Новые статусы - Городская лирика

Не дай мне, Боже

Тоску мою и чаем не спровадить,
Смоленск съедает пустота.
Не обеднеть,не ссучиться,не спятить,
Не дай мне,Боже,никогда.

Под тяжким бременем,расколом,
Во мраке гаснущей свечи,
На погосте красочным глаголом
Родным мне сердце не лечить.

А с этим в собственных дворах
Не видеть рюмочное пьянство.
У мамы слезы на глазах
И быть осмеянным за чванство.

И с скромным спрятанным богатством
Моей бесхитростной души.
Не знать мне скверностей и бл*дства
Под дымом терпким анаши.

Огни города

Опять откланялся с закатом
Навеки невозвратный день.
От всех, поживших здесь когда-то,
Огонь остался, а не тень!

Стихия пламенно огнями
Со мной общается без слов,
Фонарным светом вечерами,
Души касаясь берегов.

И направляется в пространство
Затихших улиц, площадей...
Прекрасных метатронных странствий
Свеченье множества огней!

Возвращение в старый город

Золота солнца овит паутиной,
Не изменился ты, город старинный,
Юн, как столетья назад.
Теплые камни дрожжат под стопою;
Ты не волнуйся, я снова с тобою;
Я возвращаюсь назад.

Арки, соборы, проулки и птицы;
Снова навстречу потянутся лица
Длинною, смуглой гурьбой;
Память! Неси меня выше, за шпили,
Где мы молились, где мы любили,
Город веселый, с тобой.

Здесь, где известны меж улиц дороги,
Длинные ночи, печали, тревоги -
В стенах твоих навсегда;
Ночь поменяется с днем чередою;
Снова угаснет совсем молодою
В утреннем небе звезда.

Прошлое через столетья вернулось;
Птичкою сердце мое встрепенулось -
Выше и выше лечу!
Небо распахнуто, словно без донца
И колокольня, державшая солнце,
Словно ладони свечу.
(Ольга Волкова)

В тишине

В тишине пронзительной и гулкой,
Вдоль аллеи, по прямой лыжне,
Так нужна вечерняя прогулка:
Мне не жить-не быть без этих дней!

Мерный скрип, сначала потихоньку -
Позади ещё один квартал.
Но казалось, молодой девчонке,
Что "соперник" в спину мне дышал.

Жёлтый блик окошки излучают.
Мчу и не сбиваю скоростей.
Словно судьи, тополя мелькают.
Хрусталём отсвечивает снег.

В белоснежном инее ресницы,
Щёки от старания горят!
Это - только первая страница.
Только - середина декабря!...

Утро в городе

Потемнели окна - стали как глазницы,
Череп многоглазый резко побелел;
И дома под утро превратились в лица,
И столпились лица, в зелени, без тел.

А где мост горбатый выгнулся дугою,
Словно кот в испуге или пред прыжком,
Одноглазый сторож с каменной ногою
Ослеплен до ночи скромный рычажком.

Со звериным ревом носятся машины,
И металл брюхатый прыгает, трясясь;
Портя атмосферу, разорвав вершины,
Рев железной птицы держит с низом связь.

Чудища прогресса будут жить до ночи,
Джунгли из бетона переполошив,
Чтоб за них решили - где, когда, - и, впрочем,
Что придется делать с тем кто цел и жив...
(Ольга Волкова)

Всего-то пять...

­­­Всего-то пять трамвайных остановок,
потом пешком немножечко ещё:
Пришла пора опробовать обнову -
коньки с ботинками через плечо!

У стенки гардероб, пропахший кожей.
Уют. Тепло. Скамейки вдоль стены.
Не все с коньками - "торговали рожей"
Те, у кторых "вход" за полцены.

Они завидовали нам, наверно,
на месте, пританцовывая в такт,
Одетые крикливо через меру.
Мы им сочувствовали. Это - факт.

От воздуха морозного чуть пьяны,
наполненные счастьем до небес,
"Пока-пока!" - дарили на прощанье,
заведомо, скрывая интерес.

