам уготованы брони отмазки.
Ну почему бог не видит странности.
Гибнут не те, кто заказывал бойню.
Кто заказал, тот плывет от радости,
И богатеет на пакостных войнах.
Люди, не будьте пушечным топливом,
Вы же не доноры вечно жующих.
Им не дано даже малой толики
Крови и слез для людей живущих

Мама

Мама!
В этом слове жизни воплощенье,
Таинство священного начала.
Так мы величаем милых женщин,
Для которых дети — это счастье.
Мама!
Это слово первым произносит
Маленькое чудное созданье.
То, что кроме радости приносит
Сладкие мгновения мечтаний.
Мама!
Это слово с криком вылетает
В миг, когда терзают испытанья,
И когда усыпано цветами
Ложе исполняемых желаний.
Мама!
Это слово шепчется последним
Смертью окропленными губами.
Это слово дарят по наследству,
Веря в нескончаемую память.

Моя сторонка

Стоит изба у тихой речки,
Туман стремится в холодок.
Ворчит береза в жерле печки,
Огонь резвится молодой.
У печки бабка суетится,
Бурлит картошка в чугунке.
Блудливый кот в ногах вертится,
Сверчок пригрелся на шестке.
Лохматый пес лежит под лавкой,
А в мыслях сахарная кость.
На стенке млеет балалайка,
Давно не брал заезжий гость.
В углу старинная иконка,
Лампадки древней тусклый свет.
Жива, жива моя сторонка,
Коль в избу просится рассвет.

Моя судьба

Я судьбу свою листаю
И бессмысленно делю
На все то, что стало тайной
И все то, что я люблю.
Мне в судьбе хватило былей,
Были сказки иногда.
Иногда меня любили,
Я ж любил людей всегда.
Тешил душу альтруизмом,
Пил хвалебную бурду.
И использовал мелизмы,
Украшая ерунду.
А под гнетом конъюктуры,
Было дело, отступал,
Но зеленые купюры
Я за совесть не менял.

В мыслях о былом

Календарь на стенке новый,
песни в мыслях о былом.
В блеске жизненной основы
снова тянет в отчий дом.

В нем не пышные застолья
с пестротой заморских блюд.
В уголочке скромный столик,
а вокруг знакомый люд.

Под селедочку «Столичной»
в самый раз нам пригубить.
С елкой праздник необычный
без желания грубить.

И родня заводит песню
про донского казака.
Не беда, что домик тесен,
выходи на трепака.

И певучее застолье
переходит в дробный пляс.
И душевное раздолье
так и светится из глаз.

Мне сегодня...

Мне сегодня привиделись дали
над которыми песни летали,
и росли под счастливой звездой
ну, совсем не плакучие ивы.
Они были по-женски красивы
и, конечно, с завидной судьбой.
А еще мне привиделись горы,
на которых теснились соборы,
и спускались с вершины крутой
просветленные господом люди.
И блистали на солнце хоругви
позолотой России святой.

Жизнь чертовски интересна

Жизнь чертовски интересна,
но не всем.
Кто-то ладит с жизнью пресной,
без проблем.

Кто-то ищет грязный омут
помутней.
Кто-то липнет к гастроному
посытней.

Кто-то в деньги превращает
все вокруг.
Кто-то гадости вещает,
даже друг.

Кто-то крестится закону,
но не чтет.
Кто-то ставит нам препоны
и сечет.

Кто-то видит окруженье,
как царек.
Кто-то гнется в услужении
долгий срок.

Кто-то скажет – как же носит
их земля?
Пусть об этом каждый спросит
у себя.

К малой родине

Прости меня заросший палисад.
Простите заколоченные окна
За то, что вам приветы не писал
Из невского красивого далека.

За то, что на гранитных берегах
Не думал я про волжские просторы.
И места не нашел в своих стихах,
Надеясь, что приеду очень скоро.

По родине болит моя душа
И требует к околице вернуться.
А мысли возле Невского кружат.
От них мне невозможно отвернуться.

Скорбь гитары Высоцкого

Судьбы моей вершитель,
мой самый верный друг.
Аккордов повелитель
покинул меня вдруг.

Вздыхает моя дека,
как робкая душа
Звучит у человека,
стараясь не мешать.

Не порванные струны
скучают по рукам.
Когда-то ночью лунной
играл он по строкам.

И песни вырывались
на жизненный простор.
Случалось, струны рвались
от выстрела в упор.

Порой они сбивались,
почувствовав обрыв,
Но снова собирались,
звучали на разрыв.

Я с ним в единой связке
взлетала до вершин
И не было отмазки
и поиска причин.

Когда борзые волки
пытались укусить,
Я их мотивом колким
старалась охладить.

И пела жестким ритмом
с поэтом в унисон.
Без спроса у элиты
сбирала стадион.

Теперь в большом расстройстве
по Вове плачу я.
Без всякого притворства
скорбит душа моя.

На невском берегу

Люблю послушать говор волн
на невском берегу.
Они вещают мне о том,
что в сердце берегу.

Их робкий плеск ведет туда,
где стаи голубей
гонял я в детские года,
а видел лебедей.

И мне хотелось вторить им,
умчавшись в небеса.
Там мой небесный Херувим
историю писал.

По истечении годов
сбылась моя мечта.
Я взмыл в объятья облаков,
когда пилотом стал.

Теперь сижу и вижу их
в сверкании невских вод.
Пишу с надрывом вольный стих
с названьем «небосвод».

Размышления Земли

Я вспоминаю мир, заполненный зверями.
Меня не утруждал их низкий интеллект.
Они росли в ладу с полями и лесами
и не плодили бед в течении многих лет.

