Лучшие стихи - Страница 669

ЛЕТО, ЗДРАВСТВУЙ!

Лето – Лето – Лето – Лето!!!
Понеслись его куплеты!
По морям и океанам!
По родным и дальним странам!

Лето – танец!!! Лето – песня!!!
Плавай!!! Загорай!!! И смейся!!!
В горы!!! В лес!!! С друзьями вместе!
ЛЕТО, здравствуй! Будь чудесным!!!

Июнь

Июнь месяц Юноны, посланец лета первый,
Выпускникам и их родителям щекочет он нервы,
Он преподносит долгие нам световые дни,
День летнего солнцестояния и без конца дожди.
Июнь он месяц молодых и полон отпускных идей,
Его начало выпадает на день защиты детей,
Каникулы желанные с веселой беззаботною порой,
И выпускной с прощанием с детством и его игрой,
Роение пчёл и запах липы, спеют черешня и клубника,
И жимолость, что полудика, и лакомая земляника,
Цветут шиповник и ромашка, ель и сосна, много букашек,
Бескрайние лавандовые поля-нарядная красавица земля…

Нет, меня он не догонит

Ворон кружит, ворон правит,
Ветер воет и туманит.
Зноем тянет – это вьюга,
Кровью вспомнят, не забудут.
Радость стонет, чувства глохнут,
Вечность тонет и все мокнут.
Дождь стучит, а ветер гонит,
Нет, меня он не догонит.

Будто медом намазаны щёчки,
У моей крохотулички - дочки.
Так и тянутся губы мои...
Целовать, целовать их все дни.

Шоколадом намазаны ножки,
У сынка моего Игорёшки.
Я целую его каждый пальчик,
Самый лучший на свете мой мальчик.
_________
Как вареньем намазаны ручки...
У любимой красавицы внучки.
Я целую её, обожаю....
И любовь к ней такая большая.

Как помадкой намазан лобик,
А у внука сегодня годик!
Я к себе его так прижимаю,
Что про боли свои забываю.

С детства так я любила сладости,
А теперь в моей жизни есть радости:
Мои внуки любимые, дети...
Я счастливая женщина в свете!

Грибы...

Дед Миша был весьма серьёзный,
И по серьёзному спросил:
– Гляжу, ты парень уже взрослый,
А по грибы хоть раз ходил?
Ответил: – Нет, не доводилось.
Грибы ни раз не собирал!
– Гляди, чтоб звать не приходилось. –
К утру, готовый чтобы ждал.

Настало утро. Сон рукою
Сняло как будто и не спал.
Поел, оделся, и с собою
Рюкзак с продуктами собрал.
Роса кристальная сверкала
В лучах коснувшейся зари.
Дорога в дали убегала.
Мерцали на холмах огни!
Светало. Сотни петухов
Тот час очнувшись ото снов
Будили криком пастухов
Поочерёдно, со дворов.

Прошли часы, и вдалеке
Дома исчезли со дворами,
Но мысли отданы реке
И предстоящей переправе.
Тревожась яростным теченьем
Реки бурлящей, ледяной,
Преодолев барьер сомнений
Ступили на берег другой.

Ну вот и фермы, что в дали
Огнями яркими мерцали –
Большими, крупными предстали.
Встречали разом фонари
И алабаи. Дружным лаем
Издалека предупреждая
Шугая стаи сонных птиц –
Не нарушать нам их границ!
Да и зачем?! Да, любопытно
Увидеть было те огни,
Что на холмах ночами видно. –
Как много думалось о них!

О, как прекрасна панорама!
Какие горы и луга!
Уж не за этим ли так рано
Вставал я с раннего утра?
– Не стоит плавать в облаках
Мой друг! С тобою мы в горах!
За той горою всё в грибах!
А там глядишь домой пора!

Стемнело. За спиной рюкзак
Что тяжелее раза в два,
И живописные места:
Холмы, луга, огни... река.
Устали мысли от ходьбы
Средь необъятной тишины,
Но греет душу лишь одна:
Нас ждут на ужин в двух домах –
Там, где на кухонных столах
В кругу заждавшихся родных,
За разговором о делах –
Запахнут вкусные грибы!
… показать весь текст …

Живых всё меньше в телефонной книжке,
Звенит в ушах смертельная коса,
Стучат всё чаще гробовые крышки,
Чужие отвечают голоса.
Но цифр этих я стирать не буду
И рамкой никогда не обведу.
Я всех найду, я всем звонить им буду,
Где б ни были они, в раю или в аду.
Пока трепались и беспечно жили —
Кончались денно-нощные витки.
Теперь о том, что недоговорили,
Звучат, как многоточия, гудки.