Усталость не помеха! Мы, часами
под музыку и лампочек каскад
за руку или в одиночку, сами.
кромсали лёд "вперёд" или "назад".

Потом в "теплушке" переобувались.
О!...Как приятно валенки надеть!
Нагрузка непривычно уменьшалась,
привыкнув поневоле к тесноте.

Снежинки наперегонки ласкали,
искрясь в уютном свете фонарей.
Четырнадцать исполнилось Наталье.
И столько же морозных декабрей.

А неба личико сегодня хмурится

А неба личико сегодня хмурится,
Не хочет солнышко из тучки выглянуть,
Опять ты, грустная, идёшь по улице,
Из головы твоей любовь не выкинуть.

Проходят граждане, все равнодушные,
В машинах катятся и не оглянутся,
И только волосы волной послушною
К пальто давнишнему на ворот катятся.

Сегодня он тебе во сне привидится,
И за углом с тобой случайно встретится;
А только шар земной как будто ширится,
Всё больше ширится, быстрее вертится.

Идёшь по улице и дождик капает,
Под серым дождиком дома сутулятся;
Обнимет ласково гранитной лапою
Так понимающе большая улица!
(Ольга Волкова)

Ноябрьский город

Как город пуст, лишь слёзы от дождя…
В них отражение вселенской грусти,
И это не почувствовать нельзя,
Пройти нельзя, ведь город не отпустит.
И будешь ты по городу бродить,
Вдыхая аромат знакомых улиц,
Искать чего-то и не находить,
Средь бесконечных и бескрайних лужиц.
Они сейчас почти как зеркала,
В них город весь, его дома, витрины,
В них даже осень снова расцвела,
Как будто снова вышла на смотрины.
А город пуст, он холодом объят,
Он спит в своей промокшей колыбели…
Огни витрин приветливо горят
Мазками разноцветной акварели…

Эти старые дворы

Эти старые дворы
Благодатной той поры,
На гитаре где бренчали
И мальчишками мечтали,
Как вернёмся мы сюда,
Эдак двадцать лет спустя...
Мушкетёры вы наивные,
Мои други юных дней.
Вот уже полвека минуло
И дворов родимых нет...
И давно все вышли сроки
Повстречаться нам опять.
Песнь гитары где - то бродит,
Жаль, что слов не разобрать...

Зимний город

Вечерний город засыпает,
Ему к лицу глубокий сон,
Местами, кое-кто гуляет,
Мороз нисколько не пугает,
Того, кто в этот миг влюблён.
На перекрёстке светофор,
Не спит, без устали мигая,
Коснётся утром его взор,
Большого сонного трамвая.
Витрины старого кафе,
Укрыла тихо занавеска,
Скрывая блюда на столе,
В тарелках вымытых до блеска.
На доме яркая подсветка,
Запас цветов перебирая,
Уснувший снег на белых ветках,
Цветными красками купает.

Во сне и наяву

Веселится во всю листопад,
Дождь и ветер – ему во след!
Петербург, Петроград, Ленинград,
Мы знакомы с тобой сорок лет!

Наша дружба крепка на век,
Наши чувства сильней огня!
Я обычный, простой человек,
Почему же ты выбрал меня?!

Или это всего лишь сон
Из фантазий и мыслей моих?
Что ж, пускай продолжается он,
И баюкает нас двоих … ))

На город опустился вечер

На город опустился вечер
и вспыхнул свет.
Безмолвный наблюдатель встреч он.
Души эстет.
Забавно вглядываться в окна,
где он горит!
Бывает, сердце так и "ёкнет" -
ночной визит...
Размолвки, ссоры, обещанья -
в который раз.
Огонь - надежды поддержанье -
и тот погас...
Померкнувших окон свеченье -
кино сродни.
Умеют тайны преступлений
они хранить.
Узоров мёрзлых арабески -
лишь напоказ!
А что таят их занавески
от лишних глаз?
И там не спят, и тут не спят
аж до утра.
Ну, ладно, мне "за шестьдесят"!
Уже заря...


