Георгий Скрипкин - цитаты, высказывания (Страница 8)

После разлуки

Я погружаюсь в женское тепло,
вдыхаю жадно прелесть аромата.
И на душе становится светло
от ярких звёзд и лунного заката.

Не может быть последней эта ночь.
Не может счастье быть наполовину.
И ты свои сомненья гонишь прочь
в ночную своенравную стремнину.

Желанием горят твои глаза
мелькают в спешке жаждущие руки.
В предчувствии забыты тормоза,
что были очень нужными в разлуке.

Спасибо, дорогая, за любовь,
прошедшую сквозь муки испытаний.
Я выпить её полностью готов,
исполнив наше общее мечтанье.

Мамины волнения

Мамины волнения
Юность встала на крыло,
улетел мой милый птенчик.
Сквозь вагонное стекло
мне сказал – до новой встречи.
Я шагала в забытьи
по вокзальному перрону.
Разошлись наши пути
по армейскому закону.
Я должна его понять,
только сердцу не прикажешь.
Я должна, но я же мать,
разве разум мой обяжешь.
Не могу ни есть, ни спать,
душат мысли о ребёнке.
Ни жестка ли там кровать,
не больны ли перепонки.
Не голодным ли стоит
в гарнизонном карауле.
За него душа болит,
там, быть может, свищут пули.
Лезут мысли каждый день,
по ночам тревожат душу.
Может это дребедень,
но её нельзя не слушать.
Но её нельзя прогнать
за распахнутые двери.
Сыну некогда писать,
я пытаюсь в это верить.
В ожидании живу,
одиночеством страдаю.
Может к сыну призовут,
я давно о том мечтаю.

Приятные воспоминания

Сначала иней пощипал траву,
потом снежком укутало округу.
С морозным ветром дождик не в ладу,
за то, что тот смахнул с небес подругу.

Теперь на небе солнышко кружит.
Сияет синью купол над землею.
Под этой синью так приятно жить
и, улыбаясь, вспомнить про былое.

Вот так же было год тому назад -
светило солнце, снег скрипел игриво.
Нас дружелюбно встретил Летний сад,
мы не сдержали пылкого порыва.

Тот поцелуй был долгим и хмельным.
Шальные мысли лезли из объятий.
Ты назвала меня своим родным
и нашу встречу сделал приятной.

Без женщин не было б лиризма

Без женщин не было б лиризма,
стихов небесной чистоты.
Ну, разве можно афоризмом
сказать о силе красоты.

Ну, разве можно краткой фразой
святую прелесть описать.
В ней нежный блеск хрустальной вазы,
бутонов розовых краса.

В ней мой источник вдохновенья,
любви живительная новь,
восторгов чудное виденье,
что будоражит в жилах кровь.

Её обидеть не решаюсь
ни наяву и ни во сне.
Я ей безмерно восхищаюсь
и преклоняюсь перед ней.

Коварство

Коварство дерзкое прощаю
лишь только женщине одной.
Я в нём наивность привечаю
и робкий вызов заодно.

Её коварство умиляет
и будоражит кладезь чувств.
Оно взбодриться заставляет,
я им от лености лечусь.

Я с наслаждением читаю
её коварство по глазам.
С особым трепетом листаю
всё то, что в мыслях вижу сам.

И с каждым разом убеждаюсь,
что в том коварстве жизнь моя.
Вот потому и восхищаюсь,
у Бога новый день моля.

Робкая душа

Внутри тебя кипит любовь.
Фонтаном бьёт лавина страсти.
Ты видишь много сладких снов,
а наяву не веришь в счастье.

И нерастраченная страсть
не может выбраться из тела.
Любовь проходит мимо ласк,
как будто ты того хотела.

Раскройся робкою душой,
взгляни на мир без сожаленья.
И жизнь обнимет красотой
и примет страстное биенье.

Разговор с мамой

Рукой ласкаю твой портрет
с цветком бегонии.
Тебе на фото столько лет,
как мне сегодня.

Печалью тронуты глаза
с налетом скорби.
Они пытаются сказать
о страшном горе.