Их встроенный инстинкт не рвал меня на части,
а жажда выживать не жгла леса огнем.
В спокойствии моем была их доля счастья.
И не было тогда намека на содом.

Но полчища пришли с высоким интеллектом.
Внедрились мне в нутро, загадили фасад.
И стали для меня красоты неба клеткой,
и превратилась жизнь в военный маскарад.

И топчут сапоги мою земную гордость,
и с рвением крушат мою земную плоть.
От их преступных дел камнями плачут горы.
Их ненависть и злость не сбыть, не побороть.

Смотрю на этот мир, и сердце замирает.
Оплакиваю жертв водой из родников.
И вспоминаю дни, когда была я раем
для мамонтов и львов, для вепрей и волков.

Первые прыжки

Были мы рисковыми и дерзкими,
Были мы наивными по-детски.
Но делились мыслями не детскими,
С милыми общаясь по-простецки.
Были мы шальными и зелеными,
Искренне плевавшими на мудрость.
Небо голубое, не крапленое
Высветило солнечное утро.
Мы спешили в это утро раннее
К низенькому трапу самолета.
Плечи, что оттягивались ранцами,
Сникли по-предательски на взлете.
Жались мы друг к другу без стеснения,
Было приблатненным не до шуток.
Руки, околдованные нервами,
Мяли запасные парашюты.
Кончилось безвольное сидение
С ревом оглушительной сирены.
Бросившись в свободное падение,
Млели от свободного паренья.
Было несуразным приземление,
Было показушным оживленье.
Только как-то сразу повзрослели мы,
Мудрости набравшись за мгновенья

Без неба

С тоской смотрю на журавля,
Расставшись с высотой.
Связала крылья мне земля
Неведомо за что.
Еще остался слабый след
На небе от меня.
Я там всего десяток лет
В полете разменял.
Как трудно снова начинать
Без взлетной полосы,
Когда дрожит голубизна
Как капельки росы.
Когда в ночи приходят сны
В небесных кружевах.
Когда не чувствую весны
На невских берегах.

В родные края

Я тороплюсь в объятья преданных берез
И снова мчусь в родимый край, в мою Россию.
Меня влекут места знакомые до слез.
Я слышу звон колоколов под небом синим.

Уводит звон в потусторонние миры,
Сдвигает времени обшарпанные стены
И раздаются из космической дыры
Призывы душ непокоренных и нетленных.

Взывают души к православной чистоте,
Вещают мудрость созидательных истоков
Я вижу землю в первозданной красоте
И не скрываю неподдельного восторга.

Простите души, что в житейской суете
Мы милосердию становимся на горло
И под покровом обывательских утех
Не видим лица, почерневшие от горя.

Простите души, что малиновый рассвет
Мы продырявили безжалостно шрапнелью
И в одночасие запутавшись в родстве,
Не помним подвигов под общею шинелью.

Простите души, что с заплаканных берез
Сдирают варвары серебряную кожу.
Что выгоняя беспризорных на мороз,
Смеется наглость из зашторенных окошек.

Простите души за дешевую корысть.
Ручьи несчастий вытекают из корысти.
Грызем друг друга по примеру злобных крыс,
С уставшей Родины сбегаем словно крысы.

Простите души, но смятение пройдет,
Народ услышит вас и вспомнит о России
И будет славен созидатель, а не тот,
Кто сеет ненависть, предательство, насилье

… показать весь текст …

Наша кровь

В крови у нас не агрессивность,
не беспринципная мораль.
Ее не пользуют на лживость
иль на дешевую печаль.

Она разносит справедливость
из недр сердечной чистоты.
И не выносит говорливость
взамен душевной красоты.

Она пульсирует надеждой
на бесконфликтный, прочный мир.
И не сольется безмятежно,
когда ощерит пасть вампир.

А в час жестоких испытаний
спасет живительной волной
пророков добрых начинаний,
планеты жизненный покой.

Потерявшимся поэтам. Посвящается О. Мандельштаму.

Фонарики по улицам зажглись,
Нависли над заборами и окнами.
Они ль по осени нашлись
С зелёными и пышными метёлками?

Хранились до поры. До октября.
До дней исхода солнца с птицами.
Когда, печалясь и скорбя,
Стоишь с намокшими ресницами

И куришь ветер-едкий дым
Костра из полумёртвых листьев...
Мы ждём, когда ещё живым
Сломает кости крыльев

На зиму, где одни снега,
И грубой речи сгустки пьяны...
И где расходятся века
Под елью окаянной.

Памяти А. Ахматовой и Н. Гумилева.

Помнишь, мальчик, подснежник первый?
Серебристый, весенний бред.
Все не так, как хотелось, милый!
И не кончилось время бед.

Голубая пустыня неба
Нам ковала с тобой судьбу,
Говорила, что будет белой,
Если я за тобой пойду.

А теперь все прошло, любимый!
Почернела металла вязь.
Ты сказал: „Этот мир единый
Никогда не забудет нас!”

Голос сердца. Памяти И. А. Бродского.

Я слушаю, твои слова
Полны надежды.
Глубоких окон синева
Молчит, как прежде.

На распустившуюся ночь
Сирень похожа.
Уходит прошлое не прочь -
Под мякоть кожи.

И оголённые сердца
Так верят в чудо,
Что да прибудут поезда,
Но не с Иудой;

Что у далёкой той земли
Всё ждут кого-то,
Что все для счастья рождены,
И я тот кто-то.

И завывает граммофон
В дому у моря.
И я удачливым рождён,
Ни с кем не споря.