Художник Василий Пешкун

День отошёл...

День отошел, но еще и не вечер -
этот рубеж между светом и тьмой
словно загадочной тайной отмечен -
время безделья, любимое мной.
Время, когда облака в поднебесье,
наперебой приглашают гулять:
самый момент отойти от депрессии
и кислородом, хотя б подышать.
Не ожидая нечаянных взглядов,
чинно, степенно "под руку" пройтись.
Было бы с кем только! Эка, досада,
"быстро темнеет!" Витрины зажглись.
Вечер вступает в свои полномочья.
Вечер решителен, жёсток и смел -
те убедились в этом воочию,
кто с авантюрой сдружиться успел!
Вот фонарей голубая подсветка
сделала тени в два раза длинней:
"Вы уж простите, хоть я не кокетка,
но утро вечера всё ж мудреней!
На ночь, тем более, я не готова
чётко сказать или "да!" или "нет!"
Вечер - серьёзный для скепсиса довод!
Дам окончательный утром ответ!"
Ночь всем делам предлагает отсрочку,
вместе со светом уходит и тень,
грусть и тревогу, забрав по кусочку,
часть оставляя на завтрашний день.
Краски поникли, вдруг чёрными стали
небо и весь окружающий мир!
Всё улеглось. Люди за день устали.
Книга стара и затёрта "до дыр".

Питерскому Коту.

Гуляю по миру с сачком за спиной,
Мышам и пернатым не дам я покой.
Шагаю я летом и зимний порой,
Везде повстречаться, возможно, со мной.

Нет в Питере мест, где б я не бывал,
Будь то чердаки, или старый подвал.
Я белые ночи на крышах встречал,
На пирсе в порту корабли провожал.

Я летом на солнце тихонько дремал,
А в парке осенним, листвою шуршал.
Зимой я по улицам снежным гулял,
А в Марте во всю серенады орал.

Я много на свете чего повидал,
Шагая сквозь время, эпохи менял,
Я даже на шаре воздушном летал,
И возле Невы на гитаре играл.

Когда по перилам я смело шагал,
Великого Пушкина я повстречал!
Я радостно лапой ему замахал,
А он, мне в ответ свой цилиндр поднял.

Я с Ангелом, с ветки за всем наблюдал,
Снег белыми хлопьями всюду летал,
Красивейший город собой покрывал,
В то время когда новый год он справлял.

Брожу я везде, и любою порой,
Люблю обходить я свой Питер большой.
Хожу я по крышам, иль по мостовой,
Я сам по себе, и сей город весь мой…

2013

https://fishki.net/1303353-piterskie-koty-vladimira-rumjanceva.html
Зарисовка в стихах, к картинам Питерского художника Владимира Румянцева.

Любимому Петербургу.

Петербург, Петроград, Ленинград,
Я тобой навсегда очарован!!!
Нашей встрече безудержно рад,
От тебя был надолго оторван.

После долгой разлуки с тобой,
Не могу я тобой надышаться.
Ты мне даришь душевный покой,
Как хотелось бы мне здесь остаться.

Но, увы, меня снова ждёт путь.
Моя жизнь далеко, за морями.
И в последнюю ночь не уснуть,
Я уныло брожу меж мостами.

Перед тем, как расстаться с тобой,
Я хочу на тебя наглядеться.
Знает только Балтийский прибой,
Когда свидеться вновь нам придётся.

Петербург, Петроград, Ленинград,
Я тобой навсегда околдован!!!
И с тобой не прощаюсь, мой Град,
Где б я ни был, к тебе я прикован.

2010 г.

Дама в красном

Я сегодня, как ты, живу – просто.
Буду спать, а не мечтать ночами.
Неожиданно пойму, что притворство
Задевает меня мелочами.
Рано утром в больной понедельник
Надену красное платье и даже
Губы красным. Чтоб каждый "бездельник"
Обернувшись, хотел точно также
Изнутри светиться с ухмылкой.
Хоть сегодня оставить омут.
Попытаться своей улыбкой
Осветить этот серый город.
А завтра сложной проснуться
И услышать утром неясным,
Как заставляла людей обернуться
Незнакомая дама в красном.