Я этот взгляд уже видал
в далеком прошлом.
Тогда значенья не придал
за всем хорошим.

И вот теперь молю судьбу -
верни наследство.
Махры сознанья тереблю,
впадаю в детство.

Но только памятью своей
беду не смоешь.
И недосмотр минувших дней
уж не замолишь.

Прости меня за ту печаль
и невниманье.
Я рад бы заново начать
со словом «мама».

Ростральные колонны

Стрелка, ростры на колоннах
в виде кораблей.
Здесь когда-то порт торговый
принимал гостей.
Фонари на тех колоннах
освещали путь.
Им маститый флотоводец
доверял судьбу.
Возле пирса суетились
знатные купцы,
Моряки не торопились
отдавать концы.
Разве можно торопиться,
если град Петра
Подставлял младые лица
с раннего утра,
Разгонял тоску — кручину,
пригласив в кабак,
Наливал сполна в братину
водки на пятак.
Нет давно уж мореходов
и купчишек нет,
А Ростральные колонны
украшают свет.

Екатерининский парк

Иду по парку с раскрасавицей Надеждой,
А сам ищу следы Великой Катерины.
Но мельтешат вокруг цивильные одежды
Без пышной юбки и знакомой пелерины.
Из флейты льется откровенье жаворонка,
Маэстро Глинка заставляет оглянуться.
Сидит на лавочке курносая девчонка,
Сидит и слушает, не смея шевельнуться.
А рядом пенятся цветущие сирени,
И воздух жалует волшебным ароматом.
Барокко русское известного Растрелли
Не отражает никакого компромата.
Лишь золоченых куполов златые тени
Нас укрывают от назойливого солнца.
И день субботний, как святое воскресенье,
Надежду дарит из счастливого оконца.

Откровения Фонтанки

Я вытекаю из Невы,
теку по центру Петербурга.
Я не хочу быть слишком бурной,
мои течения плавны.
Иначе быть и не должно,
дворцы не любят суетливость.
Я их приветствую учтиво,
блистать не каждому дано.
Люблю нависшие мосты,
но больше всех с конями Клодта.
Мне даже шум настырных лодок
не доставляет маеты.
И, словно с барского плеча,
Большой Неве дарю я воды.
И, отрекаясь от свободы,
могу волною покричать.

Ворчливый братишка

Я люблю свою сестру,
иногда жалею.
Пожалеть – несложный труд,
если заболеет.
Но зловредная сестра
заболеть не хочет.
Встанет с раннего утра
и весь день хохочет.
Да и хохот у нее
громкий и противный.
Настроение мое
хуже позитива.
Я и рад бы с ней играть,
только душит злоба.
Хватит петь и хохотать.
Где твоя хвороба?
Вот тогда бы пожалел,
посидел с несчастной.
А сейчас ее б портфель
разорвал на части.

В Крыму

Вершины гор укрыли облака,
Пусть отдохнут от солнечного зноя.
Они пришли сюда издалека
И принесли гармонию покоя.
Меня привлек парик из облаков
Своей родной, неброской красотою.
Такой же зрил у невских берегов,
Точней, в Можайском, прямо над горою.
Как тесен мир, и как прекрасен он.
Мне эту мысль навеял воздух Крыма.
Я обласкал его со всех сторон,
Ведь он один, такой неповторимый.

Форосская церковь

Парит над Форосом великое чудо —
Знаменье на Красной скале.
Над ним потешались земные иуды
Без малого семьдесят лет.
Его оскверняли под ритмику джаза,
Срывали красу куполов.
Но вытравил ветер хмельную заразу
Из нехристианских голов.
И вновь воссияло святое величье
Над таинством крымской земли.
И радует церковь небесным обличьем,
Взывает и благоволит.
И я восхищаюсь священным твореньем,
В котором главенствует бог.
Горит в небесах золотое знаменье
На траверсе горных дорог.