Сейчас все сплошь и рядом жутко «сильные»!
Куда ни плюнь — везде одни Мадонны!
Уже давно не молодые и наивные,
А битые, насквозь жизнью прожженные!
Сейчас все бьются, будто так положено,
Как будто нечем нам больше заняться!
Как будто нам дорога в ад проложена,
А мы же рождены сопротивляться!
И кто вот научил нас этой стойкости?
Зачем сражаться, будто на войне?
И почему же с губ слетают колкости?
Мы день и ночь копаемся в себе!
И кто вообще придумал слово «сильная»?
Кто дал ему уклон женского рода?
Зачем добавили туда две гласных «А"и «Я»?
Ведь сильной быть — не женская забота!
Мы все себе такие Жанны Дарк,
И рушим крепости, что были нерушимы!
Как будто амазонки — все в бегах!
И слабость лишь одна у нас — мужчины!
«Ну разве это слабость? Ерунда!» —
Воскликнет хором племя амазонок. -
«Отныне не влюбляюсь никогда!
Пусть лучше мне никто не будет дорог!»
Да без проблем! Конечно, наплевать!
Я ведь сама не добрая, не милая!
Но, думаю, пора уж вспоминать,
Кто научил нас этому больному слову «сильная»

Как жаль, что нам двух жизней не дано...

Как жаль, что нам двух жизней не дано…
Одну бы мы как черновик прожили.
Неважно, что там было б суждено,
Какие ждали б нас перипетии.

А вот вторую, взяв как чистый лист,
Мы б набело её переписали.
И получилась бы у нас такая жизнь,
О какой Боги даже не мечтали!

И не было б в ней места для врагов,
Для зависти, предательства, печали.
В ней все бы мы нашли свою любовь,
Когда бы мы заранее всё знали.

Но нам, увы, двух жизней не видать,
Чтобы одну как черновик прожили…
И потому хочу вам пожелать,
Чтоб к той, что есть, вы бережнее были.

Грешна

Грешна. И я простить не все смогу.
Нарушив божьи заповеди главные,
Я не подставлю левую щеку,
Когда меня ударили по правой.

Грешна. Чужого мужа возжелав,
Я не раскаялась, не устыдилась.
И мысль моя, и плоть к нему рвалась,
Душа, о, Господи, ему молилась.

Грешна. Гордыню мне не усмирить,
И не понять предавшего однажды.
Высокомерием привыкла я казнить,
И ложью не обманываться дважды.

Грешна. И в действиях моих, и в мыслях.
Порою и душой была темна.
Я помню на столе разбросанные письма –
К нему. Но их прочла она.

В них не было любовного начала.
Но так была душа обнажена!
И эту женщину я по лицу хлестала –
Наотмашь. За него. И за меня.

Грешна. Я ненавидела, не скрою.
Когда в глаза пытались мне польстить,
А после, втихомолку, за спиною,
Булыжником в лопатки угодить.

Грешна. Прости мне, Господи, и все же
Помилуй виноватых предо мной
За шрамы – на душе, рубцы – на коже,
За некогда утраченный покой.

Мечта, вера, надежда и воля

"Как больно!"-стонала мечта,
Разбившись о стену запрета.
"Наверное мне никогда
Не сдвинуть преграду эту!"

Но вера сказала:"Терпи!
Попробуй опять и снова,-
Ты на неё посмотри-
Она же рухнуть готова!"

Надежда шепнула:"А вдруг
Всё ещё будет,а?
Попробуй мой милый друг,
Я буду с тобой всегда!"

И крикнула воля:"Вперёд!
Пусть даже пронзает боль,-
А вдруг тебе повезёт
И ты обретёшь любовь?"

"Как больно!"-стонала мечта,
Разбившись о стену в кровь.
Но поднялась она,
Что бы попробовать вновь.