Бетонный гигант

Бетонный гигант под палящим солнцем,
Смотрит на мир сквозь прорезь в оконцах,
Вид грустный и стройкам, увы, нет конца,
Типичные здания, район без лица.
Унылый пейзаж, зелени места нет,
Краны гасят закат и не пускают рассвет,
С крыш тянутся к небу тарелки, антенны,
Нет уютных дворов, лишь бездушные стены.
Бетонный гигант только пухнет в размерах,
Для роста его нет заслонов, барьеров,
И плотная пыль смогом до темна -
Такой современный вид из окна…

Смоленск

Спустилась ночь, на древний город
укрыла дымкой, голубой
но он, как прежде, так же молод
красив, как есть самим собой

Гастелло, Ситники, Покровка
здесь, так же бьются пацаны
всё дальше, от стены Поповка
и режут сердце, детства сны

В тумане Днепр, поседевший
и крутит белка, колесо
живёт и дуб, в войну сгоревший
как на картине, Пикассо

собор, златыми куполами
как в сказке, смотрит в небеса
и согласитесь, между нами
наверно, это чудеса

Как гирлянда, небосвод
в звёзды, ночь одета
а Смоленск, как в новый год
как, в стихах поэта

звон гитар, из далека
песня, слышна где то
от любви, хмельной слегка
это, бабье лето

Централ Смоленский, как икона
"американка" как музей
для тех, кто в общем вне закона
в дали от жизни, от друзей

здесь чифирок, идёт по кругу
да передача "Облака"
и шлёт привет, девчонка другу
люблю, целую, жду, пока

Я знаю есть, другие точки
Россия, в общем велика
но над Днепром, теплее ночки
и нет таких, ни где пока

стихов и песен, очень много
богат поэтами, наш край
и пишут здесь, как говорят от Бога
ведь здесь Россия - Смоленский край

Как гирлянда, небосвод
в звёзды, ночь одета
а Смоленск, как в новый год
как, в стихах поэта

звон гитар, из далека
песня слышна, где то
от любви, хмельной слегка
это, бабье лето...

РОЖДЕСТВЕНСКИЕ ЭТЮДЫ (городская лирика) ВИЛЬНЮС

У Рождества, так много слов прощения,
И свет любви, и вера в волшебство!
Кружатся снегом Ангелы забвения
И, сон вдувают городу в лицо.

Ах, как чуднО метель тревожит прошлое:
В нем запах печек и покой дворов,
И дух зимы, и редкие прохожие
Спешащие, в уют своих домов.

У Рождества так много лиц и кажется,
Что дышит город фибрами огней.
В нарядах мишуры цветет, куражится,
И нежно любит всех своих людей.

Обрывки звуков в переулках узеньких
Желаньем жизни, праздников и встреч,
Возносят душу! И тревожит музыка,
И хочется в себе ее беречь.

У Рождества простор очарования,
Провинциальный, терпкий шарм свечей...
И ватный снег лежит как изваяние,
Меж ветхих рам, подвальных этажей.

Там, елочных игрушек - представления,
В затертой мути стекол, греют взгляд.
И время, вдруг, отбросив все сомнения,
Серебряным дождем - течет назад.

10.12.2011 год. Ханна Винокур

Тяжелый день

Бывают дни, что все не нравится,
И ты как будто сам не свой.
Работа, дом, жена красавица,
А ты бредешь, но не домой.

Шагаешь просто так по улицам,
По полумрачным мостовым.
Вон продавщица нервно хмурится
Сквозь сигаретный едкий дым.

А там старик бубнит за прошлое
И всем грозится сапогом.
И не понятно, что ж хорошего,
Когда так плохо все кругом?...