Наш Севастополь

Белых зданий манящая близость
отражается в зареве бухты.
Величавая Графская пристань
направляет морские маршруты.
Мы шагаем Приморским бульваром
И звучим Севастопольским вальсом.
Распалилась душа антиквара,
Каждый кустик нам кажется важным.
В каждой пяди российского града
Мы находим геройскую славу
И истоки внушительной правды,
Что в Крыму ты, действительно, главный

Ялта

Южный берег Крыма,
Ялта в эпицентре.
Доброго радушья
памятник бесценный.
Мы идем любуясь
с набережной морем,
Местным колоритом
и курортной модой.
Солнечные яхты
машут парусами.
Взбалмошные чайки
спорят с небесами.
Лавочки резные
спрятались в тенечке.
Кроны у деревьев
балуют до ночки.
Своды ресторанов
манят разносольем.
Очень ароматно
южное застолье.

Анапа

Ах, Анапа ты, Анапа,
твой характер не внове.
У тебя под белой шляпой
только ветер в голове.
То он севером завоет,
то южанином споет.
То на запад тучи гонит,
то с востока призовет.
От сплошного ветродуя
разлохматились мечты.
По душе гуляет стужа
под аккорды маяты.
Никакого откровенья,
никакого бытия.
Но прекрасные мгновенья
дарим ветру ты и я.

На псковщине

Сочны на псковщине луга,
Стройны на псковщине березы.
С деревьев капают слога,
В которых радостные слезы.
Здесь вольно дышится весной,
И песни кажутся певучей.
Здесь ветры мчатся стороной
Туда, где лес стоит дремучий.
А рядом сдобные поля.
Ласкают душу озимые.
Дивится зеленью земля
Под небесами голубыми.
И очень хочется прильнуть
К святой наивности березы.
И память с нежностью вернуть
В поэму чувств от пошлой прозы

Родимый Ярославль

Родимый Ярославль, святая колыбель.
Моих счастливых дней застенчивая гавань.
Я сердце протянул открытое тебе
и речь свою веду душевными слогами.
Дарю тебе любовь за первые шаги,
за первую весну и первые мечтанья.
Ты мой надежный друг и жизни моей гид,
и правое плечо в период испытаний.
Я чувствую тепло на волжском берегу.
С достоинством приму и впредь твое участье.
Сиянье куполов я в сердце берегу.
Со звоном куполов вбираю в душу счастье.

Грусть по родине

Я по матушке Волге скучаю,
Я по городу детства грущу.
Только волжская песнь выручает,
Под нее Ярославлем дышу.
И опять по крутому откосу
Я с друзьями бесстрашно бегу,
И на лодке до нижнего плеса
Ветерком разгоняю тоску.
А на Стрелке влюбленные пары
Незлобиво завидуют нам.
На скамейках ворчливая старость
Призывает к конкретным делам.
Мы плывем и не слышим призывов
За волной пароходных гудков.
Нас волнуют другие позывы,
Нам милей чистота родников…
…И опять я один на причале
Поэтический опус пишу.
Я по матушке Волге скучаю,
Я по городу детства грущу

Край родной

Я приехал в край родной,
под пригляд озерной сини.
Здравствуй, здравствуй, милый мой,
миротворный и красивый.
Здравствуй, нежная листва,
здравствуй, птах неугомонный.
Завязь каждого куста
голосит весенним звоном.
Разливается тепло
по натруженным суставам.
Как же в жизни повезло,
что все это мне досталось.
Свежесть утренней росы
освежит мое сознанье.
И история Руси
пробежит в воспоминаньях.

Новое служение

Представился я веку двадцать первому.
И мог бы, но в двадцатом не остался.
Своими оживающими нервами
я новому служению отдался.
Россия, возрожденная Россиюшка,
к тебе я в услужение прибился.
Возьми мою не траченную силушку
и опыт, что с годами накопился.
Я сердцем поделюсь и не задумаюсь,
и боль твою принять не заробею.
Живя твоими праведными думами,
я сделать невозможное сумею.

Я горжусь российским парнем

Я горжусь российским парнем,
защищающим державу.
У него в петлицах память
боевой солдатской славы.
На его плечах погоны
с атрибутикой Победы.
И презумпция закона,
что писали наши деды.
На его фуражке совесть
в горделивом оформлений.
Он идет в наряд по зову,
по сердечному веленью.
И я верю, что надежно
охраняются границы.
Даже если невозможно,
он до смерти будет биться.