Главного глазами не увидишь..

Ты больше ничего не говори
Про тот секрет… Всё очень даже просто.
Его раскрыл давно Экзюпери,
Ища свои ответы на вопросы.

Чтоб истину прекрасную найти,
Он мчался в запредельность! И планеты
Его к себе манили по пути,
Рассказывая тайны и секреты:

Глазами не увидишь никогда
То главное, что скрыто от познанья
Людей, так торопящихся всегда
Терять себя в глубинах мирозданья!

Одно лишь сердце зорко!
И навеки
Ключ от секрета спрятан -
В человеке!...

Женщинам...

Как хочется вернуть душе невинность,
Чтобы, как в детстве, верить в чудеса...
Чтоб сказка вновь могла дарить нам радость
Чтоб нас в страну Фантазий унесла

А дамы все - Алёнушки всё те же,
Всё принца ждут, хоть седина в висках
И хоть мечтать приходится всё реже,
В прекрасных снах летают в облаках

Не позволяйте вы душе разбиться
От повседневности, от горечи, от слёз
Позвольте ей повыше в небо взвиться,
Чтобы её поток Любви унёс...

Еду в родные края

Еду в родные края,
поезд на стыках трясёт.
Мимо Россия моя
в скорбном обличье плывёт.

Молча стоят вдоль дорог
призраки жизни былой.
Собран последний оброк
на внеземной упокой.

Больно смотреть на следы
тех перестроечных лет.
Вместе с избытком воды
выплеснут жданный малец.

Вырван из русской груди
ген дружелюбных пенат.
Ветер забвенья гудит,
в душах резвится закат.

Только у сытых столиц
кладезь бетонных дворцов
с фальшью упитанных лиц
и кровожадных дельцов.

В осеннем парке

В старом, ветрами обглоданном парке,
бродят тихо тени былого...
Прячутся тени под темные арки,
что-то мне шепчут - не слышно ни слова.

Только со мной эти тени исчезнут...
Молча брожу по аллеям пустынным...
Разум в пучину смятения ввергнут
счастьем копеечным... горем алтынным...

Новые иголки

Новые иголки отрастили ёлки,
Яркие и мягкие, похожи на оборки,
Пушистые, торчащие игривые чёлки,
Непослушные, в топе пучками метёлки.
Кедр, можжевельник, сосна, кипарис,
Ель и пихта, секвойя и тис -
В новых иголках словно в шёлке,
Приятны на ощупь, совсем не колки.
Проверить обнову летят к ним пчёлки,
На ветках птицы трещат балаболки,
О том, что иголки, листьев осколки,
Но многогранны и жизнью долги…

Любым невзгодам вопреки
Ты дружбу бережно всегда храни.
Сподвигнуть мир вокруг себя
Помогут верные друзья.
С обманом лучше не шути,
Ведь разойдутся в стороны пути.
А если ты претерпишь в этом мире боль,
Друзья останутся на веки вечные с тобой.

Чужая женщина... Чужой мужчина..

Чужая женщина... Чужой мужчина...
Столкнулись взглядами, а в чем причина?
А просто...женщина любила сказки...
Забыла женщина...мужские ласки.
Ну а мужчина...глаза увидел...
И вдруг подумал, кто их обидел?
Ей так хотелось поверить в Чудо!
Но жизнь, не Сказка...беги от сюда!

Ну а мужчина? Ведь он...Мужчина...
Была для взглядов...своя причина.
Вот эта женщина, а вот мужчина...
Уже не ищут Они причину...
И потянулись слова часами..
И все Их взгляды сказали сами!
P.S
Ах как же в жизни нам мало надо,
Когда-то...Слова, когда-то...Взгляда..

Вечный огонь

От героев былых времен не осталось порой имен, —
Те, кто приняли смертный бой, стали просто землей и травой.
Только грозная доблесть их поселилась в сердцах живых.
Этот вечный огонь, нам завещаный одним, мы в груди храним.

Посмотри на моих бойцов, целый свет помнит их в лицо,
Вот застыл батальон в строю, снова старых друзей узнаю.
Хоть им нет двадцати пяти — трудный путь им пришлось пройти.
Это те, кто в штыки поднимался, как один, те, кто брал Берлин.