Но вдруг... прохожий улыбается,
Как будто самый близкий друг.
И словно все внутри меняется
Преображая все вокруг.

И как же это получается:
Перевернулось все за миг?
И та же продавщица нравится,
И старика не слышен крик.

От счастья в голове все кружится
И стало все светло кругом,
Шагаешь весело по лужицам.
Наперекор всем... босиком.

И все равно, что тучи хмурятся,
Как продавщица за окном…
А вот и ты... родная улица...
Ну здравствуй, мой любимый дом.

МОЕМУ ГОРОДУ БЕЛГОРОДУ-ДНЕСТРОВСКОМУ

Дарит жизнь порою нам сюрпризы,
Сны-желанья превращает в явь,
Возвращая в прошлое без визы,
Долгих лет завесу приподняв.

Где-то в тайнике души заветном
Обитаешь, памятью храним,
Белгород-Днестровский, город светлый.
Вновь иду по улочкам твоим.

Здесь смогу я сердцем отогреться,
Переоценить свои пути.
Белгород-Днестровский, город детства,
За измену давнюю – прости!

Метрономом частым бьётся сердце,
«Аккерманский вальс» тебе пою.
Улицы, знакомые мне с детства,
Как во сне, почти не узнаю.

Вглядываюсь в облики прохожих,
Хоть один ищу знакомый взгляд.
Вот она – на Таньку так похожа,–
Но… девчушка – в возрасте внучат!

В дальних городах мне часто снятся
Лабиринты крепости твоей,
Запах распустившихся акаций,
Чудо-гномы в тишине аллей.

Город мой, не знаю, что бы вышло,
Если бы не доброта твоя:
Спелою шелковицей и вишней
Ты кормил в голодный год меня.

С крепости седой палили пушки –
Здесь «Мосфильм» баталии снимал.
В этом доме сам великий Пушкин
Вдохновенно про цыган писал.

Всё впервые у меня здесь было:
Первые шаги и первый класс,
Первая тетрадь, где поместила
Я о маме маленький рассказ.

Серые литые мостовые,
Пена абрикосовых садов,
Старый парк, где встретила впервые
Трепетную чистую любовь.

…Проиграю в споре философском:
Есть, мол, и чудесней города.
Для меня же Белгород-Днестровский,
Город детства, дорог навсегда!

Пусть живу я в «тридевятом царстве»,
Унесённая потоком дней,
Согревает сердце мне прекрасный
Светлый город юности моей...

Город-деревня

Город-деревня, знакомые то тут, то там,
Весь день сидят в кафе, им не мешает гам,
Там трактора на улицах уже с шести утра-
Косят газоны в наушниках от шума мастера,
Автобусы пусты гоняют целый день,
Солярный выхлоп выдувая смело-
Менять устои всем ведь лень,
И никому до этого нет дела.
Там мотоциклы носятся рыча,
Визжа и вырываясь в общем гуле,
И некому остановить такого грохоча,
И донести, что большинство уснули.
Там горы мусора лежат на тротуарах,
И депутаты спорят в кулуарах…

Аллея в парке городском

Аллея в парке городском,
Притихшим и почти пустом,
Для многих раньше был тут дом,
Сейчас всё вымерло кругом.
Деревья по обеим сторонам,
Трава, скамейки тут и там,
Не слышен шум и детский гам,
Собачий лай – все по домам.
Лишь робкий птичий переклик,
Из глубины листвы проник,
Шуршание в кустах и под ногами,
Доносится нам слабо временами…

Посмотри на город с птичьего полёта...

Посмотри на город с птичьего полёта,
Хоть на фото: «город с птичьего полёта»,
В неувиденном ты вдруг увидишь что-то,
Что не видел, это будет – что-то!

Это что-то – могут быть деревья,
Море зелени, а может даже реки,
Или здания, что символы на схеме,
Словно их оставили ацтеки.

Может это озеро, что раньше,
Ты не видел, и не знал нисколько,
Может облик белоснежных башен,
Что закатом огненным украшен.