Щадящая зима

Легкий морозец кусал незлобиво
нежные щеки твои.
Ты наблюдала морозное диво
в инее сонной хвои.

В синих глазах я прочел отраженье
радости нежный букет.
Как же легко быть в твоем окружении,
и не мгновений, а лет.

Как же приятно вдвоем погрузиться
в прелесть щадящей зимы.
И наслажденьем с тобой поделиться,
взяв у природы взаймы.

Злопыхатели

Вы все горазды осуждать
и сыпать солью недовольства.
Пинком сомнения поддать,
вкусив однажды вседозвольства.
Послушать вас, так вы спецы
во всех делах, в любых науках.
Где точных знаний дефицит,
там вы с поганой бочкой слухов.
Для вас не писана мораль
и не предписаны законы.
Вам что дерьмо, что пастораль,
что рюмка водки для разгона.
И вы опасны для страны
не тем, что злостью голосите,
А тем, что слугам сатаны
составить партию хотите

Первый день зимы

Первый день зимы,
снежная пороша.
Нет осенней тьмы,
мысли о хорошем.
Стройный Снеговик
на лужайке вырос.
Развеселый вид,
нос без заковырок.
Детских голосов
звонкая октава.
Лепят из снегов
крепкую заставу.
Строится гурьбой
снежная преграда.
Скоро грянет бой,
тот, что детям в радость.

Беременность Отечества

Коляски розовые, синие, зеленые,
И в каждой будущее Родины сопит.
Они пока что озорные, несмышленые,
Но очень многое им завтра предстоит.
Ну как же радует беременность Отечества
И материнские счастливые глаза.
Я сочетаю это с жизненною вечностью
И не позволю надавить на тормоза.
И пусть российская глубинка оглашается
Неумолкающим ребячьим озорством.
И ничего, что детям многое прощается,
Им не простится даже малое потом.

Скорбь по погибшим

Столп на Дворцовой, ангел на вершине.
Видна печаль в букетиках цветов.
Невинных жертв крылатая машина
взяла с собой в хранилище веков.
Скорбит страна, поникли петербуржцы,
мокра брусчатка площади от слез.
Не голосят лихие трубадуры,
притихший Зимний прикрывает лоск.
Людской поток безмолвен и печален,
но он сплочен единою бедой.
Вдруг в тишине рыданья зазвучали,
и взбудоражил звезды бабий вой.
И вместе с воем в небо устремились
частички душ рыдающих людей.
Мой милый ангел, сделай божью милость,
Пускай падет безжалостный злодей.

Моим друзьям

Мои друзья, порой мне так вас не хватает.
Я вспоминаю те года, что красились мечтой.
Тогда к неведомым мирам мы смело улетали
И бесшабашной суетой корявили устой.

Тогда меняли брюки клеш на клепаные джинсы,
А разрешенное тангО на пресловутый джаз.
И не хотели сознавать конца беспутной жизни,
А от навязчивых красот дурманились в экстаз.

И вот теперь я вам пишу из данного сегодня,
И приглашаю помянуть всех тех, кто не дожил.
Погибли многие из нас не в мании угодных,
А чтоб лучилась на земле идей достойных жизнь.

Люби меня, люби

Смешинки синих глаз
ласкаю нежным взглядом.
Твой яркий маникюр
дрожит в моей руке.
Тоска ушла совсем,
ведь ты со мною рядом.
Я чувствую тепло
в знакомом говорке.

За этот говорок
готов отдать полжизни.
Взаимное тепло
струится из груди.
Я кутаю тебя
волною альтруизма
и тихо говорю –
люби меня, люби.

Российское наследство

Смотрю на детство, радуюсь
смешному щебетанью.
В глазенках вижу радугу
с весенними цветами.
И светятся улыбками
дворовые площадки.
А это не улика ли
семейного достатка.
Блаженствую на солнышке
в обнимку с милым детством,
и чую, счастьем полнится
российское наследство.