Нет в России семьи такой, где б не памятен был свой герой.
И глаза молодых солдат с фотографий увядших глядят.
Этот взгляд, словно Высший Суд для ребят, что сейчас растут.
И мальчишкам нельзя ни солгать, ни обмануть, ни с пути свернуть.

Инструкция перед поездкой за рубеж

Я вчера закончил ковку, и два плана залудил
И в загранкомандировку от завода угодил.
Копоть, сажу смыл под душем, съел холодного язя
И инструкцию прослушал, что там можно, что нельзя.

Там у них пока что лучше бытово
Так, чтоб я не отчебучил не того,
Он мне дал прочесть брошюру, как наказ,
Чтоб не вздумал жить там сдуру, как у нас.

Говорил со мной, как с братом, про коварный зарубеж,
Про поездку к демократам в польский город Будапешт:
«Там у них уклад особый, нам так сразу не понять,
Ты уж их, браток, попробуй хоть немного уважать.

Будут с водкою дебаты, отвечай:
Нет, ребята-демократы, только чай.
От подарков их сурово отвернись,
Мол, у самих добра такого завались».

Он сказал: «Живи в комфорте, экономь, но не дури.
Ты гляди, не выкинь фортель — с сухомятки не помри.
В этом чешском Будапеште уж такие времена.
Может скажут: «Пейте, ешьте», ну, а может, ни хрена».

Ох, я в Венгрии на рынок похожу.
На немецких, на румынок погляжу.
Демократки, — уверяли кореша, —
Не берут с советских граждан ни гроша.

«Буржуазная зараза там всюду ходит по пятам.
Опасайся пуще сглаза ты внебрачных связей там.
Там шпионки с крепким телом, ты их в дверь — они в окно.
Говори, что с этим делом мы покончили давно.

Но могут действовать они не прямиком,
Шасть в купе, и притвориться мужиком.
А сама наложит тола под корсет…
Ты проверяй, какого пола твой сосед»

Тут давай его пытать я:»Опасаюсь, маху дам.
Как проверить? Лезть под платье? -Так схлопочешь по мордам».
Но инструктор парень-дока, деловой. Попробуй, срежь!
И опять пошла морока про коварный зарубеж.

Я популярно объясняю для невежд:
Я к болгарам уезжаю, в Будапешт.
Если темы там возникнут — сразу снять.
Бить не нужно. А не вникнут — разъяснять.

Я по ихнему ни слова ни в дугу и ни в тую.
Молот мне — так я любого в своего перекую.
Но ведь я не агитатор, я потомственный кузнец,
Я к полякам в Улан-Батор не поеду наконец.

Сплю с женой, а мне не спится: «Дусь, а Дусь.
Может я без заграницы обойдусь?
Я ж не ихнего замеса, я сбегу.
Я ж на ихнем ни бельмеса, ни гу-гу».

Дуся дремлет, как ребенок, накрутивши бигуди.
Отвечает мне спросонок: «Знаешь, Коля, не зуди.
Что-то, Коль, больно робок. Я с тобою разведусь.
Двадцать лет живем бок о бок, и все время Дусь, да Дусь.

Обещал, забыл ты, верно, ох хорош!
Что клеенку с Бангладеша привезешь.
Сбереги там пару рупий, не бузи.
Хоть чего, хоть черта в ступе привези».

Я уснул, обняв супругу, Дусю нежную мою.
Снилось мне, что я кольчугу, щит и меч себе кую.
Там у них другие мерки, не поймешь — съедят живьем.
И все снились мне венгерки с бородами и ружьем.

Снились Дусины клеенки цвета беж
И нахальные шпионки в Бангладеш.
Поживу я, воля божья, у румын.
Говорят, они с поволжья, как и мы.

Вот же женские замашки: провожала — стала петь.
Отутюжила рубашки — любо-дорого смотреть.
До свиданья, цех кузнечный, аж до гвоздика родной.
До свиданья, план мой встречный, перевыполненный мной.