Может это вид родимых пашен,
Что узором вышит разноцветным,
Может это дом – роднее, краше
Нет которого, на белом свете.

Летний город

Зелёный край, деревья, реки, небо,
дома, дороги, улицы, мосты,
проспекты, переулки, светофоры, зебры,
газоны, парки, голуби, сады,

балконы, окна, вывески, скамейки,
коляски, скейты, ролики, финты,
велосипеды, самокаты, батарейки,
фонтаны, клумбы, площади, цветы,

очки, бейсболки, шляпы, шорты, юбки,
наушники, смартфоны, рюкзаки,
рингтоны, разговоры, городские звуки,
асфальт, машины, тротуар, духи.

В центре города

Тихо, тихо я стою в центре города,
А вокруг людской поток во все стороны.
И бушует тот поток и волнуется,
Как могучая стихия природная.
Ну, а мне нет для волнения повода
И покоем дух и тело наполнены,
А сознание стихией любуется,
Улыбается душа беззаботная.

Океан страстей вокруг плещет волнами
И плюёт во всех чумазыми мыслями.
На скамейке я стою, как на острове,
За эмоций магмяными потоками
Наблюдаю: и за дном и за высями
И тону на хрупком лодочном остове.

Вот и снова я един с человечеством
И по городу в потоке трансжизненном
Проплываю, слившись с милым отечеством
Всеобъемлющим, вселенским, единственным.

Вся судьба моя – лишь часть бесконечности.
Мой гуляет дух по улицам вечности.

Мой дорогой и уставший любимый

Мой дорогой и уставший любимый, как же ко всем ты остался терпимым?
Проживши века человеческой драмы, под шумы войны расцветали каштаны.
Всегда аккуратно затягивал раны, распуская над речкой густые туманы.
Пуская людей не смотрел на их саны, давал им защиту принимая обманы!


Мой старенький город, уже ты не молод за мудростью лет…
Твои дети порою буянят — враждой меж собой древние улицы ранят.
Когда кожу сдирали и кости ломали, сердце сжигая тебя предавали!
Как грязные свиньи просто топтали, злыми руками в крови искупали.


Но ты мудрый старец все пережил, простивши глупцов им не отомстил.
Под тишиною рассвета все залечил и улицы томные вновь осветил,
Поток людских душ по венам пустил и как было прежде Город зажил!
В храме пещерном тоску замолил, мощами нетленных, киевлян искупил…


Мой родной столичный град, как красотой своей богат ты!
Своим дыханием речным, воспоминанием детским золотым.
По улице гуляя знаю, сколько человек великих ты родил весной
И на сколько вдохновил произведений, осенней городской тоской.


Любуюсь из окна тобой, как фонарей слеза дорогу освещает в даль.
Мне жаль, что не всегда способен разделить с тобой покой заката…
Остановить мгновение и посмотреть на огоньки ночного града под луной, 
Наслаждаясь шумной тишиной, побыть о вечном, понятым тобой.

Эй, малыш!

...Опустело гнездо до срока.
Обезумевши, непрерывно
птицей мечется мать у окон,
глядя в бездну ночи глубокой,
лихорадочно ищет сына...


Эй, малыш! Никогда, ты слышишь,
не проси у неё свободы!
Не отпустит, скорей с крыши
камнем вниз упадёт и в своды
голубые умчится птицей –
наблюдать за тобою сверху:
не тебя вернуть – возвратиться
в нужный час.
Ведь тебе не к спеху
с ней проститься, не попрощавшись?
Ну зачем ты торопишь время?
Посмотри, сколько их – упавших,
по расписанной мною схеме!
...Ты ещё слишком мал и жалок,
чтоб тебя отпустить на волю...

В колыбели тебя качала
неустанно. Сейчас мозоли
всё не сходят с её ладоней,
чтобы был ты одет, накормлен.
Поздно вечером на балконе,
будет сдерживать горечь в горле.
Лишь солёные реки – слёзы
по щекам её впалым, бледным
станут литься, как ливни в осень.
Раздуваться больные вены
на усталых руках. И сердце
чуть поколет, ну так бывает.
Ей бы рядом с тобою греться.
...Изо льда забиваешь сваи.