Пили мы, мне спирт в аорту проникал.
Я весь путь к аэропорту проикал.
К трапу я, а сзади в спину, будто лай:
«На кого ты нас покинул, Николай!»
… показать весь текст …

Будапешт

В час ушедшей мечты и последних надежд,
Из сплошной пелены снегопадов
И туманов возник золотой Будапешт
С яркой краской роскошных фасадов

Как мираж, он и прежде вот так возникал,
Снова память мою освежая,
И в сверкающей меди соборов вставал
Меж холмов по теченью Дуная.

Я любил находиться у этой реки,
И до ночи смотрел у причала,
Как плывут на судах вдалеке огоньки
Мимо окон речного вокзала.

Хорошо помню всё, что увидел тогда:
Отражённая в окнах вокзала,
Очень быстро скользнула по небу звезда,
Прямо в воды Дуная упала.

Может быть, кто-то видел всё это в окно,
Но в таверне, где скрипка звучала,
Из-за спущенных штор не увидел никто,
И звезда понапрасну пропала.

Балериной, отбросившей путы одежд,
из сплошной пелены снегопадов
и туманов возник золотой Будапешт
с яркой краской роскошных фасадов

Не мираж и не сказка – возник наяву.
Снова память свою освежая,
я опять мимо древних соборов плыву
по темнеющей глади Дуная.

Я любил находиться у этой реки
и до ночи смотреть у причала,
как плывут на судах вдалеке огоньки
мимо окон речного вокзала.

Хорошо помню всё, что увидел тогда,
прочертив на краю небосвода,
подарила последний автограф звезда
и разбилась о тусклую воду.

Может быть, кто-то видел всё это в окно,
но в таверне, где скрипка молила,
тот стремительный росчерк не видел никто,
просто им не до этого было.

Время, словно течение этой реки,
и поступки, как тряпки, полощет.
Точно так же на Буде горят светляки,
Гордый Пешт многолик и заносчив.

Мне хотелось отбросить занудную грусть
и спалить ее в топке заката.
Я не знаю, когда в этот город вернусь,
и смогу ли вернуться когда-то.

Мне ночью снился Будапешт...

Мне ночью снился Будапешт,
Нет, не сегодняшний — вчерашний.
Минуло сорок с лишним лет…!
Во сне всё было настоящим.

Я помню Буду, помню Пешт,
И голубой Дунай с мостами,
Мне было лишь двенадцать лет,
Весь мир наполнен чудесами.

Кафе уютное с окном,
За ним — прекрасный вид на город.
Так хорошо нам с ней вдвоём,
Так памятен сей миг и дорог!

Пред мамой пачка сигарет,
И кофе в чашечке дымится.
Таких мгновений слаще нет…
Как жаль, что всё мне только снится.

Сюда зашли мы отдохнуть,
За столько лет наговориться.
Лишь в сладком сне можно вернуть
Реальность, чтоб в ней раствориться.

Как четко вижу я лицо,
Морщинки милые у глаз.
И так знакомо мне кольцо,
Что на руке моей сейчас.

И зная, что мне снится сон,
Я тороплюсь тебе шепнуть:
«Как хорошо, что мы вдвоём».
Я так боюсь свой сон вспугнуть!

Хочу ещё совсем чуть-чуть
Волшебной встречей насладиться,
Чтобы, проснувшись, помянуть
Душистым кофе. И молиться…

Пролетая ночью над Венгрией

Была неделя сбывшихся надежд,
Был жгучий чАрдаш ветреного мая
И бесшабашный город Будапешт,
На семь мостов пристегнутый к Дунаю…

У каждого свои пути и сны —
А я не помню радостней приметы,
Чем целоваться в зелени весны,
Трепещущей по Андрашши с рассвета.

БелвАрош сонно окна открывал,
Будил со стекол зайчиками Буду
И звонкий майский воздух просто звал
Вцепиться в день, как в лакомое блюдо!

На ВерешмАрти так играл скрипач!
Так утки в ВарошлИгете сновали!
Дразнил корицей утренний калач
И Геллерт плыл в пушистом покрывале…

Растаяло. Но есть еще токай
И паприки осталось с пару ложек;
Зима сильней виски лизнет — пускай:
Успешно завершен мадьярский прожиг.

И диск души на обе стороны
Благословили Матиаш да Иштван…
Тождественно значение весны
От наших трасс до самых дальних крыш там!

А в общем-то, куда б ни занесло,
И как бы это ни было недолго —
Где любишь и любим, всегда светло
И ярко до щенячьего восторга.

Но я с небес, меж облачных одежд,
Гляжу во тьму морозную и знаю:
На дне зимы — весенний Будапешт,
Расшитый фонарями по Дунаю…

А ведь для СЧАСТЬЯ надо нам немного —
В семье поддержка, в доме дружный быт,
Здоровье близких, честность перед Богом…
Тогда и счастье душу посетит!

Сбрасывая силу страха

Силу тяготения земли
первыми открыли пехотинцы —
поняли, нашли, изобрели,
а Ньютон позднее подкатился.

Как он мог, оторванный от практики,
кабинетный деятель, понять
первое из требований тактики:
что солдата надобно поднять.

Что солдат, который страхом мается,
ужасом, как будто животом,
в землю всей душой своей вжимается,
должен всей душой забыть о том.

Должен эту силу, силу страха,
ту, что силы все его берет,
сбросить, словно грязную рубаху.
Встать.
Вскричать «ура».
Шагнуть вперед.

Сила привычки

Сила привычки — великая сила!
Мы привыкаем почти ко всему.
И чёрт привычный нам кажется милым.
Мы улыбнёмся при встрече ему.

Мы привыкаем к вину и к работе.
К людям и к месту где долго живём.
Легче нам жизнь жить в привычной заботе.
В ней мы в беду утешенье найдём.

Быстро к хорошему мы привыкаем.
В мире привычном нам легче прожить.
В нём мы живя ,его часто ругаем.
Лишь потеряв начинаем ценить.

Мы привыкаем порой даже к боли.
К той ,от которой не можем уйти.
А жить привыкнув всю жизнь в неволе,
Счастья в свободе не сможем найти.

Сила привычки — великая сила!
К жизни привыкнув, я жить не боюсь.
Сколько б меня эта жизнь не била.
Я к ней привык и жить дальше стремлюсь!

Терпение

Уходя - уходи! Не оглядывайся!
Богородице Дево - радуйся!
Свет благой впереди - спасение!
Корень благ, добродетель - терпение...

Сил на зло и на гнев - не растрачивай!
Отпусти! - всё вернётся с отдачею.
Дух святой сокрушить - невозможное!
Огради свою душу от ложного…

Суета, беспокойство - бессмысленны!
Только время приблизит нас к истине…
Мир других на пути - отражение!
Двери все открывает терпение…

Смелость и терпение

Ты хочешь изменить судьбу? Меняй!
Будь смелым, твёрдо верь, что всё возможно.
Ни на кого при этом не пеняй;
Канон свободы воли - непреложный.

А если невозможно? То смирись!
И наберись терпения и веры.
Будь мудрым. Просто Богу помолись,
И за урок благодари без меры.

Учись с любовью каждого встречать.
И отпускать без слёз, без сожаленья.
Ведь главное - уменье различать,
Где требуется смелость, где терпенье.

Терпение

Учись терпеть до смертной боли,
До помутнения в мозгу.
И в этой сути, в этой соли,
Частичку жизни сберегу.

В борьбе с неугомонной смертью
Лишь жизнь окажется права.
Ты посмотри как стойко терпит
Неистребимая трава.

Её топтали и косили,
Сушило зноем, жгло огнём.
Она жива и снова в силе,
И веселит погожим днём.

В траве упрятано терпенье,
Терпенье солнца и земли.
Ветров змеиное шипенье,
Дождей спасительный полив.

Она прорвётся сквозь ступени,
Пробьёт росток в горах, в степи.
Воспрянет в яростном терпеньи,
И ты терпи, терпи, терпи.

Берегите матерей

Берегите матерей, берегите!
Будьте ласковы и не грубите.
Ведь они Вас с любовью растили,
И здоровье свое не щадили.
Волновались, не спали ночами,
Когда к Вашей кроватке вставали.
Свою жизнь ведь готовы отдать,
Лишь бы Вам никогда не страдать.
Навещайте, почаще звоните,
Что вы любите им говорите.
Они ждут каждый день, каждый час
Чтоб увидеть, взглянуть бы на Вас.
Жизнь проходит, а мамы стареют,
И по Вас всей душою болеют.
Но когда матерей мы теряем,
Вот тогда мы себя упрекаем.