Чтоб построить свой новый город?
Эй, малыш, подожди, опомнись!
Слышишь, мама устанет скоро
проживать эту злую повесть.
Потерпи, и она отпустит
чуть попозже. Ей хватит силы!
А сейчас пальцы рук до хруста
будут нервно сжимать перила
на балконе, часами стоя,
бесконечно искать глазами
будет мать потерявших стаю.

Эй, малыш! Возвращайся к маме.

Кораблик

В ярких, бензиновых, радужных лужах
плавало небо ванильного цвета.
Там же купалось зелёное лето,
в платьице лёгком из облачных кружев.

Месяц и год был ни ясен, ни точен.
Слишком спокойно на улице было.
Будто бы время безмолвно застыло,
счастье своё отыскав между строчек.

Кто-то кораблик пустил прямо в лужу.
Может мальчишки, а может прохожий,
тот, что совсем на других не похожий.
Помнишь, он детям лепил горки в стужу?

Тот, что гулял в разноцветной панаме,
то ли в цветочек, а то ли в горошек.
И угощал молоком разных кошек.
Рядом живёт он, мне кажется, с нами.

Он собирал на заброшенной крыше
всех из округи – пернатых, крылатых.
Вспомни, рубашки его все в заплатах,
он в них сажал во дворе нашем вишни.

...В лужах бензиновых розово-чайных,
плавал кораблик из старой газеты.
Ласково небом ванильным согретый,
в теплых улыбках купаясь, случайных.

В те времена

В те времена, в те далекие, старые, лучшие,
когда нас не называли по имени-отчеству,
не называли на «Вы», лишь на «ты», вот так попросту,
мы и не знали, что в мире живёт равнодушие.

В те времена, мы катались на горке, да с санками.
И зарываясь в сугробы, мы строили крепости,
чтобы сразиться с врагами!
Хватало же смелости,
чтобы снежками бросаться. Мы были вояками!

В те времена, были мы казаки и разбойники.
Запросто каждый из нас забирался на дерево.
Думали, нет ничего лучше крайнего севера
и родины были своей мы большие поклонники!

В те времена, когда мы носились по улицам,
в кровь разбивая коленки, закрыв их ладошками,
чтоб не загнали домой, обходными дорожками
мы забирались на крыши сараев, прищурившись,
сверху пуляли из трубок зелёные ягоды
дикой рябины по нашим, конечно, противникам.
Переживали, увидев в команде их, нытика.
Вдруг он окажется страшным предателем-ябедой.

В те времена, мы совсем не следили за временем,
знали, что нас позовут обязательно к ужину.
Крики из окон: -«домой!», брали в плен без оружия,
запах картошечки жаренной делал рассеянней.


В те времена деньгами служили нам листики.
За них из песка продавали девчонки куличики,
а мы их катали на вело-такси, но по счётчику.
…Все были здоровы, в те времена, по статистике.

Ещё, мы повально все, дикими были индейцами,
окрас боевой рисовали на лицах черникою.
Ложились на мох, наблюдая за белыми бликами
холодного солнца, скользящего следом за рельсами.

Мечтали о странствия дальних и верили – сбудутся.
А там, дикий запад, добыча чистейшего золота.
Не то, что у нас, что фольгой «Кара-Кума» обвёрнуто!
То камешки просто, они подойдут лишь для улицы.

Мы позже узнаем, мечты непременно сбываются
и каждый отправится в путь, изменив направление,
что в детстве намечено было всеобщем влечением.
Тогда мы не знали, что нам будет это без разницы.

Мы думали, что все дороги сюда возвращаются...
И можно всегда будет ранки лечить подорожником.
Как в те времена, где росли мы быстрее под дождиком.
Но, мы ошибались, вернуться-то не получается.